– Какие уроды? – спросил я.

– Вон, погляди вперед. Видишь? Только вчера налетели...

Я увидел сложную решетчатую конструкцию, в которой застрял искореженный ялик. На погнутых балках болтались какие-то лохмотья, а у основания конструкции земля была заметно темнее, чем вокруг. Воображение живо подсказало мне, как летающая посудина вломилась в сплетение железных балок, не щадя ни себя, ни пассажиров.

Между тем мы продвигались в глубь города, прижавшись к самой земле. Я отчаянно вертел головой, пытаясь увидеть все сразу. Масса ржавого и почерневшего металла, окружавшего нас, угнетала. С каждой минутой мне все больше казалось, что вокруг не дома, а машины, застывшие очень давно, не закончившие какой-то грандиозной работы.

Все эти ступенчатые надстройки, вышки, балки, блоки и трапы должны были иметь какой-то смысл – не для красоты же на них потратили столько металла?

Хотя все было ржавым и запущенным, я убедился, что в городе все-таки кто-то обитал. Об этом говорили тряпки, сохнущие на решетках, кучки свежего мусора, то и дело попадающиеся на пути. Кое-где в заросших зеленью дворах стояли ялики, откуда-то пахло дымом...

– Добро пожаловать в город обезьян! – ухмыльнулся Пьеро, заметив мой беспокойный интерес к окружающему миру.

– Обезьяны – это кто? – поинтересовался я.

– Обезьяны – коренные жители. Сейчас, может, увидишь...

И в самом деле, очень скоро из-за угла нам навстречу выбежали двое людей в тех самых несуразных штанах. Заметив нас, они резко развернулись и побежали обратно, прячась среди зарослей.

– Ша, хвостатые! – крикнул Вовчик и пронзительно засвистел им вслед.

– А почему хвостатые? – тихо спросил я.

– А кто их знает? – развел руками Пьеро. – Такие они уродились.

Мы остановились на небольшой площади, уложенной тяжелыми железными плитами со съеденной ржавчиной поверхностью. В центре громоздилось покосившееся квадратное сооружение без окон и дверей, а по краям стояли обычные по здешним меркам дома-корабли, облепленные лесенками, площадочками и мачтами.

– Мы с тобой здесь выходим, – сообщил Вовчик, ловко спрыгивая с ялика.

– Увидимся, – сказал Пьеро и, помахав рукой, погнал ялик дальше.

Мы с Вовчиком остались в тишине посреди самой огромной свалки чермета, какую я только видел в жизни.

– Вы здесь живете? – с содроганием спросил я, пока мы шли к одному из домов.

– А что, не нравится?

– Видал места и получше.

– Здесь ты получше ничего не увидишь. Если только остров...

Где-то далеко за домами вдруг раздался пронзительный крик, который резко оборвался.

– Наверно, кого-то замочили, – заметил Вовчик, озабоченно качнув головой.

– Кого, например?

– Ну, я их по именам-то не знаю. Кого-то из обезьяньего отродья.

– А это хорошо или плохо?

– Это их проблемы. Они вообще мрут как мухи. Когда долбят друг друга, а когда и сами по себе. Вчера один нашел какую-то железку, носился с ней весь день, а к вечеру ласты склеил. Всю ночь лежал и светился, как привидение, представляешь?

Мы влезли на первый этаж дома через небольшой овальный люк и оказались в полумраке. Я пробирался среди каких-то труб и загородок, стараясь не потерять из виду спину Вовчика. Наконец он вывел меня на второй этаж, где было и светлее, и теплее.

Мы оказались в квадратном помещении, где из мебели находились только несколько ящиков и куча тряпья в углу, заменявшая кровать. Узкие длинные окна пропускали свет, но останавливали сквозняк, хотя стекол в них не было.

– Ты вроде пожрать просил, – вспомнил Вовчик и полез в один из ящиков. – Вот, бери, контора снабжает. Вечерком, может, сообразим чего повкуснее.

Он вытащил на свет банку тушенки, хлеб и термос. Я смотрел на эту тушенку, глотал слюни и думал, что сейчас готов продать за нее и душу, и родину.

Пока я расправлялся с едой, Вовчик сидел напротив и разглядывал меня, покусывая спичку.

– М-да, Серега... – вздохнул он. – Не ожидал ты, что здесь окажешься, верно? Хорошо, не психуешь, не бьешься о стены. Не все так крепко держатся.

– Я за свою жизнь куда только не попадал, – ответил я, откусывая хлеб. – Уж такие, казалось бы, неожиданные штуки случались... Один раз переналаживал сигнализацию в одной конторе. Включал, выключал, пробовал... А она сработала. Через пять минут вломились гонорейщики и...

– Кто-кто?

– ГНР – группа немедленного реагирования. И как ты думаешь, где я оказался?

– В ментовке.

– А вот и не угадал. В больнице. Когда я дернулся в карман за удостоверением, они расценили это как попытку нападения и... Потом, правда, мне агентство возместило деньгами. Я даже доволен остался.

– Может, ты и здесь доволен будешь. Вообще многим нравится. Только ты одно должен понять – обратного пути нет. Все, что ты тут видишь, – это навсегда.

– А тебе здесь нравится?

– Нравится – не нравится, какая теперь разница? – в голосе у Вовчика просквозила нервозность. – Ты ешь давай...

Я оставил опустевшую банку и умиротворенно вздохнул. После еды стало хорошо. Я даже не особо нервничал из-за своих приключений.

– Рассказывай дальше, – потребовал я. – Как вы тут живете, чем занимаетесь?

– Чего тебе рассказывать, – Вовчик встал и прошелся по комнате, о чем-то раздумывая. – Тебе Контролер-проводник все расскажет. Знаешь что, посиди-ка тут часик-другой один, ладно? Мне отойти надо в одно место...

– Если надо – иди.

– Да, схожу кое-куда. А ты поспи или книжку почитай, – он подвинул мне замусоленного «Всадника без головы».

– Лучше посплю. – Меня и в самом деле после еды в сон потянуло.

– Только не выходи никуда.

– А ко мне никто не войдет?

– Еще чего! Эти обезьяны меня за километр обходят. Если боишься, могу автомат оставить.

– Не надо. Тебе, наверно, он нужней.

Вовчик прыгнул в люк, и стало тихо. Я некоторое время постоял у окна, разглядывая город. И снова мне стало не по себе. Все здесь было какое-то чужое, неправильное и неживое.

Пару раз я видел, как люди в огромных штанах крадутся вдоль стенок. А потом через площадь медленно проплыл ялик, где было несколько пассажиров. Они, собравшись в кружок, ели.

Я устроился на лежанке и закрыл глаза. В ту же секунду меня, беззащитного, окружили всякие дурацкие черные мысли. Но я очень ловко ускользнул от них в мир снов. Мысли покружили надо мной и разлетелись в разные стороны до лучших времен.

Я проснулся от звонкого щелчка, после которого помещение залил яркий свет. Я вскочил, бестолково хлопая глазами, потом выглянул в окно.

В городе уже стояла ночь, но отовсюду лился свет – из окон домов, с верхушек мачт и башен, от толстых столбов, стоящих почти у каждого дома.

Внизу кто-то шаркнул ногой – это был человек, быстро идущий по краю площади. Он поднял голову и тоже увидел меня, после чего в панике убежал куда-то.

– Любуешься? – раздался за спиной голос Пьеро.

Они с Вовчиком выбирались из люка, таща с собой большой бумажный мешок.

– Я спал, – сказал я.

– Дело хорошее. – Они начали деловито выкладывать из мешка дымящуюся картошку в кастрюле, хлеб, консервы и свежие огурцы.

– Во, гляди чего достал! – Вовчик потряс перед собой большой бутылкой из темного стекла. – Чистый спирт. Взял под честное слово, сказал, что для оперативной необходимости – обезьян подпаивать.

– И тебе до сих пор верят? – хмыкнул Пьеро.

– Я же даю результат.

– А как хвостатых будешь подпаивать, если сейчас все выпьешь?

– Еще чего – спирт на них переводить! С хвостатым я уже поговорил: подвесил на балке за ногу и автомат к черепушке приставил. Он мне и без допинга все выложил.

Стол нам заменил широкий деревянный ящик. Пьеро расставил железные кружки, осторожно вскрыл бутылку, потом поставил еще одну – с водой.

– Будешь? – спросил он меня.

– А то!

Однако моя самонадеянность обернулась разочарованием. Едва только запах спирта коснулся моих ноздрей, я понял, что не выпью ни капли. Не могу, и все! Хочу, но не могу. Запах напомнил и тот вечер, и тот бар, и обрыв, и бензовоз... И тут мне стало так гадко, что захотелось выплеснуть этот спирт куда подальше...