Примерно в 1872 году жители республики избрали своим президентом м-ра Бюргерса. Этот замечательный человек являлся уроженцем Капской колонии и первые шестнадцать или семнадцать лет своей жизни, как он мне однажды поведал, провел на ферме, где пас овец. Впоследствии он стал священником и в своих проповедях отличался редким красноречием, однако в связи с тем, что его идеи оказались слишком недоступными для большинства прихожан, он оставляет приход и в роковой для своей жизни час уходит в политику.
Президент Бюргерс был человек потрясающих способностей, особенно в области ораторского искусства – его бы заслушались даже наши члены Палаты общин. Он обладал удивительным, на редкость подвижным интеллектом, который иногда встречается у особо одаренных людей, что свидетельствует о возможном непостоянстве и неуравновешенности характера. Его интеллект напоминал воздушный шар, которым нельзя было управлять. Он всегда витал где-то в облаках и, что вполне естественно для человека такого возвышенного склада, смотрел на вещи совсем иначе и с большей долей оптимизма, чем обычные люди.
Но если отбросить в сторону его высокие идеи, то можно смело сказать, что президент Бюргерс был истинным патриотом своей родины, день и ночь отдававшим все силы на благо государства, бразды правления которым он взял в свои руки; однако его патриотизм был слишком возвышенным для окружающих. Он хотел возвысить до уровня нации народ, у которого не было ни малейшего желания возвышаться; и с этими помыслами он вкладывал деньги в железные дороги, проводил военные кампании, чеканил золото и т.д., пока однажды не обнаружил, что страна перестала его поддерживать.
Короче говоря, он был сделан совсем из другого теста, чем те, с кем ему приходилось иметь дело. Он мечтал о великой голландской республике с восьмимиллионным населением, об организации широкой торговли внутри страны путем заключения договора с компанией «Делагоа Бэй Рэйлуэй» на перевозку грузов железнодорожным транспортом. Но им было наплевать на республику, на железные дороги, их интересовал только принудительный труд и способы уклонения от уплаты налогов – а в результате из-за конфликта между ними республика оказалась в тяжелейшем положении. Следует, однако, иметь в виду, что на протяжении всей своей деятельности президент Бюргерс руководствовался добрыми побуждениями. Он делал все от себя зависящее, встречая при этом сопротивление упрямых и твердолобых людей; и если он и потерпел неудачу, то в этом скорее их вина, а не его. Что касается пенсии, которую он получал от английского правительства, – факт, который очень часто ставился ему в упрек, то это, в конце концов, была всего лишь ничтожная часть того, что причиталось ему за пять лет тяжелого и упорного труда, если бы республика продолжала существовать, то уж, наверное, они что-нибудь предусмотрели бы для своего старого президента, тем более что он, по всей видимости, израсходовал все свои личные сбережения, расплачиваясь с долгами республики. Не знаю, как насчет остальных лиц, занимающих ответственные посты в государстве, а президент, по-моему, был честным человеком.
В 1875 году м-р Бюргерс отправился в Европу, получив, как он пишет в предсмертном документе, вышедшем недавно в свет, полномочия фолксраада сделать все «для осуществления планов по развитию страны путем установления прямых связей с другими государствами при условии невмешательства Англии». Согласно этому документу, за время его отсутствия две могущественные партии, а именно, «фракция беспринципных авантюристов, мошенников и предателей, с одной стороны, и фракции православных экстремистов, отделившаяся от голландской реформистской церкви, с другой, объединились в совместной борьбе против правительства республики и меня лично…
Несмотря на свою болезнь и вопреки советам врача, я отправился в Европу в начале 1875 года для осуществления задуманного мной плана, но не успел покинуть Трансвааль, как тут же начали действовать заговорщики. Принятые почти единогласно на заседании парламента новые герб и флаг республики были упразднены; самовольно внесены изменения в законы о бесплатном светском образовании, а мое выступление против безрассудной инспекции и использования правительственных земель, на которых пока еще проживают туземцы, было открыто проигнорировано. Парламент, куда пробрались в основном карьеристы, прикрывающиеся словами о прогрессе и поддержке политики правительства, оказался неспособным оказать противодействие заговорщикам и предоставил право исполняющему обязанности президента провести мероприятия, диаметрально противоположные проводимому мной курсу.
Был произведен осмотр земель туземцев, после чего эти земли передали в руки спекулянтам, которые претендовали на земли, предназначенные гражданам, таким образом, по возвращении из Европы мне была уготовлена война, которую я не смог предотвратить».
Данный отрывок интересен тем, что из него ясно видно, какие отношения сложились между президентом и его чиновниками накануне войны с Секукуни. Из него также видно, что президент более не пользовался поддержкой и сочувствием граждан, так как не успел он покинуть страну, как они тотчас же во главе с господами Жубером и Полем Крюгером свели на нет то малое, но полезное, что он успел сделать.
Когда м-р Бюргерс прибыл в Англию, он увидел, что его планы относительно строительства железной дороги совершенно не заинтересовали местных капиталистов. В Голландии ему все же удалось выбить 90 тысяч фунтов из тех 300 тысяч, которые он намеривался взять в долг под высокий процент. Деньги тут же были вложены в железнодорожное предприятие, на которое по прибытии в бухту Делагоа пришлось оформить закладную, чтобы оплатить стоимость перевозки. На этом предприятие и развалилось, а долг в 90 тысяч до сих пор не вернули доверчивым голландским пайщикам.
По возвращении в Трансвааль президенту был оказан теплый прием, и в течение месяца с небольшим все шло тихо и гладко, однако отношение с соседями-туземцами к тому времени настолько накалилось, что неизбежно должен был где-то произойти взрыв.
В 1874 году фолксраад принял несправедливый закон, предусматривающий повышение стоимости за проезд через территорию республики, согласно которому каждый туземец, передвигающийся по территории республики, обязан был платить от одного до пяти фунтов. В случае неуплаты туземец подвергался штрафу в размере от одного до десяти фунтов и наказанию от «десяти до двадцати пяти ударов плетью». Он также был обязан пройти трехмесячную военную службу и получить соответствующее удостоверение, за которое должен был заплатить пять шиллингов. Все это делалось, несмотря на серьезные протесты президента, который ясно дал понять членам парламента, что ратификация такого закона приведет тем самым к аннулированию соглашений, заключенных с вождями племен, проживающих у юго-западных границ республики.
Тем не менее до сих пор не ясно, вступил этот закон в силу или нет. Хотелось бы надеяться, что нет, так как даже при старом законе буры самым бессовестным образом обращались с туземцами, представляя все дело так, как будто само правительство поручило им собирать налоги, в результате чего несчастным кафрам часто приходилось платить дважды.
Подобные законы наводили на туземцев такой страх, что, добираясь, к примеру, на работу в Даймонд Филдс, они часто делали крюк в сотни миль, лишь бы не ехать напрямую через Трансвааль.
А тот факт, что фолксраад намеревался ввести в действие закон, предусматривающий использование труда кафров на территории с почти миллионным населением туземцев, которые в отличие от зулусов желают работать, но при одном условии – если с ними будут по-человечески обращаться – уже сам по себе поучителен, так как говорит о взаимоотношениях, сложившихся между бурами-хозяевами и слугами-кафрами. Но помимо общей неприязни, которую буры всегда испытывали к кафрам, между ними существовал и ряд индивидуальных различий, готовых перерасти в серьезный конфликт.
С самого начала их отношения с Кетчвайо были далеко не дружескими. Во время отсутствия м-ра Бюргерса бурское правительство, возглавляемое в этот период П. Жубером, направило Кетчвайо очень резкое послание, после прочтения которого могло сложиться впечатление, что м-р Жубер в приложении к нему готов был направить с десяток тысяч солдат.
