Над последним покоем плывут облака. Светит солнце, желтеют нарциссы. Пролетают неспешно недели, века Над крестами, как вешние птицы. Мимо, мимо, туда, где есть жизнь, Где страдают, и любят, и плачут. Где любой, как охотник в сезон, сторожит Легкокрылую птицу–удачу. Чтó, дружок, где же сети твои, Где силкѝ, где желаний тенéта? Что тебя так смутил сей обители вид, Где кресты и покой «того света»?.. Здесь нарядная церковь с пригорка глядит, Приглашая живых помолиться, Как последняя крепость надежды стоит: Отчего так грустны ваши лица? Скоро, скоро отпустит печаль, – Вы войдёте в небесную радость, Ничего на земле уже будет не жаль, Разве тех, с кем навеки расстались. Не грусти ты, душа, уповай и молись, – Умились звукам Ангельской песни! Умирают желанья и страсти, – не жизнь. А душа – птица Феникс – воскреснет. 13 апреля 2008 г. Наслаждаясь бездействием тела, Думу думает ум, не спеша: Ты куда так рвалась оголтело? – Чтобы вылететь нáпрочь, душа? 7 августа 2008 г. Плач по прошлогодним цветам Как объел злой червяк мою розочку, Так с тех пор–то на ней – ни бутончика, Ни бутончика, ни цветочечка, И печаль–тоска меня точит всё. Отцвела прошлым годом, родимая, Семь рубинов тогда подарила мне, Семь рубинов–надежд и семь радостей, А теперь цвет бумажный лишь Рáдониц. Ах, судьба, ты моя, ох, судьбинушка… Под окошком погибла рябинушка, И остался шиповник с колючками, Да судьба с выкрутасами–штучками. Ой, на что мне надеяться в старости? – За морями мои птицы–радости. Подари ты хоть, роза, цветочек мне: Так на счастье надеяться хочется!.. 13 апреля 2008 г. Три года, три гроба, три скорби. Три бездны печали, три дна… Верблюдом бреду одногорбым В барханах пустынного дня. Мой путь – саксаул и колючки. Удача варáном мелькнёт, И вновь свои сети паучьи Судьба для ловушки мне вьёт. И снова пастух окликает Заблудшую в дебрях овцу. И звон колокольный скликает К Кресту приобщиться – к Отцу… 7 мая 2008 г. Двум строчкам, не ставшим стихотворением Я вас предала, две хрустальные строчки, Что пели в ночной тишине, Отдав на забвение липнущей ночке, И вы не приснитесь уж мне. А утром придёт запоздалая жалость (из тени мигнёт празднолюбия бес): Зачем, слыша строки, в постели лежала И сон предпочла я подарку небес?.. О чём вы звенели серебряной песней? Каких откровений лишила ты, лень? Растаяла весточка пухом небесным, Осталась от строчек лишь тень: Как после застолья – пустые бокалы, Как голый наряд короля, Как проникновенная нота вокала, Как гаснущий звон хрусталя… 16 апреля 2008 г. О невостребованности поэзии у соотечественников–земляков «Поэт в России больше, чем поэт». В его стихах, как в ювелирной лавке, Каких, скажи, сокровищ только нет, Но что–то нет толпы и шума давки. Не каждому по силам оценить Изящество работы и прозрений, Подтекста–жемчуга нащупать нить, И вспышки редкие брильянтов–озарений Увидеть средь подделок и стекла, И модных побрякушек–бижутерий: Сокрыт от внешних взоров истин клад, Как драмы лик средь шутовства мистерий. Проходит мимо расторопный люд – И жить торопится, и чувствовать стремится [9]. Спасибо, что хоть в душу не плюют [10], А равнодушною проходят вереницей. Каких брильянтов им ни намечѝ, И граней–смыслов, рифмами прикрытых, Дороже им борщи да калачи, Да очередь за новеньким «корытом» [11]… 8 мая 2008 г. Про бедность и варёную селёдку От пенсии после оплаты жилья остаётся один доллар на день (27 рублей). Лекарство, выписанное врачом, стоит 600 руб. Чтобы купить его, надо 22 дня голодать. Хотелось писать о красивом С любовью и аппетитом, А о безобразном – курсивом Иль бледным и тощим петитом. Но – в комнате пахнет селёдкой: Себе на обед я сварила. И запах такой неполётный, И цвет – рыжевато–акрилов. Конечно, могу я побрызгать Духами и дезодорантом, Но воздух уже так «замызган», В нём нынче не до амарантов [12], И свежести пихт или пѝний, И прочих растений пахучих, И ржавь у селёдочных спинок От варки соделалась круче. Когда в аспирантах в столице Трудилась, жила я в общаге. Вьетнамцев сердили нас лица: Селёдку варили, бедняги. Амбрé от селёдки такое Витало тогда в комнатушках, Вмещавших всего тройку коек И стол для… селёдочных тушек. Теперь и сама, как вьетнамка, С селёдкой варёной сроднилась. Когда–то я Родиной–мамкой, Как многие, страшно гордилась. Настали иные денёчки: Стыдимся себя и России, — Сынки твои, мама, и дочки Простились с мечтою красивой. Пока я колеблюсь – самой ли Мне съесть или котикам бросить? Ещё есть от курицы голень… О, бедная ржавая осень!.. Об этакой разве мечтали Мы в юности жизни, товарищ? И бисер пред жизнью метали, И думали, массу талантищ Судьба отпустила нам щедрой Рукою, – на жизнь, авось, хватит. А вот уже старость рот щерит В линялом от стирок халате. Талантов задатки подстёрлись, – Их жизнь наждачком подновляла. Мы шли в коммунизм, а припёрлись Туда, где лишь бедность зияла Прикрытою ямой–ловушкой, И мы туда с треском свалились. Посулы–призывы хлопушкой Пустой оказались. Мы злились. Но толку что в горечи–злости? Болтаем, всё «пар выпускаем», Всё мóем правительству кости, «За пазухой камни» таскаем. Что делать? Где выход? – Мысль бьётся, Не дай, Бог, инсýльт ещё жахнет… Парок над кастрюлькою вьётся, И ржавью от доллара пахнет. 25 июня 2007 г. вернутьсяНеточная цитата из П.Вяземского: «И жить торопится, и чувствовать спешит». вернутьсяЗнакомая, не читая стихов, успела вынести вердикт: «Ох, уж эти мне графоманы!..». вернутьсяА.С.Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке» и о растущих непомерно потребностях в обладании и власти. вернутьсяАмарант – в переводе с греческого «неувядающий», южноамериканское дерево, символ молодости |
