Без сомнения, они нашли именно то, что искали. В прямом смысле слова.

— Вики...

Она старалась овладеть голосом.

— Я вижу.

Запах крови выманил его из пропасти, в которую повергло изнеможение, и вновь выпустил на волю утихнувший было голод.

Кто-то, что-то непрерывно стучало по внутренней поверхности бокса.

— Генри? — позвала Вики, осторожно приближаясь к боксу.

Ответа не последовало; стук, тем не менее, продолжался без остановки.

Она была не в состоянии произнести другое имя, так как опасалась, что за ним последует ответ.

— Вики, позволь мне...

— Нет. Это я должна делать сама.

— Разумеется, сама, — рявкнул Селуччи, стараясь преодолеть беспомощность, охватившую его при виде металлического бокса. «Будь все проклято, Вики, почему бы тебе не убраться отсюда подобру-поздорову? Тогда бы и я смог последовать за тобой».

Женщина видела, как увеличивается, по мере приближения к боксу, ее отражение в его блестящей поверхности. Чем ближе она подходила, тем упорнее разум настаивал, что она должна держаться от этого как можно дальше, но вот она оказалась почти что вплотную к боксу... перед ее глазами все расплывалось, она поправила очки, но ничего не изменилось. Ее преследовало ощущение, что все происходящее не укладывается в рамки реальности.

«Я никогда не испытывала пристрастия к фильмам ужаса, — сказала она себе. — Какого черта я тогда согласилась играть главную роль в одном из них?»

Словно со стороны, она увидела, как ее ладонь застыла над задвижкой, а потом сдвинула ее в сторону.

Крышка резко откинулась, ударив ее по руке.

Перед глазами женщины промелькнуло бледное лицо, обрамленное золотисто-рыжими волосами. Затем, прежде чем она успела отреагировать, что-то черное и тяжелое внезапно налетело на нее, и она, споткнувшись, отступила назад, едва удержавшись на ногах. Холодное и липкое, оно туго обхватило ее голову и обняло за плечи с бесстыдной узнаваемостью. Ее горло напряглось от пронзительного вопля неконтролируемого ужаса, и она с бешеным неистовством принялась вырываться.

Наконец, когда ужас начал сменяться яростью, ей удалось сорвать с себя это чудовище и отшвырнуть его на пол. Ее очки, висевшие на одной дужке, грозили вот-вот свалиться; боязнь потерять их вернула Вики к реальности, и ей удалось водрузить их на место.

У ее ног лежал ворох черной кожи.

Кожаный плащ Генри.

И сразу, словно включился процесс узнавания, она услышала угрожающе рычание, выкрики ругательств и удары плоти о плоть. Обернув ремень своей сумки вокруг запястья — сейчас это было ее единственное оружие, — женщина резко повернулась и увидела, как Селуччи удалось упереться ногой в грудь Генри, и, воспользовавшись преимуществом в росте, отшвырнуть соперника.

Обнаженный до талии, торс вампира сверкал, как белоснежный алебастр, фиолетовые синяки отмечали множественные следы уколов на внутренних поверхностях обеих рук. Мгновенно вскочив на ноги, он, рыча, снова рванулся к Селуччи.

Майк, крякнув, отразил нападение, ударив Генри локтем в висок, но, похоже, особого впечатления на того прием не произвел.

Пару раз в течение последнего года Вики дано было увидеть, что, в сущности, таится под маской цивилизованности, обычно скрывающей истинное лицо вампира. И теперь, когда здравый смысл приказывал ей «беги!» и холодный пот каплями стекал по коже, она не могла не восхищаться, с какой легкостью Фицрой владеет своим смертоносным могуществом.

Он однажды предупреждал ее: «Зверь у подобных мне созданий намного ближе к поверхности, чем у обычных людей».

Не было сомнений, что теперь зверь вырвался на волю.

Селуччи едва успел осознать, что крышка ящика откинута, когда обнаружил, что лежит на спине, сражаясь за свою жизнь. Он был брошен на пол, а руки Фицроя обхватили его за шею, и уцелел он в первые секунды только благодаря тому, что одна рука Генри, распухшая и практически не действующая, не могла создать достаточное усилие для такой хватки.

Удерживая левым предплечьем подбородок Фицроя, а правой рукой пытаясь разомкнуть его стальные пальцы, сдавливающие горло, Майк внезапно осознал сущность вампиров.

Ему удалось на мгновение уловить их сущность прошлым летом, когда на его глазах был убит Марк Уильямс, но тогда это ощущение быстро рассеялось на фоне спектра впечатлений, которые произвел на него Генри. Даже застилающая взор пелена ревности не помешала ему признать мощное влияние личности Фицроя. Когда же он стал свидетелем того, как Генри преграждает путь Анвару Тауфику, владеющему смертоносной для него силой, результатом этого стало уважение. О других, испытываемых им по отношению к вампиру чувствах, гораздо менее поддающихся определению, Майк старался не задумываться.

Теперь все это следовало, во имя сохранения собственной жизни, подвергнуть коррекции.

«Он неизмеримо сильнее меня. И быстрее». К тому же безумное бешенство нападения дало ему преимущество. Ударив Генри ногой в живот, Селуччи отшвырнул уступающего ему в росте противника. Молниеносно вскочив на ноги, Фицрой снова набросился на него.

— Будь ты проклят!

Острые ногти глубоко оцарапали ему щеку. Отвернув голову в сторону, он услышал, как зубы щелкнули у него за ухом. "Черт подери, никогда не замечал, что у этого типа такие длинные и острые, будь он проклят, зубы!

Я для него — просто кусок мяса.

Похоже, мне пришел конец".

Это не имело ничего общего с местью. Он жаждал крови! Эмоции требовали, чтобы Вики немедленно вмешалась в схватку и вырвала Селуччи из рук Генри, вцепившегося ему в горло. Глубинная же реакция, нечто напоминающее интуицию, требовала, чтобы она спасала собственную жизнь. Она горько негодовала на обоих и, дрожа от ярости, не двигалась, тем не менее, с места «Проклятье, Нельсон, придумай хоть что-нибудь! Вспомни, что он тебе рассказывал!»

Фицрой говорил, что стремление к насыщению, жажда крови существует подсознательно, и он должен постоянно заботиться о том, чтобы не выпустить ее из-под контроля.

«Все правильно. Генри утратил контроль над собой. Он голоден». Вывод этот был очевиден; его голод был просто осязаемой реальностью, он прямо-таки колотился о стены этой небольшой комнаты. "Эти подонки, возможно, весь день выпускали из него кровь для своих опытов. Кровь — это все, что есть у Генри. Ему необходимо любым путем возместить ее потерю. Он вцепился в шею Майка, чтобы напиться его крови.

Значит, я должна дать ему доступный источник. За который он не должен будет бороться".

Бросившись на колени, Вики вывернула на пол содержимое своей сумки и принялась искать нож.

Майк Селуччи был крупным мужчиной, в великолепной физической форме, скорость его движений и сила обострялись сознанием того, что если он потерпит поражение, то неизбежно погибнет.

К счастью для него, Генри ослаб не только из-за потери крови, но, кроме того, был измучен неравной борьбой с рвущимся наружу голодом.

Каковое обстоятельство только отдаляло неизбежное.

Истекая кровью из полудюжины небольших ранений, со стиснутым безжалостными стальными пальцами горлом, отчаянно выворачивая шею, по мере того, как зубы Фицроя медленно, но верно продвигались к своей цели, несмотря на все свои усилия, Селуччи сознавал с трезвой уверенностью, что он проигрывает. И ничего не может с этим поделать.

Кровь начала стекать ей в ладонь, когда Вики подскочила к сцепившимся в схватке мужчинам и, схватив Генри за волосы, рванула его голову вверх.

Майк ощутил, как его кожи коснулись холодные губы. И почувствовал легчайший, подобный поцелую укус.

Вики снова попыталась оттолкнуть мужчин друг от друга, на этот раз более решительно.