— Это просто невозможно. — Дональд покосился на дверной проем. — Они не способны к абстрактным мыслительным процессам.

— Они видели, как мы выходили. — Кэтрин схватила его за руку и потащила обратно в холл. — Это было просто подражание, имитация. — Она подтолкнула его налево. — Ты пойдешь туда!

— Куда это — туда?

— Мы должны обыскать все здание.

— Тогда вызови лучше конную полицию, — вспылил он, потирая лоб дрожащими пальцами, — ведь у нас с тобой уйдут годы, чтобы обыскать здешние катакомбы.

— Но нам необходимо найти их!

С этим спорить было трудно.

Голоса.

Номер девять двинулся навстречу звуку, привлеченный почти знакомыми интонациями.

Была ли это она?

— Кэти! — Дональд стремительно пересек холл и покачнулся, остановившись, чтобы перевести дыхание, перед своей коллегой. — Слава Богу, что я нашел тебя. Мы оказались в большей беде, чем я думал. Я сходил поговорить с парнями из караульной службы в новом здании, ну чтобы просто узнать, не слышали ли они о чем-нибудь. Так вот, оказалось, что они слышали сигналы пожарной тревоги. Кто-то вышел через пожарный выход.

— Наружу? — Бледные щеки девушки побледнели еще больше. — И сейчас они там без надзора?

— Ну да, по крайней мере, один из них. Где твой микроавтобус?

— На автостоянке, позади здания. — Кэтрин повернулась и бросилась к выходу. — Мы должны найти их прежде, чем кто-либо другой!

— Блестящее умозаключение, Шерлок, — выдохнул молодой человек, следуя за ней.

Голоса слышались ближе. Он остановился на границе между рыхлой землей и твердым грунтом, настороженно поворачивая голову из стороны в сторону.

— Говорю тебе, Джинни, хорошая моя, никто здесь не ходит. Самое подходящее для нас место.

— Почему бы нам не припарковаться у башни, как все остальные?

— Потому, что все остальные останавливаются именно там, а мои моральные принципы не позволяют, чтобы копы светили фонариками мне в лицо в самые интересные моменты. И вообще, запотевшие стекла однозначно сообщают проходящим мимо, что внутри происходит нечто греховное. Но до чего все же прекрасная ночь! Давай отпразднуем приход весны. И, говоря о том, где нам устроиться...

— Пат! Обожди, пока я разложу сиденье. Будь осторожен... ох...

Его подошвы шаркали по гравию, когда он шаткой походкой постарался углубиться в тень, где стены обоих зданий подходили друг к другу. Он не понимал смысла новых шумов, но следовал за ними в направлении к какой-то металлической громаде, в которой опознал машину.

Он не знал, что означает слово «машина». Может ли она причинить ей вред?

Осторожно наклонившись, он стал всматриваться внутрь.

Светлые волосы.

Ее лицо не похоже на ее лицо.

Ее голос не похож на ее голос.

Сконфуженный, он протянул руку и коснулся линии ее щеки.

Ее глаза внезапно открылись, расширились, и она закричала.

Это больно.

Он отшатнулся назад.

Другое лицо всплыло из темноты.

Какие-то руки вцепились в него.

Его рука была схвачена за запястье, она рефлекторно сжималась и разжималась. Он хотел только убраться отсюда. И тут его пальцы сомкнулись вокруг чего-то мягкого и продолжали сжиматься, пока не прекратились эти неприятные крики. Второе лицо обмякло над его сжатой рукой. Ее лицо, не совсем ее лицо, уставилось на него. Потом она закричала снова.

Он повернулся и побежал.

Он помнил, как нужно бегать.

Он бежал, пока не прошла боль.

Под ногами теперь снова была рыхлая земля.

Он сильно ударился о какую-то твердую темноту и продвигался, отталкиваясь от нее, до тех пор, пока она не кончилась. Впереди засияли огни. Она, та настоящая, добрая, была там, где были огни.

— Там! Объезжай здание!

— Ты уверен?

— Ради Христа, Кэти, как ты думаешь, сколько оживших мертвецов разгуливает по городу сегодня ночью? Не мешкай!

Микроавтобус еще не остановился полностью, когда Дональд выскочил из кабины на дорогу. Он не удержался на ногах, но тут же поднялся и подбежал к неуклюжей фигуре, только что вынырнувшей из густой тени.

Он не обратил внимания на крики, несущиеся из-за здания. Бросив взгляд на лицо номера девять под уличными фонарями, он понял, что можно бы без труда догадаться, чем они вызваны. Несколько стежков, удерживавших скальп на месте, разошлись, и над свисающим треугольником кожи была видна серовато-желтая неровная поверхность черепной коробки.

«Доктор Брайт получит мои яйца на серебряном блюдечке!» Молодой человек глубоко вдохнул, приводя в норму дыхание, и так спокойно, как только смог, произнес:

— Иди за мной.

Иди за мной.

Он знал это слово.

— Дональд, я слышала, кто-то кричал, и сигналила какая-то машина.

— Послушай, нет смысла заморочиваться еще и по этому поводу. Номер девять снова с нами, так что езжай себе.

— Но мы должны проверить, все ли с ним в порядке. Они могли причинить ему вред.

— Не сейчас, Кэти. В данный момент он в безопасности, а вот что с номером десять, нам неизвестно. Нам нужно найти ее.

Девушка взглянула через плечо на номер девять, надежно пристегнутый к сиденью, неохотно кивнула и направила машину вдоль улицы.

— Пожалуй, ты прав. Сначала мы должны найти номер десять. Куда мы двинемся?

Дональд откинулся на пассажирском сиденье, вздохнул и вяло развел руками.

— Какого черта, откуда мне знать?

Тела Марджори Нельсон в университетском медицинском морге не было — ни в целом виде, ни по частям. Укрывшись за толстым стволом древнего клена, Генри, стараясь избавиться от запаха законсервированной смерти, размышлял, как лучше было бы использовать оставшуюся часть ночи. Две самые крупные больницы в городе располагались довольно близко. Если ему удастся проверить оба морга еще до рассвета — а он не видел причин, которые могли бы этому воспрепятствовать, — у него останется время для того, чтобы... чтобы, собственно, что?..

В течение всего прошлого года он узнавал, что частные следователи проводили большую часть времени, собирая вместе, как в паззле, куски разрозненной на первый взгляд информации в нечто такое, что, как они надеялись, могло бы походить на единое целое. Возможно, разумнее было бы проводить это время в библиотеках, а не в автомобильных погонях; результаты в неменьшей степени зависели бы от опыта, таланта и везения. Уж не говоря об упрямом желании проникнуть в суть вещей, граничившей с навязчивой идеей.

Навязчивая идея. Эта завладевшая всем существом Вики мысль — во что бы то ни стало найти тело матери — препятствовала проявлению скорби, которую она должна была испытывать, заслоняла от нее всю остальную жизнь. Генри задумчиво оперся о ствол дерева. Как долго еще он позволит этому продолжаться? Вампир знал, что смог бы пробиться сквозь выставленные ею заслоны, но какой ценой? Смог бы он это сделать, не сломив подругу? Не утратив ее? Не оставляя за собой детектива-сержанта Майкла Селуччи подбирать обломки?

Внезапно он улыбнулся, ряд белоснежных зубов сверкнул в темноте. «Ты измеряешь свою жизнь столетиями, — попенял самому себе Фицрой. — Дай ей немного времени самой справиться с этим. Ведь прошла всего пара дней». Слишком долгий срок, по меркам двадцатого столетия, чтобы столь глубоко погружаться в преодоление неприятностей; в этом веке умели быстро и аккуратно избавляться от мыслей подобного рода, промелькнуло в его сознании. Конечно, считается, что подавление эмоций наносит вред здоровью, но... вряд ли можно было утверждать, что ее состояние могло соответствовать определению «одержимость навязчивой идеей». По-видимому, присутствие Майкла Селуччи вызывало у него ощущение, что все это длилось гораздо дольше. «Я не могу сделать для нее больше, чем в моей власти. Надо верить в ее силу и здравый смысл и не сомневаться, что, насколько это возможно, она тебя любит».