Так обстояло дело при назначении Ушинского инспектором Смольного института. В ту пору институты были единственными рассадниками среднего образования женщин в России. Маленькие женские духовные училища при женских монастырях, как и пансионы для “благородных девиц”, едва ли можно было принимать в расчет. Те и другие были слишком далеки от типа общеобразовательных заведений: в первых преобладал религиозный и даже монашеский элемент; во вторых дело сводилось к простой дрессировке – обучению танцам, музыке и кое-каким познаниям из новых языков.
Вообще, женщин в то время учили “чему-нибудь и как-нибудь”, но меньше всего – наукам. Во всех частных и казенных учебных заведениях, не исключая, конечно, институтов, методическое, систематическое образование женщин считалось даже вредным для них и в моральном, и в физическом отношении. Западная Европа также не могла дать никаких указаний в отношении организации и постановки образования женщин, потому что оно там было почти на такой же низкой ступени, как и у нас, в России.
Но это нисколько не мешало Ушинскому иметь твердый, ясный, определенный взгляд на задачи и потребности образования и воспитания русских женщин. Взгляд этот проистекал из понимания им важной и ответственной роли женщины как активного члена семьи и общества. Именно поэтому он с восторгом принял предложенный ему пост инспектора Смольного института и с необычайной энергией взялся за коренное преобразование его.
Девятилетний срок учения был сокращен в семилетний, с годичным курсом в каждом классе. Обе половины Смольного института, т. е. “благородная” и “неблагородная”, сравнены в отношении объема учебного курса и продолжительности учения. Самому преподаванию, ведшемуся прежде формально, отрывочно, поверхностно, придан серьезный и систематический характер. В младших, например, классах введено наглядное обучение, причем родной язык положен в основу образования, не в форме, конечно, отупляющего грамматизма, а как живой предмет, способствующий разностороннему развитию учащихся. Оживлено преподавание русской и всеобщей историй. Значительное развитие получило преподавание естествознания и географии. Бесцветное преподавание математики, традиционно признававшейся скучным предметом, недоступным для женского ума, впервые было поставлено у нас как одно из самых сильных и могущественных средств для укрепления и развития логического мышления. Безжизненная риторика и пиитика были заменены классными разборами самих художественных произведений, как русских, так и иностранных, и уже на основании таких разборов делались теоретические выводы. В старшем же классе очень видная роль была отведена истории отечественной литературы как особенно благородному предмету в деле развития вообще и облагорожения эстетического чувства в частности. Кроме того, положено было начало особому педагогическому классу, чтобы дать возможность учащимся основательно знакомиться с педагогикой и дидактикой не только в теории, но и на практике. Курс этого класса был двухлетним: первый год – теоретический, второй – для практического преподавания самими ученицами, под руководством учителей, в особо сформированном для того элементарном классе.
Короче сказать, от прежнего безжизненного, бессодержательного Смольного института осталось лишь одно название: его заменило живое, осмысленное учебное заведение, с кипучею образовательно-воспитательною деятельностью.
Имея лишь санкцию начальства на реформирование учебно-воспитательной части института в известном направлении, Ушинский не мог иметь никаких детальных указаний, так как в ту пору вообще разработка учебных программ, а тем более в отношении совсем не существовавших еще женских средних общеобразовательных заведений, была делом непочатым. Таким образом, Ушинскому пришлось быть инициатором как общей программы преподавания, так и распределения предметов по классам. И это было сделано так умело, предусмотрительно, что выработанная им общая программа и распределение предметов по классам и до сих пор остаются, в основных чертах, во всех женских средних учебных заведениях.
Поэтому К. Д. Ушинского вместе с Н. А. Вышнеградским, осуществившим около того же времени великий проект учреждения женских гимназий, вполне справедливо можно назвать основателями нынешнего среднего образования русских женщин. В этом отношении Россия опередила было Западную Европу почти на четверть века, но в настоящее время – увы! – далеко отстала от нее в деле развития и распространения систематического общего среднего образования среди женского населения.
Пересоздание института, или иначе – организация совсем новой системы образования женщин, на неведомых раньше основаниях, было выполнено Ушинским в трехлетний срок. Инициатором, душою и творцом этой важной работы был Ушинский, беззаветно отдавшийся новому делу, понимая выдающееся государственное его значение в дальнейшей судьбе просвещения русских женщин. Тем не менее, замечательному успеху работы чрезвычайно благоприятствовала особенность той эпохи, отличавшейся удивительной чуткостью, отзывчивостью общества ко всему новому, живому, разумному и полезному, моментально выделявшему из своей среды сведущих, даровитых, преданных делу исполнителей. Раз только являлась светлая, здравая идея, – она немедленно находила умелых исполнителей. И чем выше была идея, тем самоотверженнее исполнители.
Такие именно исполнители и окружали К. Д. Ушинского. Уже в 1860 году, т. е. через год после появления его в Смольном институте, когда успел определиться характер предпринятых им реформ, около Ушинского сгруппировался кружок молодых педагогов, имена которых пользуются в настоящее время общей известностью. В состав этого кружка входили: В. О. Буссе, В. И. Водовозов, священник Головин, Дестунис, барон М. О. Косинский, Лемеки, В. И. Лядов, Массон, О. Ф. Миллер, Л. Н. Модзалевский, А. И. Павловский, Я. И. Пугачевский, Раевский, М. И. Семевский, Д. Д. Семенов и другие. Многие из них сошли уже в могилу, оставив по себе признательную память и очень почтенные педагогические сочинения.
Значительная часть этого блестящего педагогического персонала была получена Ушинским из только что основанной, по соседству со Смольным институтом, первой, по времени открытия в Петербурге, ежедневной бесплатной Таврической школы. Она была устроена молодым инженерным офицером, бароном М. О. Косинским, энтузиастом-педагогом, даровитым преподавателем математики, много и с пользой потрудившимся над разработкой методики математических наук.
Самая эпоха возрождения и обновления России, когда сущность торжествовала во всем над бездушною формою, немало благоприятствовала такому замечательному подбору преподавателей. Облеченный обширными полномочиями и высоким доверием предержащих властей, Ушинский не останавливался в привлечении к педагогической деятельности несомненно даровитых людей, у которых, однако, не оказывалось соответствующих этому предмету официальных дипломов. Так, с большою пользою для дела, но в обход формализма, им были приглашены молодые офицеры: инженер барон М. О. Косинский – преподавателем математики и артиллерист М. И. Семевский – преподавателем истории. Оба они оказались не только превосходными наставниками, но немало потрудились впоследствии и на более широком общественном педагогическом поприще, Семевский же еще и на литературном как издатель “Русской старины”. Кроме того, Ушинский пригласил было преподавателем русского языка в младших классах института и известного писателя П. Г. Помяловского, очень выгодно зарекомендовавшего себя в качестве учителя в бесплатной Шлиссельбургской воскресной школе для детей рабочих. Помяловский, однако, дав несколько очень удачных пробных уроков в институте, отказался от штатного места преподавателя, не чувствуя в себе достаточно склонности к специальной педагогической деятельности.
Дружественным, единодушным кружком собрались преподаватели около Ушинского. Всех привлекали высокие умственные и нравственные качества даровитого, энергичного руководителя, державшегося, однако, вполне по-товарищески. Здесь все делалось сообща, подвергалось дружному, одушевленному обсуждению.
