В 1759 году Д’Аламбер издал свои «Основы философии», о которых Кондорсе в похвальной речи Д’Аламберу высказал следующее мнение: «В этом сочинении Д’Аламбер дает критическую оценку главных основ и истинных методов различных наук; он указывает на то, чего следует избегать в каждой науке, чтобы не сбиться с пути. Трудно указать другую книгу, которая бы при таком сжатом объеме заключала столько истин. О каждой науке он говорил свойственным ей языком, употребляя везде подходящие и точные выражения, значительно облегчающие процесс понимания даже для читателя, не привыкшего к отвлеченным понятиям. Этот труд имеет глубокое воспитательное значение; он должен сделаться настольною книгою всех людей, и просто образованных, и ученых. Первым он легко дает ясное понятие о различных областях знания, а вторых заставляет глубже заглянуть в ту науку, которой они занимаются, ибо в каждой науке встречаются предубеждения, которые вредят ее успехам и от которых не могут застраховать никакие знания и никакой гений, а только одно истинно философское отношение к делу».
Философия Д’Аламбера является, таким образом, как бы продолжением и усовершенствованием философии Бэкона. Из современных нам философов Вильгельм Вундт преследует приблизительно те же цели.
«Основы философии» заключают в себе также воззрения Д’Аламбера на нравственность. Он возмущается несправедливым, неравномерным распределением земных благ между людьми, ставит в обязанность каждому довольствоваться малым, чтобы не захватывать части другого. Вопросы нравственности мучили философа, и последнее обстоятельство долго мешало появлению нового издания его «Основ философии».
И в мелких статьях Д’Аламбер неизменно выступает как энциклопедист; некоторые из них, впрочем, носят полемический характер; к первым бесспорно принадлежат «Explication detaillée du systeme des connaissances humaines» («Подробное объяснение системы человеческих знаний») и «Observations sur la division des sciences du chancelier Bacon» («Обзор деления наук канцлера Бэкона»); к последним – сочинение о иезуитах, которое возбудило против него многих и причинило ему много неприятностей, наконец, наделавшая много шума статья «Essai sur les Gens de Lettres» («Заметка о писателях»). В ней он говорит между прочим: истинное мужество писателя состоит в борьбе; в том, чтобы сражаться с общественными предрассудками и пороками, не затрагивая личностей и повинуясь закону. Свобода, истина и бедность – эти три слова, по мнению Д’Аламбера, всегда должны иметь перед глазами писатели, как люди, которым предстоит остаться в памяти потомков. Тот, кого страшит последнее слово, часто забывает о двух первых. Эта статья, где Д’Аламбер говорит со сдержанной гордостью о меценатах, произвела в обществе впечатление, которого Д’Аламбер никак не ожидал; меценаты не только не обиделись, но похвалили независимость ученого, а писатели на него набросились и нашли его гордость возмутительною.
Похвальные речи Д’Аламбера, которые беспрестанно приходилось ему произносить то во Французской Академии, то в Академии наук, способствовали распространению его идей и составляют вполне определенную, законченную ораторскую деятельность, также много послужившую рассеянию мрака невежества и пробуждению добрых чувств.
Мы говорили, что литературная деятельность Д’Аламбера не брала его лучших сил; несмотря на это, как продукт гениального философского ума она могла бы служить потомству, будь ее содержание несколько иное. Если бы Д’Аламбер, как Шекспир, описывал человеческие страсти, он и в области литературы стяжал бы себе бессмертное имя, потому что страсти вечны: пока человек будет существовать, он не перестанет ревновать и любить и будет проявлять свои страсти так же, как проявлял и в отдаленные от нас века. Та же участь постигла бы сочинения Д’Аламбера, если бы он создал теорию нравственности или религии, основы которой были бы близки всякой человеческой душе; но критическая оценка знаний, убеждений и так далее доступна не всем, к тому же она должна изменяться по мере того, как человек прогрессирует умственно. Французская «Энциклопедия» значительно превзошла плод гениального ума – энциклопедию Бэкона, а теперь и она для нас имеет только историческое значение. Вот почему, по нашему мнению, потомство не ценит Д’Аламбера-писателя; он сделал свое дело, и труд его принадлежит истории. Однако это замечание может относиться к его литературной деятельности вообще; многие же отдельные мысли Д’Аламбера новы и ценны даже в настоящее время; в этом читатели могли убедиться из приведенных нами выписок, заимствованных из его сочинений.
Нам остается упомянуть еще об одном сочинении Д’Аламбера – «Начала музыки». Многих, пожалуй, удивит, что глубокий математик, решивший вопрос о колебании струн, занялся изложением теории музыки Рамо. Но Д’Аламбер хорошо понимал, что математическая теория не может объяснить законов музыки, то есть воздействия ее на сердце, в котором много необъяснимого, но глубоко интересного. Д’Аламбер очень любил музыку и проявил в этом сочинении замечательную многосторонность. От него мы перейдем к выяснению ученых заслуг Д’Аламбера в области точных наук; одно перечисление их заняло бы много места, поэтому мы укажем только главные и постараемся определить общий характер его научной деятельности. Мы знаем многих ученых, которые всю свою жизнь служили науке как верные жрецы. Это ясные и спокойные люди не от мира сего; они относились к науке благоговейно, как к своей святыне; Д’Аламбер не принадлежал к числу таких смиренных богомольцев: он в самые первые годы своей деятельности со всею пылкостью своего темперамента и молодости взял ее, как говорится, за чуб, как свое неотъемлемое счастье; мы знаем уже, что великий ученый всегда называл математику своей первой возлюбленной.
Как нам уже известно, через два года после вступления в Академию Д’Аламбер написал свой бессмертный трактат по теории движения. В теории движения необходимо различать два рода законов; одни выражают логические истины просто в форме определений, другие обобщают результаты наблюдений, то есть устанавливают общие правила, выведенные из свойств тел, предполагаемых находящимися в абсолютном покое и свободными; из законов второго рода до того времени был известен только один вполне общий – закон разложения сил. Гюйгенс и Ньютон прекрасно воспользовались им для решения задач механики. Для описания же движения несвободных тел необходимо было открыть новый закон. Д’Аламбер нашел его, когда ему было двадцать шесть лет. Этот закон и носит в настоящее время название закона Д’Аламбера.
Этот закон дает возможность для каждого момента времени составить уравнение, связующее изменения в движении тела с силами, которые их произвели, или, другими словами, позволяет разложить действие двигательных сил на две части, рассматривая одну как исключительно идущую на движение тела во второй момент, а другую как служащую для уничтожения того, которое оно могло иметь в предшествующий. Этот простой закон, приводящий все законы движения к рассмотрению случаев равновесия, составляет великую эпоху в преобразовании физико-математических наук. Д’Аламбер пришел к нему, исходя из мысли, что силы, действующие в состоянии равновесия и в состоянии движения, должны быть одни и те же; в первом случае они все уничтожаются препятствием, во втором случае только часть их. Простота и общесть такого взгляда замечательно характеризуют истинно философский ум Д’Аламбера, который в области механики явился преемником Ньютона.
В 1744 году Д’Аламбер приложил этот общий закон к теории равновесия и движения жидкостей, и все задачи, решенные здесь до тех пор математиками, оказались частными случаями его закона. Чистая математика – дифференциальное и интегральное исчисление и теория функций – также безгранично обязана Д’Аламберу: ему принадлежат многие новые методы анализа, от него исходила строгая критика существовавших тогда взглядов. Замечательно, что Д’Аламбер всегда приходил к своим открытиям, занимаясь вопросами механики.
