Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ее кукольные голубые глазки взирали на него с ангельской невинностью, поэтому Джесс решил, что она имела в виду пушку в буквальном смысле.

— Почему бы и нет? — проговорил он своим замогильным шепотом.

Глендолин в восторге закатила глаза и направилась к стойке бара. Джесс последовал за ней. Приятно для разнообразия полюбоваться на ее маленькую круглую попку, но он все-таки оглянулся, чтобы убедиться, что Кэйди на него смотрит.

Так оно и было, но она сразу же отвернулась и принялась ожесточенно шлепать картами по столу. «Каждый в этом заведении играет свою роль», — философски отметил про себя Джесс. Просто в его игре риска гораздо больше, да и ставки куда выше, чем в любой другой.

Джесс, разумеется, выбрал стул спиной к стене, чтобы следить за входом, а Глендолин, увидев это, едва не завизжала от восторга. Еще одна девица — рыжая полногрудая милашка по имени Уиллагейл — расставляла напитки на соседнем столике. Джессу вдруг пришло в голову спросить себя, что именно происходит в салуне «Приют бродяги». Он готов был побиться об заклад на последний доллар, что сидящая рядом с ним блондинка — шлюха. Выходит, и Макгилл — тоже?.. Разрази его гром! Да нет, быть того не может.

Хотя… почему бы и нет? Если у девушки на носу веснушки, это еще не означает, что она воплощенная добродетель. Он медленно опустился на свой стул, наблюдая за ней через два ряда столов для игры в покер и пытаясь представить ее себе в роли «мадам» из борделя. Это было трудно, но… не исключено.

Как же в таком случае к ней относиться? Джесс испытывал смешанные чувства. Он вообразил ее в своей широкой пуховой постели с тех самых пор, как впервые увидел. И ему почему-то стало неприятно при мысли, что надо только заплатить, чтобы мечта сбылась.

Он купил Глендолин («Зови меня Глен, милый») порцию выпивки, потом еще и еще одну. Можно было не сомневаться, что бармен их разбавляет, и все же Джесс с удивлением спрашивал себя, куда в такое воздушное создание все это входит. Она задавала ему обычные глупейшие вопросы: как он стал профессиональным стрелком, сколько человек отправил на тот свет и какие чувства при этом испытывал. Джесс уклонялся от ответа, как всегда бросая зловещие взгляды и загадочно хмыкая.

Глендолин была не слишком умна, но — несмотря на свое нездоровое любопытство к кровавым подробностям — показалась ему милой. Он вздохнул с сожалением, когда она, извинившись, отлучилась «по делам». «Дела», вне всякого сомнения, ждали ее в уборной позади салуна. После всего выпитого этому вряд ли стоило удивляться.

Вдруг что-то легонько стукнуло его по ноге. Опустив взгляд, Джесс увидел чернокожего мальчика — укороченное издание бармена за стойкой, правда, снабженное приложением в виде курчавых волос на голове. Малыш сидел на корточках, наполовину скрывшись под столом. В одной руке он держал метелку, а в другой — наполненный окурками совок для мусора.

— Привет, — сказал Джесс. Мальчик, не спуская с него испуганного взгляда, еще глубже спрятался под стол.

— Как дела? Нравится тебе эта работа? Сколько платят? Помню, работал я когда-то давным-давно на конюшне, выгребал навоз из стойл. Мне тогда исполнилось… примерно столько же, сколько тебе сейчас — лет девятнадцать-двадцать, — шутливо уточнил Джесс (на вид мальчику было не больше семи). — Платили сущую мелочь: четвертак в неделю. А как, по-твоему, что хуже: вычищать лошадиный навоз или окурки и плевки? Что скажешь? Кто больше гадит — лошади или ковбои?

— Лошади, — нерешительно ответил мальчик, вылезая из-под стола на несколько дюймов.

— Ну не скажи, — задумчиво возразил Джесс. — Некоторые парни оставляют за собой страшно много мусора.

— Да, но они хоть не делают все свои дела прямо на пол.

— Это ты верно подметил. Очень точно схвачено. Хочешь папироску? Нет? Ну тогда скажи мне, что такой умный парень, как ты, делает в таком ужасном месте?

Громадные черные глаза с перламутровыми белками округлились, как блюдечки.

— Это хорошее место! Почему вы говорите, что оно ужасное?

Он совсем вылез из-под стола, а когда Джесс широким жестом пододвинул ему стул Глендолин, робко уселся на самый краешек. Любопытство возобладало над страхом.

— Тебе здесь нравится? В этой дыре? — спросил Джесс, оглядываясь вокруг с притворным удивлением. — Что здесь хорошего?

— Ну… лучше всех, конечно, мисс Кэйди. И еще мне нравится, как Чико играет на пианино. А мисс Глен и мисс Уиллагейл — они тоже очень добрые. Иногда клиенты мне дают чаевые, или сладости, или кусочек лакрицы. А мой папа работает тут барменом, его все любят и меня тоже не обижают.

— Ясно. А почему же все-таки мисс Макгилл лучше всех? Да, кстати, как тебя звать?

— Абрахам.

— Рад знакомству. Вы с ней женаты?

— Нет…

Мальчик захихикал, но сразу опомнился.

— Просто она хорошая, вот и все. Она добрая. Все мне разрешает: править двуколкой, заходить к ней в комнату и играть разными вещичками. Всегда мне что-нибудь дарит — книжку, или яблоко, или еще что-нибудь. И еще она веселая, и от нее всегда хорошо пахнет.

— Это я и сам заметил.

Абрахам забарабанил пятками по ножкам стула. Он немного освоился, но по-прежнему пожирал Джесса глазами. Его снедало любопытство.

— Папочка говорит, вы наемный стрелок, — застенчиво начал он.

—Угу.

— А почему?

— Что «почему»?

— Вам нравится стрелять в людей?

— Ну… не скажу, чтобы мне это нравилось. И вообще я стреляю только в тех, в кого надо.

— А в кого? В кого вы стреляете?

— В плохих парней. В таких, которые сами напрашиваются. Они бы сами убили кого-нибудь, если бы я не застрелил их раньше.

Рот Абрахама открылся в форме буквы О.

— Значит, сами вы из хороших парней?

Джесс стукнул кулаком по столу.

— Точно. Я один из хороших парней. Только послушай меня внимательно.

Он придвинулся ближе, и Абрахам испуганно заморгал, но не отшатнулся.

— Никому не говори, слышишь? Не хочу, чтобы об этом болтали. Я из хороших парней, но никто об этом не знает кроме нас с тобой. Пусть это будет наш секрет. Идет?

— Идет. Но почему?

— Ну потому что…

Он все еще раздумывал над ответом, когда вернулась Глендолин.

— Хэм Вашингтон, твой папаша велел тебе сию же минуту очистить этот стул и заняться делом, а не то он тебе всыплет!

— Ой-ей-ей…

Подхватив на ходу метелку и совок, мальчик вскочил со стула и обеспокоенно скосил глаза в сторону бара. Его отец ответил ему грозным взглядом. Джесс разочарованно вздохнул: его маленький дружок сбежал, а на стул вновь уселась Глендолин. Эта была неравноценная замена.

— Ну что, милый, покажешь ты мне свою пушку или нет?

У него были при себе целых две пушки. Может, она действительно намекала на нечто третье? К счастью, их опять прервали прежде, чем он нашелся с ответом.

Джессу, смотревшему вниз, даже не пришлось поднимать голову, чтобы узнать, почему в салуне вдруг стало тихо и чьи башмаки направляются прямо к нему от вращающихся дверей. Он готов был ставить двадцать к одному, что это представитель закона.

Глендолин, уже успев подсесть поближе и упереться коленкой ему в бедро, виновато отодвинулась.

— О, привет, Томми! — небрежно обронила она, поправляя закрученные штопором локоны на затылке. — Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь!

Перед ним, несомненно, стоял шериф: об этом говорил значок на груди белой накрахмаленной рубашКи, хотя в остальном вновь прибывший скорее напоминал банковского служащего или телеграфиста. Он явно нервничал, но старался держать себя в руках и был безукоризненно вежлив.

— Добрый вечер, — сказал он. — Мистер Голт, если не ошибаюсь? Я шериф Ливер.

При других обстоятельствах Джесс, который сам по натуре был человеком вежливым и приветливым, пожал бы протянутую ему изящную, лишенную мозолей руку. Но Голт не стал бы этого делать, тем более что посетители салуна поголовно навострили глаза и уши. Поэтому он проигнорировал руку шерифа и уставился на него своим леденящим взглядом, пока несчастный не залился краской. Глендолин нервно захихикала.

7
{"b":"11410","o":1}