1-ый голос. Доколе же прострется, братья, дерзость еретиков сатанинская?
2-ой голос. При Константине[14] – гнали, при Констанцие[15] – гнали… Хоть слово сказать дайте.
1-ый голос. Сладкоречием своим не вводите в заблуждение простодушных.
3-ый голос. Сами соблазн учинили… Церковь, лобзанием Иуды-Констанция растленная, да воскреснет.
4-ый голос. Разрушайте, разрушайте все. Да будут общими имения и жены.
Голоса(вместе). Не слушайте, братия, не слушайте.
Голос(из глубины). Еще на соборе в Ганграх ересью объявлено.
Голоса(отовсюду). Что в Ганграх?.. Сами решим, как изволися Духу Святому и нам.
Шум немного стихает.
Первый пресвитер(дергая за рукав второго). Что притих, авва Дорофей?
Второй пресвитер. Охрип, брат Фива. Хочу говорить, а голосу нету. Натрудил себе горло намедни, как низлагали проклятых акакиан.
Шум возобновляется. Входит епископ Евстафий, запыхавшийся и растерянный.
Голос. Пыхтит, точно на гору лезет.
Другой голос. Риза-то по земле так и волочится.
Евстафий(отворачиваясь от изваяния Афродиты, плюет). Тьфу, тьфу, искушение. (Крестится). Пречистая Матерь Божия, куда попал. Пустите, пустите. (Хочет уйти).
Копьеносец(отстраняет от двери). Тише, друг.
Евстафий. Не пойду на собор еретический. Пусти.
Копьеносец(удерживая Евстафия). Нельзя. По воле всемилостивейшего кесаря Юлиана, все пришедшие на собор…
Евстафий. Не собор, а вертеп разбойничий. (Смех. Евстафий отходит в угол и садится). Господи. За что мне сие?
Старый монах(молодому). Как венчали богоотступника на царство, сорвал крест со святого знамени и воздвиг Аполлонова идола.
Молодой монах(тихо). Кощунство.
Пурпурий. Слава преблагому, премудрому Августу Юлиану. На аспида и василиска наступишь и попрешь льва и змия…
Голос(из глубины). Не слушайте, братья. Отступил кесарь от церкви Христовой.
Голоса. Тише, тише, Кесарь.
Вдруг молчание. Входит Юлиан. С ним софисты. Среди них Максим.
Юлиан(войдя на возвышение). Старцы и учители. За благо сочли мы оказывать подданным нашим; исповедующим учение Галилеянина Распятого, всевозможное снисхождение и милосердие. Желая восстановить мир всего мира, столь долго нарушаемый распрями церковными, призвал я вас, мудрецы галилейские. Под нашим покровительством и защитою вы явите, уповаем, пример тех высоких добродетелей; кои приличествуют вашему духовному сану, вашей вере и мудрости…
Пурпурий. Слава преблагому, премудрому Августу.
Голоса. Тише. Тише. Слушайте.
Юлиан. Братьев ваших; изгнанных соборами при Константине и Констанции, возвратили мы из ссылки. Живите в мире, галилеяне, по завету вашего Учителя… Для полного же прекращения раздоров поручаем вам, мудрейшие наставники, прийти к некоторому соглашению церковному, дабы установить единое и общее для всех исповедание веры. Судите и решайте властью; данною вам от церкви. Мы же удаляемся; предоставив вам свободу и ожидая вашего решения.
Юлиан и свита уходят.
Старый монах(молодому). Видел старика с белой бородой?
Молодой монах. Кто это?
Старый монах. Сам дьявол в образе Максима Волхва; он-то и соблазнил императора.
Евстафий. Отцы и братья. Разойдемся. Разойдемся в мире. Не будем веселить врагов наших; воздержимся от гневного слова. Заклинаю именем Бога Всевышнего, разойдемся, братья, в безмолвии.
Пурпурий. Не слушайте. Не расходитесь, да не преступите воли кесаревой.
Евстафий. Нет, братья…
Пурпурий. Не братья мы вам, – отыдите, окаянные. Мы – чистая пшеница Божия, а вы – солома сухая, сожигаемая Господом.[16] Слава, слава преблагому, премудрому Августу.
Голос. Разойдемся, отцы в мире…
Голоса. Не расходитесь, братья, не расходитесь.
Пурпурий(продолжая). Пусть заглянет теперь в церкви наши кто-нибудь из цецилианских епископов, – возложим мы ему руки на голову, но не для того, чтобы избрать пастырем, а чтобы раздробить череп…
Пафнутий. Я, Пафнутий, как приял от отцов, так и содержу. Не три Бога, но един. Един Бог, а не три. Как приял, так и содержу…
Монах(худой и бледный, цепляясь за стихат Пафнутия). Отче Пафнутий. Что же это? Из-за одного, все из-за одного слова: подобносущий или единосущный?.. Из-за одной йоты?
Пафнутий. Так что же? Из-за одной, да.
Монах. Отче Пафнутий, из-за йоты. А в священном-то Писании нет даже слова “сущность”.
Пафнутий. Нет? Ну и не надо.
Монах. Из-за чего же спорим и терзаем друг друга? Подумай, отче, сколь ужасно такое наше злонравие.
Пафнутий. Так неужели же примириться с окаянными псами, изблевавшими из еретического сердца, что было время; когда Сына не было?
Монах. Един Пастырь; едино стадо.[17] Уступим.
Пафнутий(кричит). Да не будет сего. Арианскую гнусную ересь анафематствую. Как приял от отцов, так и содержу…
Монах. Отче Пафнутий. Отче Пафнутий. Из-за одной йоты. Един пастырь, едино стадо. Уступим.
Пафнутий. Да не будет, да не будет. Арианскую гнусную ересь анафематствую.
Дьякон Аэтий(насмешливо). Бог отец по сущности своей чужд Богу Сыну. Есть Троица, но Ипостаси различествуют по славе.
Евстафий. В Писании сказано…
Аэтий. Что мне до Писания? Я верю в диалектику, а не в букву. Рассуждайте, придерживаясь категорий и силлогизмов Аристотеля.
Евстафий. Господи, помилуй нас, грешных. Ничего не разумею. Запутался, голова кругом идет: единосущный, неединосущный… В ушах звенит, сам не знаю, во что верю, во что не верю, где ересь, где не ересь. Господи Иисусе Христе, помоги нам. Погибаем в сетях дьявольских.
Пафнутий. Да не будет, да не будет. Как приял от отцов, так и содержу.
Монах. Признаю собор Никейский,[18] ересь Арианскую[19] анафематствую.
Каинит. Благословенны не покорившиеся Богу. Благословенны Каин, Хам, Иуда, жители Содом и Гоморры. Благословен отец их, Ангел Бездны и Мрака.
Голос. Мрак безымянный в скудоумной голове твоей.
Пурпурий(бросается на Каинита). Не потерплю сей мерзости. (Его удерживают). Пустите. Дайте заградить уста нечестивцу. Не потерплю сей мерзости. (Плюет Каиниту в лицо). Вот тебе, каиново отродье. (Плюет). Вот тебе.
(Общее смятение и свалка. Копьеносцы разнимают монахов).
Копьеносец. Тише… Во дворце не место. Или мало вам церквей, чтобы драться. (Воины хотят схватить Пурпурия).
Пурпурий(отбиваясь). Леона, Леона, дьякон Леона! Дьякон Леона (размахивая дубиной, спешит на помощь Пурпурию). Господу хвала. Господу хвала. Хвала Господу.
Юлиан выходит на трибуну и, скрестив руки на груди, молча смотрит на происходящее. Увидя его, все замирают.
