…боевики снова перенесли огонь на Полковника. Я успел сделать несколько выстрелов. И тут Руслан пальнул в меня из длинноствольного «парабеллума». Я ответил. Моя пуля вошла ему прямо в лоб.

– Все - вон! - скомандовал шеф, снял с меня наручники, сбросил их в сейф и лязгнул дверцей. - Садись. Пиши!

Наши ребята, хмурясь и покашливая, толпясь, как школьники, потянулись к дверям. Шурик демонстративно сжал мне руку: «Мы тебе побег устроим. На Канары».

А Женька вдруг топнула ногой так, что сломала каблук, и завизжала в лицо шефу:

– Вот теперь-то я уж точно от вас уйду. Из вашей чертовой конторы. Хоть на панель! Но уйду. - Заплакала и бросилась мне на шею.

Павла отодрал Женьку от меня, как жвачку от подошвы, и вынес, брыкающуюся, за дверь, захлопнув ее пяткой.

Потирая запястья, я прошел к столу, взял листок бумаги, ручку.

– Что писать? Кому?

– Объяснение. Прокурору округа. Диктую: «Я, Сергеев Алексей Дмитриевич, частный детектив сыскного агентства «Дюпен», осуществляя по поручению шеф-директора Широкова И. Ф. в контакте с представителями государственных правоохранительных органов…» Это подчеркни, «…розыск пропавшего без вести гр, Чванько М. И. в связи с обращением его супруги, гр. Полянской Я. К., произвел следующие оперативно-розыскные действия…» Укажи в скобках, какие именно. После скобки - запятая. «…в результате которых установил…» Опять же в скобках, что ты установил, «…и выявил преступную группу в составе…» Укажи состав по предварительным данным. Далее. «В результате непредвиденно сложившихся обстоятельств 22 июня с. г. вышел с ней на прямой контакт в момент совершения группой противоправных действий, что повлекло за собой служебную необходимость их пресечения…» Успеваешь? «…и задержания преступников, находящихся в розыске по факту совершенных ранее тяжких преступлений, в т ч. ряда убийств. Группа оказала активное сопротивление, о чем свидетельствуют полученные мной телесные повреждения…»

– Телесных повреждений нет, - буркнул я. - Еще чего не хватало.

– Сейчас будут, - ласково успокоил меня шеф. - Далее: «…оказала активное противодействие с применением огнестрельного оружия…» В скобках - «ПМ», «АКУ». «…что вынудило меня, с соблюдением установленного регламента и после произведения двух предупредительных выстрелов…» Это обязательно подчеркни. «…и так как моя жизнь подвергалась реальной угрозе, ответить огнем на поражение, в результате которого все четыре преступника получили ранения, не совместимые с жизнью…» Порезвился, мальчик. Не стыдно?

Я поднял голову. Шеф отвел глаза.

– Так, написал? С новой строки. «Я глубоко сожалею о случившемся, осознаю тяжесть личной ответственности, однако считаю свои действия не только вынужденными, но и безусловно правомерными, что и довожу до Вашего сведения. Прошу считать данное объяснение фактом явки с повинной». Число, Подпись. Все.

Шеф быстро перегнулся через стол, будто опасался, что я передумаю и не отдам ему бумагу, схватил ее и стал бегло просматривать.

Я отвернулся, чтобы не видеть, как побелеют его глаза - зрелище довольно крутое. Их цвет обычно выражал в подобные минуты все его чувства. Правда, было их только два: любовь и ненависть. Любовь к своим подчиненным и ненависть к тем, кто их ненавидит…

Взрыва не последовало. Только глубокий вздох и несколько слов безнадежным голосом:

– Ты что, Алексей, с ума спятил?

– А что? - с нахальной наивностью спросил я. - Что-нибудь не так? Запятые не на месте?

– Запятые? - зловеще переспросил шеф. - Да ты точку себе поставил. Последнюю.

И он стал читать вслух, с выражением особо возмутившие и напугавшие его места:

– «Выйдя на непосредственный контакт и будучи абсолютно уверенным, что даже в случае успешного задержания они все равно уйдут от ответственности, как это было неоднократно ранее, спровоцировал на себя их нападение и умышленно перестрелял всю преступную группу… В содеянном абсолютно не раскаиваюсь, считаю свои действия правомерными как с позиций работника правоохраны, так и по долгу и совести гражданина… Эти люди представляют собой постоянную угрозу для окружающих и государства в целом, исправлению не подлежат, права на существование - а тем более на снисхождение - не имеют». Ты б еще про «Мерседес» вставил! Чем такое писать, лучше бы сразу застрелился, много проще. Меньше хлопот,

– Не дождутся, - проворчал я, - И другого все равно не напишу. Ты знаешь.

Шеф снова вздохнул, как усталая корова, собрал в папку бумаги,

– Ну, тогда все, поехали сдаваться. Не побежишь? - спросил с надеждой.

– Не побегу, - разочаровал его я.

– Жаль. Ребята в самом деле могут Канары или другое безопасное место устроить. Фирме, с которой Павло работал, мы оказали серьезные услуги. Все необходимое, включая валюту и билет на самолет, они оформят за два часа. Жить будешь…

– Ваня, - я впервые назвал шефа просто по имени. - Ты же с самого начала знал, на что я иду… Все-таки я - немножечко честный… Да, о Полковнике позаботься, ладно? Больше некому. Ну, все. Только домой хотелось бы заехать, на минутку…

– Выпить чашечку кофе после боя, - точно скопировал задрожавшим голосом шеф. - Принять ванну. - Помолчал. - Ладно. Но я с тобой поеду.

Я пожал плечами, соглашаясь, зная, что все равно ведь не отвяжется. Да и не имеет права…

– Тогда плащ захвати. Ты ведь уже старенький, продует тебя в моем «козлике». - Я достал сигареты. - Все материалы по делу - в резиденции Руслана, под большим сейфом, на втором этаже. Там же - кассеты к диктофону. Сделай мне с них копии, пожалуйста.

– Сделаю. Только вот прочтешь ты их очень не скоро. Если вообще увидишь.

– Как знать… Да я и не об этом думаю. Подстраховаться нужно. Из-за них большая война может начаться. Искать их будут.

– Не найдут. Я прокурору их сдам.

Я усмехнулся:

– Лучше уж прямо президенту…

Мы вышли на улицу. Начиналось утро. Совсем уже другое. Новое.

Пока шеф бренчал ключами, запирая контору, я прошел к машине. Мой верный «козлик» Вилли уныло ждал меня у подъезда, видимо, догадываясь, что предстоящая наша поездка будет последней, что нашей боевой дружбе приходит конец: силы на исходе, ряды бойцов поредели, патроны кончились… Вряд ли кто польстится после меня на эту древнюю открытую машину в старых и новых пулевых пробоинах - разве только какой-нибудь музей… Или экстравагантный коммерсант. Надеюсь, Вилли при первой же поездке сбросит его с моста в глубокую реку…

Сиденья были влажными от росы. Я протер их, запустил двигатель и вдруг ощутил такую дикую усталость, что положил голову на руль и на мгновение закрыл глаза… И сейчас же где-то внутри меня засверкали вспышки выстрелов, обрушился их грохот, визг рикошета, звон разбитого стекла, глухие удары пуль в дерево стен, бешеные крики, поплыл сизым дымком удушливый запах сгоревшего пороха.

Я открыл глаза, словно проснулся. И почувствовал, что вместе с усталостью пришло и облегчение. Нетерпеливая тревога, которая гнала меня все эти дни по следу смертельного врага, ушла безвозвратно…

Я отдал долги. Свое я сделал. Теперь пусть другие делают свое. Их черед пришел… Ваше время…

В самом деле, даже если бы у меня было много-много денег, я все равно никогда бы не купил себе белый «Мерседес». И вовсе не потому, что считаю белый цвет откровенно безвкусным для большой машины этого класса. А потому, что даже в такой малости не хочу иметь ничего общего с людьми, которые в них ездят. Дело простое - я их ненавижу. Лютой, как говорили прежде, классовой ненавистью. Они воплотили в себе всю ту страшную, безжалостную и безнравственную силу, которая умело, цинично, шаг за шагом губит мою несчастную Родину, калечит и убивает мой народ. Они все могут. На все имеют право. Право богатого и потому - сильного. Право на ложь и правду, честь и бесчестье, на издевательства и унижения, насилие и убийства, на растление юности, на ум и силу зрелости, на снисходительное презрение к старости, на слезы и кровь, на жизнь и смерть.