– А по-другому нельзя. На хрена им знать, куда их привезли? В парилке, понятное дело, повязки снимут. А потом, когда девки свое отработают, опять наденут. Порядок у нас такой. Конспирация, понимаешь?

– Нормальная у вас конспирация, – ухмыльнулась я. – Жалко, что мужа моего нет, а то бы он точно оторвался по полной программе. Он любит такие мероприятия. Ну ничего, в следующий субботник он свое наверстает.

– Вечно ты, Катька, недовольная, – сплюнул под ноги Дог. – Большие деньги любишь, а то, что они непросто достаются, понять не хочешь.

– Я все понимаю. Ты, Дог, иди попарься, а за мной шарахаться не надо.

– А я и не шарахаюсь, – пробормотал Дог и, втянув голову в огромные плечи, поплелся в сторону леса.

Присев на ближайший пенек, я стала тупо смотреть на озеро. В воде зыбко отражался свет невысоких фонарей, стоявших у самого берега, слышно было, как где-то в лесу испуганно кричит кукушка, очевидно, разбуженная пьяными воплями братков и громким визгом отрабатывавших субботник девчонок. На глаза невольно навернулись слезы, хотя повода плакать не было: другая бы радовалась на моем месте. Наверное, это от того, что я целую неделю не видела Пашку. Я постоянно реву, когда он уезжает, а он уезжает часто, гораздо чаще, чем мне хотелось бы. Вечные стрелки, отлучки, дела, дела, дела… В этот раз Пашка заявил мне, что ему доверили привезти крупную сумму денег. На время его «командировки» мы с сыном должны перебраться сюда и ждать его возвращения. Я долго отказывалась, но Пашка сказал, что иначе ему не доверят такие деньги. Если все пройдет успешно, добавил он, процент его составит около двадцати тысяч долларов. Эта фраза сразила меня наповал, и я сдалась без боя. Пашка поселил нас в шикарных двухкомнатных апартаментах и посоветовал больше гулять на свежем воздухе. Перспектива получить двадцать тысяч долларов приятно грела душу. Мне давно уже хотелось сделать в квартире евроремонт и наконец поставить джакузи, но денег катастрофически не хватало. Теперь же можно было размахнуться…

Встав с пенька, я вытерла слезы и медленно побрела вдоль озера по освещенной дорожке.

Идти в дом не хотелось. Ночь была хороша. На небе мерцали крупные августовские звезды, почти такие же, как на юге, где мы с Пашкой отдыхали прошлым летом. Чтобы полюбоваться на них, я за–драла голову, но тут же опустила ее, услышав за спиной слабый стон. Через минуту стон повторился. Я хотела было броситься прочь, но тут же с ужасом поняла, что не могу двинуться с места. «Беги отсюда скорей!» – подсказывал разум. «Зайди за кусты и посмотри, кто там лежит», – нашептывало любопытство. «Если человек стонет, ему нужна помощь», – внесла свою лепту совесть. Сделав над собой усилие, я чуть слышно спросила:

– Простите, вы кто? Вам плохо? Может, позвать врача?

Ответа не последовало, но стоны не прекратились. Нервно прикусив губу, я подумала о том, что лучше всего как можно скорее унести отсюда ноги. У меня маленький ребенок, я не могу рисковать собственной жизнью. Нужно позвать Дога или кого-нибудь из мужчин. Пусть они обследуют кусты и посмотрят, кто там лежит. «А вдруг этот бедолага умрет, пока я буду бегать за подмогой?» – подумала я и очертя голову бросилась в густые заросли шиповника. Колючие ветки больно оцарапали лицо. Встав на четвереньки, я поползла вперед и вскоре наткнулась на незнакомого мужчину в светлом костюме – такого ни у кого из братков я не видела, но знала, что стоит он очень дорого. Правый рукав костюма был чем-то испачкан. Присмотревшись, я поняла, что это кровь.

Мужчина, вздрогнув, открыл глаза.

– Вы ранены, – испуганно прошептала я, на всякий случай отползая подальше. – Я сейчас позову на помощь. Я быстро. Я сейчас вернусь…

– Стой, – глухо произнес незнакомец, направив на меня пистолет. – Если ты сделаешь хоть одно движение, я моментально пристрелю тебя, пташка. От меня не уйдешь… – Пистолет в его руке задрожал.

– Я стою, – выдохнула я, послушно кивая. – Я стою и не двигаюсь. Я буду стоять столько, сколько вам нужно. Только не вздумайте меня убивать. У меня маленький ребенок!

Из глаз против воли потекли слезы. «И надо было мне отшить Дога», – мелькнула запоздалая мысль.

– Подползи ко мне поближе, – с трудом проговорил мужчина.

– Хорошо, хорошо, – повиновалась я.

– Еще ближе, – донеслось до моих ушей.

Незнакомец схватил меня за руку и заставил сесть. Трясясь от страха, я успела заметить, что он молод и красив. Среди дружков Лютого такого вроде не наблюдалось…

– Вот что, красавица, – прошептал мужчина, – нельзя, чтобы обо мне узнали. Я тут чужой. Я не из вашего клана. Если кто пронюхает, что я здесь, меня сразу убьют. Пуля в плече застряла… Я много крови потерял. Сними с меня пиджак и рубашку. Порви рубашку и перевяжи плечо. Если ты этого не сделаешь, я загнусь.

– Но вам нужна помощь врача! – воскликнула я. – Пулю нужно достать. Вам бы в больницу…

– Делай, что я тебе сказал, и постарайся меня не злить. Ты, наверное, забыла, что у меня есть пистолет.

– Как же, забудешь об этом, – пробормотала я и принялась стаскивать с незнакомца пиджак.

Лицо его исказилось от боли.

– Ты поосторожней не можешь? – не выдержав, чертыхнулся он.

– Могу, – кивнула я. – Простите, мне неудобно вам говорить, но у вас пистолет не снят с предохранителя…

– Я могу его снять за считанные секунды, – усмехнулся мужчина. – Ты и опомниться не успеешь!

– Что вы, не надо! Я ведь вам уже говорила, что у меня маленький ребенок.

Разорвав рубашку на куски, я наложила на плечо тугую повязку.

– Моя помощь больше не нужна?

– Нужна, ложись рядом.

– Что?! – Возмущению моему не было предела.

– Ложись рядом и не задавай лишних вопросов.

– Зачем?

– Если ты не заткнешься, я прострелю тебе язык!

– Прострели, – пробормотала я, вытягиваясь рядом, – но на твой выстрел сбежится вся округа.

Незнакомец, не ответив, больно ткнул меня в бок рукояткой пистолета и прижал к земле.

– Катька, ты куда подевалась? Ты где? – раздался совсем близко голос Дога.

Мне захотелось крикнуть, что я здесь, но я благоразумно промолчала.

– Катя! – Постояв немного, Дог пошел дальше.

Незнакомец тяжело дышал мне в ухо. На лбу его выступили крупные капли пота.

– Что, испугался? – зачем-то спросила я и, не удержавшись, всхлипнула. Бедный Санька! Проснется утром и обнаружит, что мамы нет… И дернул меня черт сунуться в эти кусты…

– Ты что, ревешь, что ли? – тихо спросил мужчина.

– Реву, – кивнула я, глядя ему в глаза. – Я боюсь, что ты в меня выстрелишь. А у меня ребенок маленький. Завтра муж из командировки приезжает. С понедельника я хотела евроремонт начать… Мне умирать никак нельзя.

– Делай ты свой евроремонт, – неожиданно усмехнулся незнакомец. – Никто в тебя стрелять не собирается.

– Правда? – приподнялась я.

– Правда. – Задумчиво посмотрев на пистолет, незнакомец сунул его в карман.

– Значит, я могу идти?

– Иди. Только не вздумай никого звать на помощь и никому не говори, что я здесь. У меня тоже есть дети. Им отец нужен…

– Дети? – искренне удивилась я. – А сколько им?

– Они близнецы. Им по два годика.

– Боже, кошмар какой! Как ты вообще сюда попал? Здесь же охрана круче, чем у президента. Если я уйду, ты умрешь. У тебя большая кровопотеря.

– Тогда ты должна мне помочь, – произнес мужчина и вновь застонал от боли.

– Что я могу сделать для тебя?

– Принеси нож, спирт, зеленку и бутылку водки. Еще бинты и вату.

– А водку-то зачем? – опешила я.

– Зеркальце не забудь, – не слушая меня, продолжал он. – Я буду вытаскивать себе пулю.

– Сам?

– Сам. Ты будешь держать зеркальце, а я буду в него смотреть и тащить пулю. Только никому не говори, что я здесь. Иначе меня просто пристрелят, и все. Я из другой группировки. Вчера ваши пацаны устроили пальбу в Жуковском. Мне тоже пришлось в ней поучаствовать. Получив пулю в плечо, я заскочил в первую попавшуюся машину и лег на заднее сиденье. Затем, видимо, потерял сознание. Очнулся уже здесь. Вылез из машины и дополз до этих кустов. Затем мне стало совсем плохо…