Обед, как известно, это не только и не столько прием пищи, сколько освященная временем и непременными традициями церемония – особенно если ты находишься в замке всамделишного лорда. Настоящее испытание для человека непривычного. Огромная столовая, площадью превышающая теннисный корт, вокруг стола можно свободно ездить на велосипеде, и все это в гнетуще-торжественном обрамлении гобеленов времен короля Якова, канделябров темной бронзы и обязательного фамильного столового серебра, наверняка помнящего Френсиса Дрейка, некогда гостившего в Слоу-Деверил. Никакой австрийской помпезности или германского спартанства в стиле Фридриха Великого – суровая величественность старой Британии.

Впрочем, атмосферу за столом создают люди, а не архитектура или антикварные вещицы. Непринужденный разговор продолжился – Ойген, посмеиваясь, рассказывал о своих приключениях в колледже Йорка, Джералд с увлечением повествовал о новых приобретениях для коллекции древностей, словом, под такой аккомпанемент можно было вкушать луковый суп с клецками, не обращая особого внимания на его вкусовые качества: известно, что кухня на Островах ужасна. После смены блюд Робер поименовал находившуюся в его тарелке субстанцию «жареными опилками» и настоятельно посоветовал лорду нанять французского повара. Любого, путь даже не самого квалифицированного.

Затем всей компанией отправились в курительную – сигары и брэнди для господ, Евангелина предпочла кубинские папиросы. Дверь плотно затворили.

– Джерри? – Тимоти решился первым. – Может быть, время уже настало? Хватит тянуть. Что случилось и почему мы все находимся здесь? Фафнир? Он нашел способ выбраться со дна океана, куда мы его отправили позапрошлой весной?

– Не совсем, – как-то чересчур неопределенно пожал плечами лорд Вулси. – Видите ли, друзья, за эти два года ни я, и, как полагаю, никто из вас не ощущал на себе прямое воздействие силы, которую мы условно именуем «драконом Фафниром». Споров нет, клад Нибелунгов теперь покоится в глубинах Атлантики, однако я вовсе не убежден, что Фафнира можно вот так запросто утопить и тем самым навсегда от него избавиться. В любом случае, это существо… кхм… не подавало признаков жизни длительное время. Или мы таковых не замечали? Давайте вспомним любые странные, непонятные события, происшедшие с каждым из нас за два года – может быть, вы не обращали на них особого внимания, но…

– Папашин рысак саданул мне копытом по колену, месяц ходить не мог!

– Тимоти, пожалуйста, шутки сейчас неуместны. Я говорю с полной серьезностью!

– Ничего особенного, – отозвалась Ева. – Я бы почувствовала приближение дракона или внимание с его стороны… Затрудняюсь с ответом.

– Тоже ничего, – сказал Робер. – Ни Фафнир, ни эти мерзавцы из Приората меня не беспокоили. Кстати, аббата Биеля около полугода назад перевели из Парижа в какой-то захудалый приход аж в Аргентине, в газете была заметка. Что он натворил, неизвестно, но Ватикан принял решительные меры и сослал аббата за океан… Про отца Теодора Клаузена никаких известий. Мама беседовала с мсье Люком Анно, он тоже не отмечал повышенного интереса недоброжелателей к нашей семье или предприятию.

– Полная тишина, – Тимоти говорил за себя и Шпилера. – Джерри, драконы и Техас несовместимы!

– А вот у Ойгена несколько иные наблюдения, – ответил лорд. – Мистер Реннер?

– Не ждите от меня откровений вселенской важности, – сразу же заявил Ойген. Сделал паузу, слегка покраснел. Евангелина отметила, что он доселе не избавился от привычки смущаться по любому поводу. – Фафнир, если позволите так выразиться, жив и здоров – пока я был Хранителем клада, поневоле пришлось изучить привычки и особенности дракона, вернее Духа Разрушения, в те отдаленные времена воплотившегося в тело ящера… После истории на Рейне Фафнир, как всем известно, проснулся и начал снова набирать силу – я полагаю, для нового воплощения.

– Это что же, – перебил Робер, – проклятая скотина однажды снова получит телесный облик? Ойген, ты смеешься? Огнедышащий дракон в центре Парижа? Репортеры с ума сойдут от такой сенсации!

– Не знаю. Он может выбрать любую форму для воплощения. Человека, например… Многие чудовища древнегерманской мифологии носили оболочку, внешне сходную с людьми. Мать тролля Гренделя из «Саги о Беовульфе», к примеру. Да и сами драконы имели свойство иногда превращаться в людей.

– Постойте, – решительно сказал доктор. – Мифология – это прекрасно, но мы живем в цивилизованном двадцатом веке! Объясните мне природу Фафнира с научной точки зрения, помнится в прошлый раз мы так и не пришли к определенным выводам! Что оно такое? Неужели никто из вас не интересовался?

– Мы с Ойгеном интересовались, – сказал Джералд. – Современная физика однозначного ответа дать не может, а обращаться к мистикам и теоретикам в области эзотерики бессмысленно. Энергетический сгусток, магнетическая субстанция, обладающая разумом, свободой воли и частичной свободой действий – подойдет?

– Слишком расплывчато, – буркнул Монброн. – Ладно, оставим, все равно ничего толкового не придумаем. Так что же Фафнир? Где он сейчас?

– Представления не имею, – покачал головой Ойген. – Однако зимой мы вместе с сэром Джералдом провели небольшое статистическое исследование, на мысль навела страшная железнодорожная катастрофа в Дартмуре – погибли шестьдесят семь человек, возник пожар. Так вот, господа: с марта тысяча девятьсот двенадцатого года и по сей день количество всевозможных инцидентов с фатальными последствиями в Европе, САСШ и Канаде возросло примерно втрое по сравнению с первым десятилетием нынешнего века. Аварии на железных дорогах и фабриках, в Атлантике бесследно исчезли восемь крупнотоннажных судов, причем все они были оснащены радиотелеграфом Маркони…

– Промышленность активно развивается, техники все больше и больше, – справедливо заметил Шпилер. – Это же элементарно – чем сложнее система, тем больше вероятность ее саморазрушения!

– За десять лет на океанской трассе между Европой и восточным побережьем САСШ пропал только один корабль, – дополнил лорд. – «Гвинея» из Саутгемптона, причем семнадцать месяцев спустя обломки нашли на Ньюфаундленде и сделали вывод, что судно разбилось о скалы во время шторма и затонуло неподалеку от безлюдного берега… А после нашего путешествия на «Титанике» сгинули целых восемь кораблей, это подтверждает и издание «Регистра судоходства Ллойда». Далее: общая аварийность на железных дорогах возросла на тридцать семь процентов с учетом того, что протяженность путей за два года выросла всего на четыре с половиной процента. Катастроф на фабриках стало больше на четверть, причем речь идет не об изношенности оборудования, а о совершенно диких, невообразимых случайностях, которые не объяснишь ротозейством рабочих или техническими неисправностями!

– Бред, – коротко резюмировал Тимоти.

– Почему же? – оживилась Ева. – Мы уже тогда выяснили, что Фафнир очень быстро учится, приспосабливается к новым для него условиям! Это он устроил странные пожары в Страсбурге, взрыв на Восточном вокзале Парижа, а затем несколько дней подряд пробовал на прочность «Титаник», что едва не привело к крушению! Безусловно, рассуждения Джералда выглядят несколько натянуто, однако исключать саму возможность вмешательства дракона мы не вправе – это существо изначально нацелено на разрушение. Так было полторы тысячи лет назад, во времена бургундских королей и Зигфрида, так осталось и поныне – его природу не изменишь!

– Обычное совпадение, – мистер О’Донован не изменял врожденному прагматизму американского ирландца. – Джералд, ты заставил нас приехать в Англию только затем, чтобы сообщить о сомнительных изысканиях в области статистики катастроф? Если так, я буду требовать, чтобы ты оплатил нам с доктором расходы на билеты! Это не смешно!

– Я вовсе не смеюсь, – спокойно ответил лорд. – Поднимемся в библиотеку, покажу любопытнейшие материалы, которые, скорее всего, напрямую связаны с кладом Нибелунгов и его бестелесным хозяином. Собственно, ради них я и попросил всех вас навестить мое уединенное жилище… И лишь потом вы будете вправе решить, стоит ли поддержать мой проект или отказаться от него.