Дед крепко пожимает всем руки, потом прячет в карман генеральского кителя переданное ему Войцеховичем командировочное удостоверение — порядок есть порядок. Вместо штампа в левом верхнем углу на машинке напечатано: «Штаб группы партизанских отрядов Сумской области 19 декабря 1943 года».

Текст гласит:

К удостоверению приложена самодельная печать: пятиконечная звезда и вокруг нее слова — «СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ».

Ковпак выходит из дома, забирается в сани. Вокруг молча стоят сотни людей. Дед встает, снимает папаху и низко кланяется тем, с кем прошел он от Путивля до Карпат тысячи огненных верст. Глуховатым, чуть подрагивающим от волнения голосом произносит всего несколько слов:

— Прощайте, орлы мои. Мы еще встретимся с вами. От всей души желаю вам боевых успехов… Желаю…

Не договорив, он опустился на сиденье и махнул рукой Политухе:

«Трогай!»

Через линию фронта Ковпак со своим сопровождением переехал на трофейном автомобиле, предоставленном ему Сабуровым, в районе Овруча, штурмом взятого сабуровцами еще в ноябре. И вот Дед уже в освобожденном Киеве — разрушенном, сожженном, изрытом не засыпанными еще рвами и ходами сообщений. Улица Ворошилова, дома № 18 и № 20. Здесь расположился Украинский штаб партизанского движения. Сидя перед Строкачем, Ковпак услышал:

— Хватит, повоевал!

Как ни печален был Дед, все же он не позволил обиде взять верх над разумом, слова Тимофея Амвросиевича и не подумал истолковать как «Хватит, отвоевался, ты уже не нужен…». Нет, в глазах Строкача он читал, и правильно читал, другое: «Теперь поработай не на войну, а на мир, дорогой».

Вершигора, узнав о своем новом — тогда предполагали, временном — назначении, был поражен и растерян.

С Ковпаком он встретился в тот же день (приказ Украинского штаба партизанского движения был подписан 24 декабря) в столовой партизанского штаба. Дед казался веселым, оживленно рассказывал об Олевской операции, балагурил с Сабуровым, также прибывшим в Киев. Один Вершигора сидел скучный, его мучила мысль: «Знает ли Дед о передаче командования, а если да, то как к этому относится?» Он пытался повернуть разговор на будущее, но Дед сразу умолкал и только ухмылялся. Петр Петрович знал уже натуру Ковпака: если уж не хочет чего сказать, клещами не вытащишь.

Получая через час из рук Строкача приказ о своем назначении, Вершигора тревожно спросил, знает ли об этом Ковпак.

— Не только знает, но и первый предложил твою кандидатуру, — отвечал начальник Украинского штаба партизанского движения.

Ковпак оставался самим собой всегда и во всем! И кому, как не преемнику его по соединению Вершигоре, было написать проникновенные и хорошо продуманные слова:

«Ковпак сложен и разнообразен. Все в нем есть — и величие, и простота, и хитрость, и наивность. Что же главное в этом человеке? Главное — преданность партийному долгу… Это несомненно… Затем — требовательность к себе и своим подчиненным… Он любит законченность мысли, отточенность плана операции. Как всякий новатор, он иногда даже в ущерб делу впадал в резкости… Не раз наскучивал он нам своей придирчивостью, и казалось, что делает он это зря. Но, вдумываясь глубже, я видел в этом самородке ту черту совершенства, которая всегда отличает незаурядных людей от посредственности».

Понимая, что вряд ли ему придется вернуться к своим хлопцам, Ковпак и в Киеве продолжал жить жизнью соединения.

Рад был, узнав, что комсомольская организация части награждена почетным знаменем Центрального Комитета ВЛКСМ, а комсомольцы, особо отличившиеся в борьбе с гитлеровскими захватчиками, награждены именными автоматами.

Дед всегда гордился комсомолией отряда, заботу о ней почитал своим долгом старого коммуниста. С чувством глубокого удовлетворения он писал уже в мирные дни:

«Все лучшее коммунистов, их боевые качества впитала в себя наша комсомольская организация, насчитывавшая в своих рядах свыше 500 человек. Это замечательный коллектив людей, готовых выполнить все, что только им прикажут». Ковпак помянул добрым словом имена по гибших юных героев: Леню Чечеткина, Мишу Семенистого, Марусю Евенко, и продолжал: «Пройдут годы, страна залечит раны, нанесенные злым и коварным врагом, как бы в дымке расплывутся трудные годы Отечественной войны, но никогда наш народ не забудет эти образы замечательных людей эпохи смертельной схватки за свободу своей любимой Родины и за нее же отдавших свою жизнь.

…В многочисленных тяжелых боях в Карпатском и других рейдах комсомольцы-ковпаковцы показали образцы смелости, находчивости и военной смекалки. Хорошо владея оружием, они выходили победителями в самых трудных условиях…»

П. П. Вершигора в известной книге своей «Люди с чистой совестью» заметил, что в ноябре и декабре Ковпак очень нервничал, хотя и скрывал свое душевное состояние от окружающих. Его волновало, как расценит командование Карпатский поход. Окончательно его сомнения и вполне объяснимое беспокойство были развеяны 4 января нового, 1944 года. В этот день Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза вторично. Несколько сот командиров и бойцов соединения были награждены орденами и медалями, в том числе орденом Ленина — Вершигора, Бакрадзе, Ленкин, Войцехович, Кульбака, Матющенко, Тютерев. Одна строчка Указа была и самой радостной, и самой горькой: высокое звание Героя Советского Союза было присвоено посмертно самому близкому и дорогому человеку — Семену Васильевичу Рудневу.

…А на следующий день соединение выступило в новый грандиозный рейд — на Сан и Вислу. Партизаны ушли в дальний поход без Ковпака, но прошли с боями тысячи километров с его именем на боевом знамени. Потому что 23 февраля 1944 года соединение было преобразовано в Первую Украинскую партизанскую дивизию имени дважды Героя Советского Союза генерал-майора С. А. Ковпака. Первому полку дивизии (командиром которого был назначен Давид Бакрадзе) было присвоено имя Героя Советского Союза генерал-майора С. В. Руднева.

5 января 1944 года подполковнику П. П. Вершигоре была вручена радиограмма: «Передайте наш пламенный сердечный привет всем рядовым бойцам соединения, командирам и политработникам. Мы уверены в том, что ваш рейд в глубокий тыл противника окажет большую помощь нашей героической Красной Армии. Партия и правительство никогда не забудут наших героических дел. Желаем вам больших успехов в предстоящих боях». Под радиограммой стояли три подписи: Строкач, Ковпак, Базыма.

Так уж совпало, что в тот самый день, когда соединение впервые ушло в очередной рейд без Ковпака, начался новый период в жизни старого партизанского генерала. Именно 5 января 1944 года Сидор Артемьевич был назначен членом Верховного суда Украинской ССР.

Семь месяцев — до самого своего расформирования 17 августа в связи с освобождением территории нашей страны от гитлеровских оккупантов — Первая Украинская партизанская дивизия имени дважды Героя Советского Союза С. А. Ковпака рейдировала по тылам врага. Тысячи километров прошли с боями ковпаковцы по Украине, Польше, Западной Белоруссии, ходили они и в Неманский край под Восточную Пруссию, видели их и в Чехословакии, и в Австрии. Громили вражеские гарнизоны, взрывали мосты, пускали под откос эшелоны. И всюду, обгоняя их, летели устной молвой и по телеграфным проводам, сея страх и панику в стане противника, грозные слова: «Ковпак идет!»