Июньское утро, пробок нет. С другой стороны, какие пробки в рабочий день по пути из города. Я иду на ста двадцати в левом ряду и рассчитываю оказаться на даче уже минут через десять. Шоссе вьётся среди посёлков и перелесков, освещённых розовато-золотистым светом.

Мама срочно вызвала меня, чтобы я отвёз её в город на УЗИ. Все её дела имеют статус срочных. Без паники и кипиша она ничего не совершает. А тут ещё и маятник подсказал. Маятник – грузик на нитке, отвечающий на любой вопрос. С маятником мама советуется по любому, даже самому мелкому поводу. Крутится эта хрень по часовой стрелке – значит «да», против часовой – «нет». Теперь он «сказал», что надо срочно делать УЗИ. СРОЧНО! Типа у неё опухоль. Ну и бред…

Проезжаю мимо рынка садовых растений. Возле «компании» яблонь с подвязанными мешковиной корнями копошатся месячные щенки. Их мать, косматая дворняга, отдыхает тут же, подставив солнцу бок.

Скоро отъезд… Сяду в мягкое кресло бизнес-класса и полечу… Мне достался отличный заказ – оформление виллы богатых русских в Майами. Вылетаю через две недели. В паспорте уже стоит штатовская виза, билеты куплены. Я весь в предвкушении жизни на роскошном курорте и ненапряжной, интересной работы.

Мой «фолькс» уже едет по заросшим улицам среди старых дач. Наш забор из штакетника, шелушащегося слоями старой краски, напоминает пьяную компанию: один столб кренится вправо, другой влево, а третий выперло в какую-то давнюю зиму, и он вовсе лезет ввысь.

Выхожу из машины. К воротам спешит радостный Ваня. Точно медвежонок в вольере, увидевший, что служитель зоопарка принёс еду.

– Привет! Привет!

– Привет, поможешь открыть?

Ваня пытается распахнуть одну из створок ворот, но она просела и цепляется за землю.

– Приподнять надо, Вань.

Кряхтя, мы открываем путь «фольксвагену».

– Можно, я с тобой проедусь? – спрашивает Ваня, весь горя от желания залезть в машину.

– Валяй.

Он усаживается на соседнее сиденье и начинает копаться под ним в поиске рычажка. Сиденье отодвинуто слишком далеко – у Оли длинные ноги. Я трогаюсь с места.

– Постой, я ещё не пристегнулся! – вопит Ваня.

– Тут ехать два метра!

– Стой! Непристёгнутых штрафуют!

Приходится остановиться, помочь Ване найти гнездо для ременной застёжки и подвинуть сиденье, чтобы ему было комфортно. Теперь Ваня удовлетворён.

– Как дела на работе?

– Нормально, – отвечаю я, въезжая в ворота. – Идут потихоньку.

Не люблю эти семейные расспросы о работе. А у Вани ещё манера интересоваться всем, как у моей матери. Интересоваться и давать советы. А вот и она…

Ваня снова путается с ремнём, приходится его отстегнуть. Выходим из машины.

– Привет, мам, – целую её прохладную щёку. Мать состарилась. Морщины, осанка.

– Привет. – Мама простужена и явно не в настроении, лицо напряжённое, чем-то недовольное. Нос заложен.

Со ступеней веранды спускается отец. Крепкий мужик с седым «ёжиком». Друг полковник давным-давно подарил ему штаны цвета хаки, побывавшие в Афгане. На даче отец из них не вылезает, отчего становится похож на бравого отставника. Он улыбается.

– Привет, пап. – Его я тоже целую. Его щека колется незаметной щетиной, как в детстве, когда он целовал меня перед сном. Только теперь вместо нежной детской щёчки я отвечаю ему ответным покалыванием.

– Как здоровье? – интересуется мама.

– Нормально.

– Ты страницу двести читаешь? – Недавно она снабдила меня необычным молитвенником из древнеегипетского храма. В современном названии, конечно. На странице двести содержится особо важная, с ее точки зрения, молитва: «Я не заставляю плакать других, не отнимаю молока у ребёнка»… От себя мама приписала: «Слушаюсь родителей во всём», а одну строчку тщательно зачеркнула. Я долго смотрел на просвет и определил, что там написано. «Я слушаюсь только Бога»…

– Читаю.

– Ты правда читаешь или только мне так говоришь? – наседает мать.

– Галь, ну не начинай опять… – Отец трогает её за локоть.

– А ты не лезь! – обрывает его мама. Вот и встретили сына…

Чтобы ухаживать за Ваней, мама бросила работу и увлеклась религиями, гаданиями и разговорами с Высшими Космическими Силами. Ответы этих самых сил «озвучивает» всё тот же маятник. До недавних пор она переводила деньги целителю Семенкову за то, что тот «дистанционно лечил» Ваню. Мама свела знакомство с ясновидящей Ириной, бывшим бухгалтером, которая каждый день даёт советы. Мама часто рассказывает с благоговением историю жизни этой самой ясновидящей: «У Иры мать – ведьма. Когда Ира отказалась тоже стать ведьмой, мать навела на неё чёрномагические программы и чуть не убила. Ира перенесла клиническую смерть, но выжила. Ира разговаривала с Иисусом Христом. Он сказал, что ей рано умирать, что у неё есть миссия на Земле…»

– А ты что, простыла? – спрашиваю.

– Да, отец окно не закрыл, сквозняк устроил.

Папа морщится, покачивает головой.

– О, какие у вас качели! – с преувеличенным восторгом восклицаю я, чтобы разрядить обстановку.

Ваня тут же плюхается на них и принимается раскачиваться, демонстрируя достоинства качелей. Однако мама решила не отставать:

– Мне маятник сказал, что на тебя навели порчу. Я тоже в молодости ни во что не верила. Только Бог может помочь. Молись Богу. У тебя грехов много. Я уже сняла с тебя четыреста… нет, семьсот грехов из прошлых жизней, чищу твою карму молитвами, но ты сам тоже должен молиться.

– Мам, я молюсь.

– Галь, дай человеку отдохнуть с дороги, – снова пытается внедриться в разговор папа.

– Весь в отца! – обвинительным голосом наезжает на меня мать. – Ни во что не веришь! У тебя здоровье из-за этого плохое, всё лицо в прыщах!

– В каких прыщах?.. – Я машинально ощупываю свои щёки. Давно, когда обнаружилась Ванина болезнь, у меня от нервов появились воспаления на лице, но они тысячу лет как прошли.

– Мам, ты в своём уме?! У меня нет прыщей! Я бритвой порезался!

Ей хочется, чтобы все вокруг болели. Тогда окажется, что она права. Если люди здоровы и счастливы, значит, её теории о сглазах и порчах – туфта.

Наши отношения не меняются годами: мама провоцирует меня на грубость, начинается скандал. Наговорив лишнего, я чувствую себя виноватым и иду к ней извиняться. Сколько раз я уговаривал себя не реагировать на её указания, хитрить – ничего не получается. Рано или поздно ей удаётся вывести меня из равновесия.

– Я определила твои грехи из прошлых жизней: прелюбодеяние, предательство… И всё потому, что ты в Бога не веришь!

– Да откуда ты знаешь, верю я или не верю?! – вскипаю я. – Бог! Нашлась посвящённая! Может, его вообще нет!!! – Упс… вот этого не надо было говорить…

Ваня, не любящий ссор, спрятался на веранде, закрыв уши ладошками.

– Как это – нет?! Молиться надо! Уважаемый Иисус Христос, помогите мне, пожалуйста… и так далее! Ты молишься?!

– Да пошла ты на хер!..

– Федь, не груби матери! – Лицо отца темнеет, глаза бешено вращаются. Отсутствие выдержки мне досталось от него.

Я машу руками и убегаю в сад. Мимо старой теплицы, превращённой в беседку. Мимо корявых яблонь, кора на них шелушится так же, как краска на заборе и голубых ставнях дома. За яблонями сосны и осины. Тоже шершавые, морщинистые стволы. Точно кожа на лицах хозяев…

Пинаю первое, что попадается. Игрушечный железный грузовичок. Он влетает в стекло теплицы. Звон. Чёрт! Ногу ушиб… Злость мигом прошла. Потираю пальцы ноги, присаживаюсь на корточки, беру грузовичок на руки, как ребёнка. Он заржавел и грустно поскрипывает. Извини, старина.

Слава богу, что я скоро отсюда свалю! Целых несколько месяцев не буду видеть весь этот мудизм.