Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Помогала, - кивнул Игорь, - Ты была большой умницей. Странный у вас Костик. В наше время мальчишки дергали девчонок за косы, хлопали по спине портфелями, но чтобы дразнить за грязь на ботинках? Это что-то новенькое.

- Я же рассказывала о нем. У его папы несколько обувных магазинов в Москве и в Питере. Вот Костик и тронулся на этой почве вместе с папой. Постоянно носит с собой щеточку для обуви и тряпочку, а на переменах натирает ботинки до блеска ботинки. Все лужи обходит. Такой смешной. Но папа, я его никогда не дразнила, честное- пречестное.

Обгоняя на очередном повороте машину, Игорь улыбнулся дочери.

- Верю, но вот только...- он непроизвольно опустил взгляд на свои истоптанные кроссовки, некогда сверкающие белизной, теперь они походили по цвету на истрепанную школьную губку, для стирания мела с доски, - Хочется верить в то, что нас не посадят за одну парту с отцом Костика.

Алина понимающе кивнула и повернулась к окну.

С бешеной скоростью перед глазами проносились оголтелые стаи автомобилей, чихающие выхлопными трубами, чахлые деревья по обочине шоссе, помахивая на ветру серой, от налета городской пыли и смога, листвой. До школы оставалось ещё достаточно поворотов и метража и Алинка собиралась приспособиться на сиденье, прижав голову в окну, чтобы подремать, как вдруг машина резко затормозила, повернув к парковке. Девочка с удивлением протерла кулачками глаза. Это же 'Дом игрушки' на Октябрьской. Алина не верила своим глазам. Почему папа остановился здесь? Зачем? Мы же опаздываем. Она вопросительно посмотрела на отца, его напряженное, взмокшее лицо - парковка с первого раза ему не давалась - ничего не прояснило. Алина подождала ещё минутку, пока Игорь окончательно втиснул машину между двумя огромными джипами.

Он подмигнул дочке.

- Ну, что пойдем за подарком?

Глаза Алинки и без того огромные, стали неописуемых размеров.

- Пап, я тебя не понимаю. Ты на работу опаздываешь, а я в школу. Что мы будем покупать? И почему сейчас?

Деланное недовольство выразилось на лице Игоря.

- Солнышко, я обиделся на тебя. В кое-то веки, хочешь ребенку доставить удовольствие, а получаешь вместо благодарности одни вопросы и непонимание. У кого сегодня день рождения, у тебя или у меня?

Алина в шоке распахнула глаза ещё шире, казалось ресницами цепляясь за брови.

- У тебя, - неуверенно пискнула она.

- Вот именно. Неужели я в день своего рождения, не могу позволить сделать царский подарок любимой, единственной дочери?

- Любой-любой? - с сомнением спросила Алина, - и даже ту куклу?

Игорь с пониманием дела, кивнул.

- Ура, - по дороге протопали её ножки и через секунду, она скрылась за стеклянными дверьми супермаркета.

Он прислонился к витрине.

Нервы ни к черту, спешка, замотался до крайности.

Как же его задергали в последнее время. Нет тебе свободного времени на дочку, в личной жизни просвета, даже за километр не намечается. Бобыль бобылем. Тоска. Дорога, работа, дорога, сон, опять дорога...замкнутый круг.

Игорь не понимал, то ли Алинка не замечает, как мало времени с ней отец проводит, то ли делает вид, что все нормально.

Надо, ей няню, нанять, - промелькнула искрой мысль в мозгу, - Нет, не няню, что она грудничок? Скорее гувернантку или как там, сейчас называется...Истосковалась она в последнее время по мне. То тихая такая, словно ручеек, не видно её, не слышно. В комнату к ней заглянешь занимается, на кухню зайдешь, пельмени варит. То спасу нет носиться по квартире, дергает за все подряд,

Вдруг Игорь мотнул в отчаянье головой, глаза в миг потемнели, будто слезы сдержать с трудом удается.

'Эх, Надюша, неужели он стоил этого? Неужели?'. Как часто за последние полгода, он задавал себе этот вопрос.

В тот вечер, он вернулся домой не ранее чем обычно. Но после, бесконечные часы заката и ночи он прокручивал перед глазами сотни раз. Они так и остались самыми длинными в жизни.

Он никогда не забудет, как жена в тот день не забрала ребенка из школы. Работала Надя, в двадцати минутах езды от школы, в которой училась Алина. Поэтому каждый раз вооружившись в близлежащем магазине мороженным 'крем-брюле', она на сумасшедшей скорости неслась к огромным, выкрашенным, отчего-то ядовито зеленой краской, воротам школы. Алина встречала её, сидя на бортике забора, окруженная оживленной толпой подружек, под присмотром учителя. Игорь с Надей решили не оставлять дочь в продленке ещё на несколько часов после уроков. Жена перешла на свободный график работы в модельном агентстве, где она весьма удачно преодолевала ступеньку за ступенькой своей карьеры модельера, с обычной помощницы дизайнера по эскизам. В четыре часа дня она освобождалась от работы, без спешки заезжала за дочерью, выруливая в начале шестого к дому.

К восьми-девяти дома появлялся Игорь. Надежда всегда открывала дверь, выбегая на встречу. Трикотажный свитер, голубые обтягивающие аппетитную попку джинсы, всегда свежий фартук. Веселая Алинка, снующая на кухне, раскладывая столовые приборы на красивой вышитой, руками Надюши, скатерти.

Никогда, в самом страшном сне, Игорь не мог представить, что всю идиллию семейного счастья, можно разбить вдребезги за один единственный день. Это было неожиданностью для него, но не для неё. Изо дня в день она балансировала на краю измены и благочестия, любви и предательства. И в одночасье сделав выбор, её просто не стало в их с дочерью жизни.

В тот роковой вечер, не веря самому себе, он продолжал судорожно давить на алую кнопку звонка. Трескотня порождала злость, беспомощность, но дверь оставалась запертой. Тишина. Пустота. Не раздавался мягкий топот жены, обутой в бесшумные тапочки-собаки. За дверью не слышался звонкий, словно серебряный колокольчик, тонкий голосок Алинки. Где все это? Где? Игорь недоуменно озирался по сторонам. Долгожданный приход домой обернулся в секунду трагедией.

Следующие три часа были, как в тумане. Он не помнил, как звонил всем знакомым Нади, и Алины. Как обзванивал больницы и морги. Игорь старался не вспоминать все то отчаянье, когда участковый милиционер, заявил что не примет заявление об исчезновении самых близкий и дорогих ему людей, потому что не прошло установленных законом семидесяти двух часов.

Стальной обруч и сейчас мертвой хваткой стягивает желудок, когда перед глазами встает лицо заплаканного ребенка. Его ребенка.

Она сидела на скамейке, сжавшись в комочек, поджав ножки к самому подбородку, и плакала. Что пережила Алина, Игорь не знал до сих пор, она не сказала ни слова о пережитом одиночестве. Никогда ранее её не забывали забрать из школы во время. Она училась во вторую смену, уроки закончились в пять вечера. Всех детей родители забрали после занятий, а она сидела одна, не зная куда идти. Алинка хотела есть, спать, хотела, чтобы все было, как всегда. Но вредный голос внутри, нашептывал, что так, как раньше уже не будет.

Игорю в голову не могло прийти, что его дочери придется мерзнуть на школьном дворе. Жена должна была её забрать, он был уверен в этом. С ними обеими случилось что-то нехорошее.

Отчаявшись, выбившись из сил. Осунувшийся и злой на всю бюрократию мира, Игорь заехал в школу рефлекторно. Когда он увидел свою малышку, мир сошел с оси вращения, пластилиновый мир, слегка изогнулся и преломился уже навсегда. Он обнял дочь, посадил в машину. Дома накормил её и завернув в огромный плед (девочку лихорадило от перенесенного стресса и холода), стал беспокоится о жене.

Предательский, усталый взгляд упал на упаковку кубинских сигар, которые ему подарил один из коллег. Игорь курил редко, скорее 'не курил', 'чем курил', но сейчас чувствовал, что без терпкого, одуряющего запаха - сойдет с ума. Вчетверо небрежно согнутый листок, вызывающе покосился на него и чуть не вспыхнул в руках голубым пламенем, после прочтения.

'Игорь, я не могла больше скрывать. Я люблю другого. Прости, если сможешь. И не держи зла, нам было хорошо вместе.

3
{"b":"113436","o":1}