– Еще одно слово, и пеняйте на себя.

– Ви-итек, – наигранно хнычущим голосом протянул первый придурок. – А па-ацан ха-амит.

– Не уважает, – мигом поддержал друга Витек. Затем чуть помолчал, будто задумавшись, и добавил: – Чего, Толян, будем делать-то?

Толян заметно посуровел. И, точно испытывая сожаление, вынес приговор:

– Придется воспитывать.

– А ну отстань, – вдруг резко толкнула его Жанна. – Тоже мне, воспитатель нашелся.

Толян от неожиданности качнулся, но на ногах устоял и даже схватил Жанну за руку. Я уже собирался врезать ему по роже, но меня опередил Пирс.

С жутким рыком взвившись в воздух, он вцепился в руку Толяна и повис на ней. Толян взвыл, Жанна вырвалась.

– Убери, убери его! – верещал Толян. – Иначе я за себя не отвечаю!

Мотая рукой из стороны в сторону, он пытался сбросить пса. Но храбрый Пирс вцепился в обидчика хозяйки мертвой хваткой.

– Пирсик! Пирсик, фу! – пыталась оторвать его Жанна.

Я поспешил ей на помощь, но Витек заехал мне по физиономии. Естественно, я в долгу не остался. В ответ на мой удар Витек сбил меня с ног. Я успел за него ухватиться, и мы полетели на мостовую вместе. Причем, он упал на асфальт, а я упал на него. Это была большая удача. Я от падения особенных неудобств не почувствовал, а Витек – наоборот. Я, естественно, своего шанса упускать не собирался, и Витек у меня заорал еще громче укушенного Толяна.

Впрочем, триумф мой был недолгим. Этот гад оказался очень выносливым, и вскоре уже орал я, а он выламывал мне правую руку. Все-таки я решил не сдаваться до последнего. Тем более что рядом слышались истошные крики Жанны и визг Пирса.

Это прибавило мне сил, и я въехал собственной головой Витьку в подбородок. Удар получился классный. У меня даже искры из глаз посыпались. Зато руку мне больше никто не выламывал. А Витек, скуля и держась за подбородок, катался по асфальту. Наверное, мне следовало испытать угрызения совести, но у меня их не было. В конце концов, Витек сам нарвался.

Я поспешил к Жанне. Пирс уже сидел у нее на руках. А Толян, закатав рукав рубашки, целиком и полностью сосредоточился на прокушенной руке. Я мигом смекнул, что ждать, пока он придет в себя, нам не надо. Схватив Жанну за руку, я потащил ее вместе с Пирсом в сторону нашего дома. На полпути до нас долетел окрик Витька:

– Ничего. Мы еще встретимся!

Мы с Жанной на всякий случай прибавили темп и вскоре укрылись в собственном подъезде.

– Федор, позволь мне тебя поздравить, – сказала она. – Ты еще не проучился у нас ни одного дня, но уже обзавелся врагами.

– А что это вообще за типы? – решил выяснить я.

– Ах, да. Я же вас не представила, – ухмыльнулась Жанна. – Это, Федя, твои будущие одноклассники.

– У вас в классе все такие?

– Тебе ведь уже говорили: разные. Есть нормальные, а есть придурки. Эти два, как ты сейчас мог убедиться, относятся к разряду средних придурков.

– Неужели есть еще хуже? – спросил я.

– Есть, – кивнула Жанна. – Придешь – сам увидишь.

Мне вновь стало жаль своей прежней школы и своего дружного класса. Конечно, ребята там тоже были разные, но таких экземпляров, как Толян с Витьком, не наблюдалось.

От невеселых мыслей меня отвлек Пирс. Подпрыгнув, он лизнул меня в щеку. Я взял его на руки.

– Молодец, песик. Ты, оказывается, не только прыгун, но и защитник.

Почувствовав, что его хвалят, Пирс гордо задрал вверх бородатую морду. Жанна засмеялась:

– Ну, вылитый Наполеон!

Мы подошли к дверям лифта.

– Может, рискнем? – предложил я.

– Давай, – наверное, Жанна устала, и ей тоже не особенно улыбалось пилить пехом на наш этаж.

Я надавил на «вызов». Двери услужливо раздвинулись. Мы вошли в кабину. Жанна нажала на кнопку с цифрой «десять». Я приготовился к самому худшему, но мы благополучно доехали до своего этажа.

– До завтра, – стала открывать ключом дверь Жанна.

У меня ключей еще не было. На мой звонок отворил отец. Даже не поглядев на меня, он с каким-то отрешенным видом произнес: «А-а, это ты. Входи», – и скрылся в большой комнате.

Взгляд мой упал на большие часы в передней. Я охнул: «Ну, ни фига себе!» Мне-то казалось, мы с Жанной гуляем от силы часа полтора. А на деле выходит, что не меньше четырех. Значит, время обеда давно прошло. Сейчас родители мне зададут. Они ведь просили не опаздывать. Может, правда, отец часы вчера повесил, а завести забыл?

Я сверился с часами у себя на руке. Все правильно. Часы в коридоре не врали. С большой опаской я заглянул в гостиную и к немалому изумлению обнаружил обоих предков перед телевизором. Разборку вещей они явно не закончили. Это было совершенно не похоже на мою мать. Усесться перед телевизором, когда столько дел!

– Чего случилось? – спросил я у предков.

– Тише, – шикнул на меня отец. – Очень интересная передача.

– Там для тебя на плите все оставлено, – добавила мать. – Наверное, еще теплое. Иди и поешь.

Я тоже уставился на экран телевизора. С моей точки зрения, там ровно ничего интересного не происходило. Вокруг стола сидело несколько средних лет дядек, которые по очереди что-то вяло вещали об экологии города. Вот уж никогда раньше не замечал, чтобы мои предки так интересовались экологией. А уж чтобы мать не проследила, как и что я съем? Нет, я положительно не узнавал ее. Может, родители меня воспитывают? Я не вернулся к обеду, а они мне устроили что-то вроде бойкота?

Я побрел мыть руки. В ванной меня ждало неприятное открытие. Левый глаз заплыл. «Завтра будет хороший фингал», – не сомневался я. Бодрости это мне не прибавило. Если предки и без того объявили мне бойкот, то что же будет, когда они обнаружат следы моего знакомства с Витьком! Тем более матери завтра вести меня записывать в школу. Воображаю, как она будет счастлива.

Я вспомнил, что есть хороший способ борьбы с фингалами. Надо приложить к больному месту лед. Я пошел на кухню и открыл холодильник. Однако льда в морозильной камере не оказалось. Зато в нижнем отсеке нашлась отцовская банка с пивом. Вполне холодная.

Я приложил ее и, придерживая одной рукой, другой стал обедать. Предки на кухне так и не появились. Зато банка с пивом вскоре нагрелась. Тогда я поменял ее на банку с майонезом и стал есть консервированный компот. Когда я уже почти с ним справился, в кухне возник отец.

– Ты чего это? – взглянул он на банку, которую я по-прежнему прижимал к глазу.

«Ну вот. Началось», – пронеслось у меня в голове. А вслух я сказал:

– Да так. Упал неудачно.

Отодвинув от моего глаза банку, отец мельком глянул на плоды деятельности Витька, равнодушно произнес: «Завтра у тебя точно синяк будет», – и полез в холодильник за пивом.

У меня просто челюсть отвисла. Теперь я почти не сомневался: это новый метод воспитания. Раньше отец непременно позвал бы мать, и они, наперебой охая и ахая, принялись бы выговаривать мне, что так нельзя… Словом, каждый из вас наверняка сам знает, что в таких случаях говорят предки. А тут – никакой реакции.

Подкравшись на цыпочках к двери гостиной, я решил подслушать, что они скажут друг другу наедине по поводу моего синяка. Но предки вообще ничего не говорили. Я заглянул в комнату. Родители с прежним интересом смотрели бесконечную дискуссию по поводу экологии. Я даже обозлился. Подумаешь, опоздал к обеду. Тоже мне, преступление. Разве можно из-за подобных пустяков так обращаться с человеком. А если у меня и впрямь что-то с глазом серьезное?

Не успел я об этом подумать, как припухшее место сильно заныло. Мне стало еще обиднее. Можно сказать, человека побили, а они в свою экологию вперились и на меня ноль внимания. Какая подлость! Ну, и пожалуйста, как вы со мной, так и я.

Войдя к себе в комнату и затворив дверь, я плюхнулся на диван, взял пульт и начал переключать телевизор с программы на программу. Количество каналов меня обрадовало. На нашем старом доме стояла какая-то допотопная антенна, едва ловившая шесть основных каналов. А здесь ловились и дециметровые, и кабельные… Класс! Особенно учитывая, что теперь у меня свой личный телек.