– Ариадна, мы же не в муниципальной школе учимся, чтобы таскать туда завтрак!

Эту колкость Ариадна попыталась пропустить мимо ушей.

– Как насчет животных? Вы объясните мне, чем и когда их кормить и сколько раз в течение дня выводить Клайда?

– С ним просто, – сказал Ронни, – все видно по его поведению. Но не забудьте, что во время ланча он должен получить свой бисквит.

– Ну и киска сама попросит есть, – сказала Дженни. – Конечно, поскольку вы для нее чужая, она может удрать. И если это случится, то виноваты будете вы.

Ариадна хотела было обидеться, но потом подумала, что работа есть работа, ей за нее платят. А вслух спокойно сказала:

– О, я люблю кошек, надеюсь мы поладим с твоей Бонни. Но если ты боишься оставлять ее на мое попечение, мы найдем для нее в доме какое-нибудь место, где она будет в безопасности до твоего прихода.

Ронни строго взглянул на сестру и проворчал.

– Ничего с твоей киской не случится. Иногда ты бываешь ужасно глупа, Джен.

И бестактна, про себя добавила Ариадна.

Да, с этими детками нелегко управляться: они проковырялись с завтраком до последней минуты, так что у них почти не осталось времени собрать учебники, карандаши и все, что могло понадобиться в школе. С вечера они так и не подумали об этом. А когда Ариадна поднялась наверх, то увидела, что в комнатах у них сущий бедлам.

Наконец-то она осталась дома одна и первым делом убрала постели детей, прошлась кое-где пылесосом, повесила одну из гардин, упавшую на пол, и навела на кухне идеальный порядок. Помнится, Ронни что-то говорил о какой-то женщине, приходящей дважды в неделю убирать, но, может, миссис Флинт отказалась от ее услуг на время своего отсутствия. Ариадна вооружилась хозяйственной сумкой, надела поводок на пса и отправилась в деревню за овощами. Дети попросили на ужин печеной фасоли. Еще она хотела приготовить жаркое из мяса с овощами и салат. Дети просили ее купить кока-колы, но у нее появилось другое намерение. Без ложной скромности она могла сказать себе, что лимонад ее собственного изготовления заслуживал самых высоких похвал, так что она купила еще и с десяток лимонов в овощной лавке, где ей пришлось ответить на ряд вопросов ее хозяина. Мистер Броуди, добродушный лысый толстяк, любил поболтать.

– Малость поддерживаете миссис Флинт, э-э? Бедная леди! А тут еще Петси уехала не ко времени. Она была просто незаменимой, добрая душа. – Говоря, мистер Броуди во все глаза глядел на Ариадну. – Вы такая молоденькая, худенькая и собственными маленькими ручками таскаете для ее деток такие тяжести, я просто диву даюсь! Бедные детки, живут практически без отца, а теперь и матушка ихняя уехала. И никого у них нет рядом, разве что дядя навестит, да и тот, я слышал, слишком занятой человек. Наверно, приедет в этот уик-энд, э-э?

– Не знаю; все зависит от того, как пойдут у него дела.

Ариадна улыбнулась, и мистер Броуди подумал, что хоть девушку и не назовешь красавицей, но улыбка у нее просто ангельская.

–

Он протянул ей сдачу, и Ариадна спросила:

– Здесь, кажется, живет некая миссис Притти? Дети не уверены, договаривалась ли с ней миссис Флинт, чтобы та приходила убирать дом, пока она сама в отъезде.

– Благодарите бога, дорогуша, и не было нужды договариваться с ней. Здесь все друг друга знают, так что ни о чем не надо специально просить. Миссис Притти была здесь нынче с утра пораньше и собиралась зайти к вам как обычно.

– Прекрасно. А когда?

– Завтра и в пятницу. Около восьми, не позже.

– О, прекрасно, – опять сказала Ариадна и, пожелав говорливому хозяину лавки доброго здоровья, удалилась.

По возвращении ей предстояло переделать множество дел: перемыть посуду, погладить белье, приготовить что-нибудь к чаю, когда объявятся дети. Она испекла яблочный пирог и овсяное печенье, пожарила картофель для жаркого, потом перекусила сама и занялась лимонадом. Это был старый рецепт, предлагающий погрузить мякоть лимонов в кипящую воду и понемногу добавлять сахар, а затем, когда все это будет остужено, бросить туда несколько веточек мяты.

Дети ворвались в дом как ураган, на ходу сбрасывая шапочки и пальто и спрашивая, скоро ли чай.

Ариадна вышла в холл встретить их и довольно твердо сказала:

– Чайник закипает, все остальное уже на столе, так что когда вы соберете разбросанные вещи, аккуратно повесите их, переобуетесь и вымоете руки, милости прошу к столу.

Они изумленно уставились на нее. Дженни завела было старую песенку; «Петси всегда…», но продолжать раздумала, а принялась собирать разбросанную одежду. Вскоре ее примеру последовал и Ронни. Под присмотром Ариадны дети повесили одежду на вешалку, вымыли руки и только потом угрюмо поплелись в кухню.

Ариадна расстаралась для этого чаепития: на столе были красиво расставлены блюдо с маслянисто поблескивающим овсяным печеньем, клубничный джем в хрустальной вазочке и яблочный пирог.

– Неужели вы это все сами приготовили? – удивленно спросил Ронни.

– Да, сама. А теперь скажите мне, когда вы будете ужинать? После того, как сделаете уроки?

– Обычно мы ужинаем, когда захотим есть, – надменно сказала Дженни,

– А-а! Поняла! Вы сами себе приготовите ужин? Ну и прекрасно!

– Заткнись, Джен! – оборвал сестру Ронни. – Не будь идиоткой, мы же не умеем готовить.

Ариадна позволила им немного побраниться, а затем сказала:

– После чая сделаете уроки, поужинаете. Зато потом у вас останется время делать, что хочется.

– Вы просто деспот, мисс Браун. Нет, скорее, педант, – заявила Дженни. – Мы всегда делаем, что хотим.

– И я тоже, – холодно ответила Ариадна, – Берите еще пирог….

Поздно вечером, когда дети улеглись, позвонил профессор, и она сообщила ему, что дела у них идут превосходно.

– Дети будут огорчены, что не поговорили с вами…

– Да, я поздновато звоню, извините. Завтра позвоню пораньше.

– Новостей никаких? – спросила Ариадна вкрадчиво.

– Нет, пока никаких. Думаю, вы должны быть готовы остаться дней на десять. Хотите, я свяжусь с вашим отцом?

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Я сказала Мэрион, что меня не будет больше недели.

Вежливо пожелав ей спокойной ночи, профессор повесил трубку.

Жизнь обретала некое шаткое равновесие; дети не испытывали к Ариадне пылкой симпатии, но все же худо-бедно слушались. Дважды в неделю появлялась миссис Притти[1], особа, чья внешность и манеры мало соотносились со значением ее фамилии: крупная женщина лет под шестьдесят, с лицом, будто вырубленным из скалы, и раскосыми глазами, приводящими собеседника в замешательство.

Она говорила басом, дымила, как паровозная труба, а гладко зачесанные волосы полыхали ярким каштановым цветом совсем не идущим к ее лицу. Итак, во вторник в дом маршевым шагом вступила миссис Притти, провозгласив, кто она и что она, и сразу же заявив, что Ариадна мало похожа на человека, способного справиться с парочкой этих сорванцов; еще она заявила, что намерена выдворить себя из кухни не раньше, чем получит свою обычную чашку чая.

Эта женщина оказалась настоящим сокровищем. Не выпуская изо рта сигареты, она прошла по дому очистительным ураганом, а потом помогла Ариадне с приготовлением ланча, попутно поведав о всех жителях деревни.

– Плохих-то людей у нас по пальцам перечесть, – говорила она, – вот и миссис Флинт очень даже приятная женщина, только детки ее, доложу я вам, нуждаются в твердой руке. А все эта Петси – добрая душа, совсем их избаловала! Такая жалость, что их дядя не может присмотреть за племянниками, вообще-то он хороший, обходительный, но малость того… Рассеянный, я бы сказала. Зароется своей красивой башкой в книжку, ну прямо как книжный червяк какой-нибудь, прости господи, и не видит вокруг себя ничего. Тут ты ему хоть каких дамочек предоставь, он и не заметит. А вам-то, красавица моя, он нравится?

Ариадна часто заморгала. Никто раньше не называл ее красавицей, и это, как оказалось, слышать весьма приятно.