– Да на фига Зевсу какой-то кот, – отмахнулся Женька. – Что он, голодный? Мы его, между прочим, «Педигри-палом» кормим.

– Как ты его назвал? – расхохотались ребята.

– Зевсом, – повторил Женька.

Услыхав свое имя, пес встрепенулся и оглушительно гавкнул.

– Ну, точно, Зевс, – усмехнулась Катя. – Во всяком случае, голос, как у громовержца.

– Слушай, Женька, а он какой породы? – поинтересовалась Таня.

– Друзья предков говорят, что австралийский бобтейл, – отозвался долговязый мальчик. – Но у меня свое мнение.

– Какое? – повернулся к нему Пашков.

– Ну, эти друзья, то есть муж и жена, в общем, жена кем работает, я не знаю, а муж у нее генетик. Поэтому мне лично кажется, что Зевс – это результат какого-то неудачного эксперимента.

– Вполне вероятно, – оживился Пашков. – Эксперимент закончился неудачно, а собаку что же теперь – выкидывать?

– Вот и я то же самое подумал, – взъерошил двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру Женька. – По-моему, хозяин Зевса скрестил гены барана, бегемота, жирафа и какого-то очень упрямого осла.

Тут Зевс, внимательно поглядев на Женьку, еще раз оглушительно гавкнул.

– Глядите-ка! Подтверждает! – засмеялись ребята.

– Он вам еще не показал, на что способен, – многообещающе произнес Женька.

– Слушайте! – не выдержал Пашков. – Пошли скорей к Машке. Там, между прочим, птица в опасности!

– Действительно, – подхватила Таня. – Чего мы здесь-то торчим?

Ребята спешно вошли в подъезд. Лешка нажал кнопку грузового лифта, рассудив, что в обыкновенный они вместе с клеткой Мичмана и «результатом генетического эксперимента» не влезут. Зевсу, похоже, вообще хотелось остаться на улице. Во всяком случае его пришлось тащить силой. Женька тянул за поводок, а Пашков подталкивал сзади.

– Это еще цветочки, – очутившись, наконец, в лифте, устало выдохнул Женька. – Говорю же: не пес, а сплошное недоразумение.

– Не надо было брать, а если уж взял, терпи, – с назидательным видом изрек маленький щуплый Темыч.

Тут двери лифта раздвинулись, и ребята вышли на восьмом этаже, где находилась квартира Школьниковых. Едва Олег нажал на звонок, дверь распахнулась.

– Вы почему так долго? – с осуждением посмотрела Моя Длина на друзей.

– Да мы… это… Женьку ждали, – начал было объяснять Пашков, но хозяйка квартиры перебила:

– Давайте скорее, мальчики-девочки!

– Пошли, Зевс! – скомандовал Женька.

– Это еще что такое? – только сейчас заметила пса Моя Длина.

– Собака, – радостно улыбнулся Женька.

– Вижу, что не крокодил, – огрызнулась Школьникова.

– Это еще с какой стороны посмотреть. Может, отчасти и крокодил, – уверенно заявил Женька.

– С какой ни посмотри, но собаку ко мне в квартиру нельзя, – решительно запротестовала Школьникова.

– Мы, между прочим, предупреждали его, – объявил Темыч.

– А я без собаки не мог, – разобиделся Женька. – Между прочим, тебе на помощь спешил, – поглядел он на Мою Длину. – Ладно, – принял решение он. – Привяжу его к твоей двери.

Однако едва Женька привязал поводок к массивной ручке под старину, как Зевс рванулся с такой силой, что бронированная дверь Школьниковых распахнулась настежь. Ребята попробовали общими усилиями закрыть ее. Но Зевс оказался сильнее.

– Вот это собака! – с уважением произнес Пашков.

– Ты лучше подумай, что нам теперь делать, – поглядела на него Школьникова.

– Даже не знаю, – озадаченно почесал затылок Лешка.

– Ладно, – махнула рукою Моя Длина. – Запрем, пожалуй, его на время у матери в комнате.

Видимо, предложение Зевсу понравилось. Во всяком случае он, прекратив борьбу с бронированной дверью, немедленно подошел к Женьке.

– Да он вообще-то спокойный, – заверил Мою Длину долговязый мальчик. – Особенно когда поест.

– Ну прямо как Женечка! – всплеснула руками Катя.

Остальные усмехнулись. Растущий Женькин организм требовал чуть ли не круглосуточной подпитки.

– Кстати, Машка, – обратился к хозяйке квартиры он. – Сейчас пса устроим, а потом организуй бутербродиков.

– Подождешь, – огрызнулась Школьникова – Сперва нужно птицей заняться.

– Ладно. Тогда потом, – смирился Женька и потащил пса в спальню Зинаиды Николаевны Школьниковой.

Квартира была большая. Вернее, она состояла из двух объединенных квартир, отделанных, как с гордостью повторяли Зинаида Николаевна и Машка, «по последнему слову европейского дизайна». Размах евроремонта и впрямь впечатлял. Солидных размеров апартаменты с двумя ваннами и туалетами, тремя большими комнатами, по одной на каждого члена семьи, и необъятной гостиной. Мама Моей Длины, как давно уже знали шестеро ребят, увлекалась антиквариатом. Поэтому вся квартира была заставлена разностильной старинной мебелью, подвергшейся столь тщательной реставрации, что казалось, будто ее изготовила какая-нибудь современная фирма.

Если антураж комнат был выдержан под старину, то оборудование ванных, туалетов и кухни поражало новейшими достижениями. Души и краны с программным управлением. Ванна с гидромассажем. Даже двери за посетителем закрывались сами благодаря особому устройству электронных замков.

Не успев попасть в квартиру, Зевс попытался было расположиться посреди просторного холла, застеленного наимягчайшим ковровым покрытием, но Женька решительно поволок его дальше. Когда они проходили мимо закрытой двери комнаты бабушки Школьниковой, Антонины Васильевны, оттуда послышалось свирепое шипение.

– Мурзик, – пояснила Моя Длина. – Он же собак у нас на дух не переносит.

– Кстати, давно хотела тебя спросить, – вкрадчиво проговорила Катя. – Почему у животного столь благородных кровей такое плебейское имя?

– Оно не плебейское, а домашне-уменьшительное! – вспыхнула Школьникова. – А по паспорту он, между прочим, Мурлок Леопольд де Грие.

– Тогда все в порядке, – ответила Катя, и они с Таней украдкой обменялись выразительными взглядами.

Тем временем Мурлок Леопольд де Грие, явственно чуя в своих владениях запах ненавистного врага, продолжал выдавать из бабкиной комнаты воинственно-устрашающие рулады.

– Во дает! – восхитился Женька.

– Только бы он не вышел, – с опаской глядела на затворенную дверь Таня.

– Если выйдет, то вашему Зевсу каюк, – уверенно заявила Моя Длина. – Наш Мурзик однажды ротвейлера чуть не загрыз на даче.

– Так это ротвейлера, – заспорил Женька. – А с таким, как Зевс, твой Мурзик еще не сталкивался.

– Знаете что, – вмешался Олег. – Я бы предпочел не экспериментировать.

– А мы и не будем, – взмахнул сразу двумя руками Женька. – Видите? Зевс на кота совершенно не реагирует.

Пес и впрямь особого интереса к воинственным воплям Мурзика не проявлял. Хотя тот старался вовсю заявить о своих священных и нерушимых правах на квартиру Школьниковых со всем имуществом и евроремонтом. Видимо, плотно закрытая дверь лишь усиливала его агрессивность. Кот энергично драл дверь когтями, не переставая при этом завывать и шипеть. И каждый из воплей, которые он исторгал, недвусмысленно свидетельствовал не только о ненависти, но и о глубоко уязвленном чувстве собственного достоинства.

«Неудавшийся генетический эксперимент» по имени Зевс наоборот держался с воплощенным достоинством. Лениво обнюхав дверь комнаты Антонины Васильевны, ангельским взором взглянул на ребят. Затем покорно прошествовал в спальню Зинаиды Николаевны.

– Вот видишь. А ты боялась, – торжествующе произнес Женька. – Если дашь ему колбасы, он вообще нас совершенно спокойно дождется.

– Он какую колбасу предпочитает? – тут же спросила Моя Длина. – С грецкими орехами или с оливками?

– Совсем, что ли? – покрутил пальцем возле виска Женька. – Ему простую. А с грецкими орехами и оливками давай мне.

Моя Длина, покачивая массивными бедрами, удалилась на кухню и притащила чуть ли не полбатона колбасы.

– Из «Седьмого континента», – не преминула назвать она один из самых дорогих продуктовых магазинов Москвы. – В других местах не покупаем.