– Боже, какой ужас!

– Это было дорожное происшествие, беднягу выбросило через разбитое ветровое стекло. Я тогда был маленьким скверным мальчишкой, и это событие даже показалось мне забавным, но потом я услышал, как кто-то сказал, что этот человек умер….

– То, что вы оказались свидетелем такого кошмара, да еще в столь раннем возрасте, несомненно должно было как-то отразиться на вас. – Она старалась казаться спокойной, осматривая промытую рану. Настоящий врач наверняка наложил бы несколько швов.

– Вы хотите сказать, что это дорожное происшествие продолжает влиять на меня уже столько лет? – спросил Луиджи.

– Боже мой, да множество взрослых несут на себе самые разные комплексы! – воскликнула Джесс. – Но это совсем не значит, что вы не сможете преодолеть страх в случае опасности, – добавила она, аккуратно накладывая на рану стерильную повязку.

– Почему вы так говорите?

Оторвавшись на мгновение от того, что она сделала, Джесс встретилась с пристальным взглядом его проницательных глаз.

– Моника случайно рассказала мне, как храбро вы себя повели, когда произошел несчастный случай с ее братом, – призналась она, готовая убить себя за то, что у нее вырвалось это признание.

– Интересно, а что еще Моника так же случайно сообщила вам? – медленно произнес Луиджи. – Надеюсь, она не забыла проинформировать вас, как восхитительно я повел себя после своего подвига? Это было великолепное зрелище, вам стоило бы полюбоваться!

– Не забыла! – рассердилась Джесс. – Но как это может уменьшить значение того, что вы сделали? Если это может вас утешить, я вправе заявить, что вы вели себя исключительно храбро и мужественно в течение последних нескольких минут – просто ни единой слезинки!

На мгновение Луиджи взглянул на нее так, будто она сошла с ума, а потом расхохотался. Бледность исчезла с его лица, оно ожило, в глазах снова появились знакомые ей насмешливые огоньки.

– По крайней мере, никто не посмеет обвинить вас в том, что вы потакаете моему хрупкому самолюбию! – Он, все еще усмехаясь, поднял с колен свою забинтованную руку и посмотрел на нее, будто не веря, что она принадлежит ему. – Мне следует выразить глубокую благодарность вам за очень профессиональную помощь. Думаю, теперь я наконец смогу сварить кофе…

– Ни в коем случае! – Джесс поднялась, собирая медицинские принадлежности. – Что вам необходимо выпить, так это стакан воды с парой таблеток аспирина, и никакого кофе!

Он все еще вяло протестовал, когда Джесс взяла поднос и унесла его в кухню.

Когда она принялась наводить порядок на кухне, ее руки дрожали, и эта неуправляемая дрожь не позволяла ее рассудку сохранять ту непреклонную сдержанность, которую она изо всех сил старалась в себе поддерживать. Ну, хорошо, возможно, ему действительно необходимо наложить несколько швов, но это может подождать до утра, яростно твердила себе Джесс. Потом ее плечи горестно поникли, и по щекам потекли слезы.

– Я не хочу его любить, мне это совершенно ни к чему, только лишняя головная боль! – внушала себе она, не замечая, что говорит сама с собой вслух, а заметив, зажала рот ладонью. И вдруг она с испугом заметила, что ее рука онемела и начала краснеть. Господи, какая же она идиотка! Думая о Луиджи, она совершенно забыла о своей аллергии! Здесь же есть целая упаковка одноразовых резиновых перчаток, а она даже не догадалась ими воспользоваться!

Продолжая мысленно укорять себя, Джесс слегка порылась в этой исключительно хорошо укомплектованной аптечке и со вздохом облегчения извлекла из нее то, что даже и не мечтала найти, – тюбик мази от аллергии. Эта мазь должна ее избавить от последствий необдуманного обращения с антисептиком.… Лишь бы Луиджи ничего не заметил!

Втерев в ладони мазь, Джесс бросила в стакан две таблетки аспирина и вернулась в гостиную.

– Вот, примите. Надеюсь, вам станет немного легче. – С этими словами девушка протянула ему стакан.

Луиджи залпом выпил лекарство. Возвращая стакан, он заметил на ее лице следы слез, и улыбка исчезла с его лица. Тревожно, даже испуганно, он спросил:

– Что случилось, Джесси? – Усаживая ее рядом с собой на диван, он нечаянно прикоснулся к ней забинтованной рукой и поморщился от боли.

– Вы должны быть осторожны, иначе может снова начаться кровотечение. Думаю, все же придется наложить несколько швов.

– Джесс, дорогая, почему вы плакали?

– Да нет, я и не думала плакать, – возразила она, пытаясь стереть с лица остатки слез, которые так упорно отрицала, и лишь в этот момент вспомнила, что ее руки намазаны мазью.

– Джесси, милая, в чем дело? – уговаривал ее Луиджи, обнимая одной рукой и прижимая к себе.

– Я……

Луиджи что-то тихо пробормотал себе под нос по-итальянски, потом нежно коснулся рукой ее подбородка и посмотрел в глаза.

– Джесс, дорогая, я ничего не понял, извините. Успокойтесь и расскажите, что случилось.

– Ничего страшного, Луиджи. Пустяки! Просто кто-нибудь другой на моем месте догадался бы воспользоваться резиновыми перчатками, их ведь там целая пачка, а я……

– Стоп, давайте по порядку! – приказал Луиджи.

– Да вот, пришлось намазать руки кремом от аллергии.

– Зачем?

– У меня же аллергия на некоторые антисептики, именно поэтому я не смогла стать медсестрой.

– И сегодня вы, стараясь мне помочь, использовали антисептик для обработки моей руки, и аллергия возобновилась? – догадался Луиджи, начиная наконец улавливать смысл в ее бессвязных высказываниях. – Слава богу, что эта аптечка оказалась настолько хорошо оснащенной, что в ней есть даже антиаллергическая мазь.

– Да, конечно, – всхлипнула Джесс, смутно чувствуя, что ей в самом деле необходимо что-то предпринять, чтобы взять себя в руки. – Эта мазь вообще не понадобилась бы мне, если бы я вспомнила, что в аптечке лежит целая пачка хирургических перчаток!

– Ну конечно. – В его голосе послышалась едва заметная снисходительная усмешка. – А если мы поищем получше, то, без сомнения, найдем там и скальпель для хирургических операций. – Указательным пальцем он стал очень ласково и осторожно смахивать слезы с ее глаз.

– Вам нельзя шевелить этим пальцем! – слабо воспротивилась Джесс. – Я же предупреждала, что может снова начаться кровотечение!

– Джесс, дорогая, почему вы все еще плачете? – прошептал Луиджи, не обращая внимания на ее слова.

– Я?.. Потому что этот инцидент напомнил мне о том, как я мечтала стать медсестрой, – солгала она. А что ей оставалось делать, уж не признаться ли, что она плачет из-за того, что, невзирая на голос разума, влюбилась в него безнадежно.

– Но ведь вы могли заняться чем-нибудь другим, также имеющим отношение к медицине.

– Да, знаю…. – Джесс растерянно замолчала. – Я просто не хочу об этом говорить! – Это было именно то, что ей пытались втолковать Чарльз и ее мать, но она слишком привыкла жалеть бедненькую себя, чтобы обращать внимание на их советы, пусть даже самые добрые и разумные……

– Извините, не хотел вас огорчить, – тихо произнес Луиджи, отпуская ее. Некоторое время он молчал, но потом на его лице появилось лукавое и вместе с тем острожное выражение: – Джесс, если я буду вами руководить в искусстве приготовления кофе, не могли бы мы сейчас выпить по чашечке? По одной, маленькой, а?

Несостоявшаяся медсестра отрицательно покачала головой, истаивая и одновременно расцветая под лучами его неожиданно засиявшей озорной улыбки.

– Вы пьете слишком крепкий кофе, а сейчас вам необходим хороший ночной сон: вы все еще бледны, как привидение. – Она встала. – На кухне есть какао, и, если вы как примерный больной пойдете в кровать, я принесу вам полную чашку этого напитка.

Она засмеялась, когда он театрально содрогнулся.

– Как прикажете, сестра, – вздохнул он, тоже поднимаясь. Когда Джесс уже пошла к двери, он окликнул ее.

Девушка остановилась на месте и обернулась. Видя, что он приближается, она почувствовала себя так, будто вся затаившаяся в ней любовь вдруг засияла изнутри солнечными лучами, яркими, беспощадными, блаженно-радостными.