Наконец летом 1955 года французу Фернану Наварре улыбнулась удача: он обнаружил и спустил вниз три фрагмента деревянного бруса, вмерзшего в ледник на вершине горы. Дерево, естественно, подвергли экспертизе и установили, что оно… действительно с Арарата. А вот, что касается его возраста, то здесь определились разные точки зрения. Кое-кто из ученых даже поспешил датировать их возрастом «около пяти тысяч лет». Другие, более авторитетные инстанции ограничились констатацией «древности материала». В любом случае, очевидно, что образцы, добытые неспециалистами и проделавшие столь долгий путь до мест экспертизы, неизбежно должны были подвергнуться загрязнению, препятствующему датировке с какой бы то ни было приемлемой степенью точности. Факт остается фактом: последующие экспедиции на Арарат даже не нашли место, где были обнаружены фрагменты «корабельного бруса».

Интересно, что поиски Ноева ковчега проходили не только на Арарате, но и на горе Агри-Даги, также находящейся неподалеку от бывшей советско-турецкой границы. Некоторые исследователи полагают, что именно эту вершину высотой 5165 метров следует идентифицировать с библейскими «горами Араратскими». И действительно там были найдены некоторые деревянные обломки. Однако возраст их определяется порядка 1500 лет. Это вполне соответствует предположению ученых о том, что, возможно, традиционно связанный с Потопом Агри-Даги считался священным, и поэтому уже в раннюю христианскую эпоху там могли строить пристанища для паломников и жилища для отшельников.

На древних вавилонских клинописных табличках подробно описывается место расположения горы Нацир, где остановилось популярное добиблейское «плавсредство» Унтапиштима. Установлено, что место остановки судна, о котором говорится в Эпосе о Гильгамеше, точно соответствует границе, до которой мог дойти катастрофический циклон, проникший вглубь материка с юга. Если, как можно понять из текста поэмы, жилище Утнапиштима находилось в Шурупаке, в болотистой местности, где Тигр и Ефрат удаляются друг от друга, то тогда приливная волна должна была вынести судно от Персидского залива непосредственно к горам Курдистана. Однако, несмотря на все эти очевидные доводы, ученые никогда не пытались искать корабль в тех местах. Эпос о Гильгамеше далеко отстает в своей популярности от Пятикнижия, в котором все-таки ясно говорится именно о «горах Араратских». Известный исследователь Библии Вернер Келлер, материалами которого мы здесь воспользовались, идентифицирует Арарат с «древней землей Урарту», по его мнению, соотносящуюся «в грубом приближении с территорией современной Армении».

С нашей точки зрения, все попытки разыскания призрачных останков Ковчега, так же как и любых «материальных свидетельств» духовных озарений наших предков, вполне понятны, но заведомо тщетны. Страстное желание увидеть материальное в духовном по-детски наивно: что такое, в самом деле, иллюзия деревянных обломков рядом с реальностью Божественного вдохновения Автора Писания, действительность которого не просто несомненна, но жива и осязаема по сей день!

После Потопа из всей долгой жизни Ноаха (а прожил он 950 лет) в Пятикнижии представлены только два эпизода, каждый из которых вроде бы незначителен по своей временной протяженности, но воистину фундаментален по содержанию и смыслу. Первый из этих эпизодов – жертвоприношение Ноаха – тесно связан с предыдущими событиями Перетворения, не только содержательно, но и психологически. Кажется, что Ноах все еще там, в Ковчеге, посреди океана, переполненный созидательной энергией служения, но, вместе с тем, по мере своих сил он пытается заложить новую основу грядущей человеческой истории.

Собственно описание акта принесения жертвы занимает в Писании всего один стих. Несмотря на лаконичность повествования, по мнению комментаторов, это самое значительное и даже великое деяние Ноаха в продолжение всей его жизни.

«И устроил Ноах жертвенник Господу; взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых, и принес в жертву всесожжения на жертвеннике» (Б. 8; 20).

Институт жертвоприношения, как мы знаем, существовал задолго до Ноаха: принесение жертвы богам – едва ли не центральная составляющая ритуала политеистических культов. В свое время Каин и Эвель тоже приносили жертвы Господу, и мы помним, сколь трагически это закончилось. Почему же основатель послепотопного человечества начинает новую жизнь именно этим актом «допотопного» религиозного сознания? Дело в том, что старый институт жертвоприношения Ноах наполняет качественно новым содержанием. Ведь что такое жертвоприношение в политеистических религиях? Это, прежде всего, попытка умилостивить богов с помощью подношения им даров, если угодно, своеобразный «ченч» по простой схеме: «ты мне, я тебе». Теперь жертвоприношение приобретает возвышенный смысл, оно становится выражением покорности и благодарности Богу, но также, конечно, средством искупления грехов и очищения от скверны. В метафизическом плане жертвоприношение стало служить своеобразным выражением представлений о неразрывности жизни и смерти.

В Пятикнижии различается насколько видов жертвоприношений, каждый из которых имеет свою специфику и выражает определенный смысл. Ноах принес жертву «ола», «олот», что обычно переводится как «всесожжение», но по смыслу, прежде всего, выражает понятие «восхождение». «Ола», в отличие от других жертв, целиком предназначалась Богу и полностью сжигалась на жертвеннике.

Ноах начинает с того, что строит жертвенник. Жертвенник – модель горы, его никогда не делают из одного, цельного камня. Ноах сооружает его, кладя камень на камень, как бы поднимая землю и устремляясь навстречу Богу. Жертвователь возлагает на жертву руки и отождествляет себя с ней. Огонь разделяет духовную и плотскую сути бытия. Душа при этом отделяется и возносится к Господу.

«Принося жертву, – пишет Борис Берман, – человек переживает такой опыт, который он иначе пережить не может и который поднимает его к Господу. Чистое животное на жертвеннике представляет человека, несущим Богу свою жертвенность. Через жертву восхождения человек направляет свое сердце к Господу, все в себе отдает Ему, не оставляя себе ничего. И Господь Сам присоединяет действия жертвоприношения к сознанию, воле, к намерениям души человека. Ноах приносит Господу жертву от всего – „от всякого скота чистого и от всякой чистой птицы“ – от всего земного и за всех, за все человечество, на все поколения вперед. От его жертвы восхождения зависит будущее всего человечества».

Таково непреходящее значение последнего акта трагедии Всемирного потопа и первого акта драмы возрожденного в результате Перетворения человеческого сознания.

Вселенский смысл крайне скупых строк, посвященных жертвоприношению Ноаха, подчеркивается весьма обширным текстовым фрагментом, выражающим реакцию Господа на новые реалии бытия. И особенно значителен первый стих этого фрагмента, содержащий загадочный смысл послепотопного Божественного установления: «…и сказал Господь в сердце своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помысел сердца человека зол от юности его…» (Б. 8;21).

Выдающийся еврейский философ Мартин Бубер указывает, что рассказ о Всемирном потопе обрамлен двумя фразами, близкими по форме, но различными по содержанию и противоположными по смыслу. В первом эпизоде (Б. 6;5) Господь увидел, что «зло человека велико на земле» и «все образы, порожденные сердцем только злы во все дни» (интерпретация Бубера). Во втором эпизоде (Б. 8;21) Он говорит, что не хочет больше проклинать землю за человека, «потому что образ человеческого сердца зол от юности его». Как видим, Бубер вводит в конструкцию понятие «образ», определяемое как «наброски» возможного, которое может стать действительным.

Берман говорит не об «образе», а о «формировании» (йецер) сердца, то есть о том, что сердцем формируется.

По Буберу же, человек устраненный Богом из безусловного «добра» Творения, оказывается в иной действительности, обладающей категорией «возможного», которую он немедленно наполняет своими фиктивными образами – «злом», т. е. уже в изгнании (из Эдена) по собственной вине он повторяет свой уход из Божественной действительности. Человек, отданный во власть познания добра и зла, не возобладал способностью господствовать над их противоположностью. Это обстоятельство заставило Бога принять ужасное решение: стереть человека и все, что его окружает, с лица земли; но потом вновь изменить Свои намерения, сказав при этом загадочную фразу: «…помысел сердца человека зол от юности его». Это может означать только одно: «зло» не врожденное свойство человека, а лишь привнесенное в течение жизни. Стало быть, у человека появился некий «третий шанс», «третья попытка», неожиданно и щедро предоставленная ему Богом.