— Иногда условия заставляют нас довольствоваться доступным, — ответил он с усмешкой. — А чего хочешь ты, Домини, рыцаря из сказки?

— Это было бы приятно, — заявила она, думая о Берри, мальчике, который с освещенными закатным солнцем золотистыми волосами на перевернутой лодке казался похожим на сказочного рыцаря.

— Галахарды на белых конях существуют только в сказочной стране, — сухо заметил он. — Тебе придется довольствоваться Ланцелотом.

— Ланцелот — черный рыцарь, — процитировала она. — Однако он завоевал сердце королевы, не так ли?

Поль приподнял ей подбородок, не позволяя отвести взгляд. Его лицо с бледным шрамом над бровью в этот момент казалось лицом дьявола.

— Что, если бы я попросил тебя подарить мне сердце, Домини? — спросил он. — Эту разбитую безделушку? — она заставила себя рассмеяться. — Она не нужна была тебе целой… разве ты не помнишь, что сказал в день нашего венчания? Что у тебя нет времени на такие пустяки, как стать любимым.

— Я употребил слово «нравиться», а не «быть любимым».

— Хорошо, — Домини повела плечами. — Но вряд ли можно рассчитывать быть любимым, если не нравишься?

— Существует много доказательств того, что любовь имеет мало общего с менее теплыми чувствами. Он легонько провел по ее подбородку кончиком большого пальца и отрывисто поинтересовался:

— Какие у тебя планы на утро?

— Кара ведет меня осматривать гавань. Мы надеемся, что Никое пойдет с нами.

— Хорошо, будь сегодня ребенком вместе с этими детьми. — Вдруг он взял ее лицо в ладони, и глаза его потеплели от улыбки. — Забудь о своем муже-тиране.

Она долго смотрела на него, тирана, который иногда бывал таким нежным. Сердце, казалось, замерло, и она неожиданно для себя самой встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он ничего не сказал, а отвернувшись, взял плетеную сумочку и сунул в нее несколько банкнот. — Ты непременно захочешь купить что-нибудь, — сказал он небрежно. — На Анделосе, как и в Лондоне, есть своя Петтикоут-Лейн.

Они спустились к гавани на низкой спортивной машине Никоса, там он нашел тенистое местечко и припарковался. Троица прошла через старинные ворота, где, блея и спотыкаясь, брело овечье стадо, и вышли к переулкам и аркадам, ведущим к базару.

Воздух казался напоенным пряными ароматами, народ толпился у многочисленных прилавков и лотков и громко, от души, торговался с продавцами. С крюков свисали кальмары, экзотические овощи и фрукты были навалены в корзины и уложены пирамидами. Колыбели, покрывала, кувшины и горшки и еще множество самых разных товаров были выставлены для продажи. Домини приостановилась у пекарни, с восторгом разглядывая связки бубликов и лотки с самой разной свежайшей выпечкой.

— Просто не могу устоять перед восхитительным запахом горячего хлеба и семян сезама, — сказала она. Они купили brioches и на ходу съели посыпанные сахарной пудрой сдобные булочки.

Эти несколько беззаботных часов в гавани прошли очень счастливо. На драхмы, данные ей Полем, Домини не могла не купить подарки своим спутникам и себе тоже. Потом вдруг Кара поймала Домини за руку и указала на цыгана, сидящего у ограды гавани перед корзиной. Он выглядел, как старый разбойник, в мешковатых штанах и грязной пестрой рубахе. На голову он повязал платок, а его черные усы блестели, будто начищенные ваксой.

Когда на ступенях недалеко от него остановились трое молодых людей, он сунул коричневую от загара руку в корзину и протянул им на широкой ладони несколько амулетов. Он что-то сказал по-гречески, и Никое перевел Домини, что им предложили купить амулеты. По ним цыган обещает предсказать будущее.

Кара не могла устоять и сейчас же бросилась выбирать амулет. Она достала медный якорек и положила на руку цыгана серебряную монету. Он сказал ей, что она чем-то обеспокоена. Она жаждет устойчивости и чувствует себя неуверенно, море у нее в крови, и однажды она пересечет его с высоким темноволосым человеком, который для нее вовсе не незнакомец.

— Он говорит о Поле? — гадала удивленная Кара, и Домини чуть заметно улыбнулась ее наивности.

— Теперь ваша очередь, kyria, — хитро улыбнулся Никое. — Выбери из того, что предлагает судьба.

— Н-нет… — Домини отступила в нерешительности от протянутой к ней руки цыгана с амулетами. Его взгляд был устремлен на ее лицо.

— Ну же, это ведь просто игра, — рассмеялся Никое, — красивой девушке не стоит бояться злой судьбы.

У Домини бешено колотилось сердце. Она знала, что ведет себя глупо, не желая принимать участие в игре, но в предсказаниях Каре цыган показался ей очень проницательным. Девушку мучило чувство неустроенности, а ее чувство к Никосу глубже, чем она сама подозревала… Никое и есть тот высокий темноволосый человек, который для нее не был незнакомцем.

— Ну, будь же умницей и возьми амулет, Домини, — упрашивала ее Кара.

И, почти не глядя, Домини протянула руку в пригоршню амулетов и взяла первый попавшийся под ее пальцы… крошечную женскую фигурку с длинными медными волосами, обвивающими все тело. Домини положила на ладонь цыгана серебряную монету и почувствовала себя очень неуютно под его пронзительным взглядом. Он говорил по-гречески, и, так как Домини не могла его понять, Никое переводил для нее.

— Надо же, — Никое разочарованно рассмеялся, — старый негодяй говорит, будто ты уже знаешь, что символизирует амулет, и ему нет нужды повторять это вслух. Ты правда знаешь?

Домини была рада, что широкие поля плетеной шляпки закрывали глаза; ее потрясло, что она сама выбрала так много значащий амулет. Она была связана браком и не могла вырваться. Пальцы ее крепко обхватили фигурку, и она сказала:

— Пойдемте же, вы оба, — и побежала по ступеням вниз, к морю. Несколько парусных лодок стояли на песке, и их тени закрыли Домини, пока Кара и Никое замешкались около цыгана и не сразу сообразили, в каком направлении она скрылась. Они повернули назад, к базарным рядам, думая, что Домини пошла туда, и прошло несколько минут, прежде чем Домини оглянулась через плечо и увидела, что шла по берегу совершенно одна.

Она нерешительно постояла у кромки воды, морской бриз приятно обвевал шею и лицо. Как прохладен и ароматен этот ветер и как приятно и спокойно на несколько минут остаться в одиночестве. Ей не хотелось возвращаться к шумному базару, и, заметив причальную тумбу, Домини направилась к ней и присела отдохнуть. Она знала, где стоит машина Никоса и говорила себе, что пойдет туда, как только пройдет легкая головная боль, успокоенная бризом.

Домини сняла с головы плетеную шляпу и позволила ветру играть ее волосами. На берегу было только несколько босоногих рыбаков, чинивших сети, да женщина, подоткнув черные юбки, охотилась за раками. Мирная сцена, со всеми красками синего моря и горами Балкан вдали.

Слишком мирное мгновение, чтобы длиться долго; по шее и спине Домини пробежал холодок, так как облако закрыло солнце, и побережье сразу стало мрачным и серым. Она взяла шляпу, поднялась с тумбы и повернулась было, чтобы идти на поиски Кары и Никоса… и вдруг отступила, испуганно воскликнув, лицом к лицу столкнувшись с человеком, которого меньше всего ожидала встретить этим утром — с Берри Созерном.

Они стояли, глядя друг на друга. Поднимающийся ветер играл волосами над смеющимися глазами Берри. Глазами, наблюдающими за вспыхивающим и гаснущим румянцем на щеках Домини.

— Я увидел твои медовые волосы, развевающиеся на ветру, но подходил осторожно, на случай, если мечты превратили греческую девушку-рыбачку в ту, кого мне так хотелось увидеть, — в Домини Дейн.

— Домини Стефанос, — напомнила она ему. Он покачал белокурой головой и швырнул окурок сигареты в лужицу у скалы. — Мне знакома девушка, которую я увидел, выходя на берег. — Он взглянул на небо и заметил, как оно потемнело. Судя по облакам, нас ждет потоп. Послушай, Домини, мой коттедж совсем близко отсюда, как насчет того, чтобы зайти ко мне выпить чего-нибудь?

— Не думаю, что это следует делать, Берри. Кара и Никое будут ждать меня у машины, я приехала с ними посмотреть базар, но мы потеряли друг друга.