Марк не был обязан объяснять ему что бы то ни было, но одну вещь все же счел необходимым сообщить:

— Я хочу поговорить с Джимми до того как он выйдет завтра на службу.

— А! Не беспокойтесь, мне никуда не нужно, и я не собираюсь оставлять Энн одну. Что ж, спокойной ночи, — он взглядом указал на дверь спальни Кати, находившуюся в другом конце коридора, и состроил шутливую гримасу: — Комната Кати.

Марк кивнул и, указав взглядом на диван в гостиной, в тон ему произнес:

— Диван.

— Да. — Джон направился было в спальню Кати, но обернулся и неожиданно сказал: — Я сплю как убитый, чтоб вы знали. Вы человек в высшей степени порядочный. Я… я понял это по рисунку Энни. Мне действительно не следовало сюда приходить.

— Спокойной ночи, — сказал Марк.

— Спокойной. — Джон исчез за дверью.

Марк опустился на диван.

Жак.

Черт его побери.

Джейн Доу оказалась Элли Трейнор, которая вела с ним дела, и они ужинали вместе в вечер убийства. Вероятно, анализы покажут, что они также занимались сексом.

Ну и что это доказывает?

Кто еще мог быть связан с Элли Трейнор, кроме Жака Морэ?

Ответ был простым и страшным.

Любой, кто был в клубе в тот вечер, когда ее убили.

Он обхватил голову руками. Сукин сын! Но нужно же найти хоть какие-то ответы! Он так испугался, услышав там, на кладбище, как закричала Энн. Перед его мысленным взором мелькнула ужасная, хоть и совершенно абсурдная картина: Энн, распростертая на могильной плите, словно цыпленок с длинной шеей, и нож вудуистского шамана, занесенный над ней.

Он взглянул на ее дверь. Мотнул головой: нет, этого он больше не выдержит. Она слишком дорога ему.

Он ее любит.

Ему не нужно было сегодня приходить сюда.

Поднявшись, он все же нерешительно подошел к двери. «Толкни ее, держись уверенней!» — сказал он себе.

Толкни — и она с грохотом отвалится, Джон и Энн вскочат с постелей и будут смотреть на тебя, как на полного идиота.

Открой, только открой, уговаривал он себя. Скажи ей, что ты — осел, но ничего не можешь с собой поделать и панически боишься, как бы с ней что не случилось.

Наконец он открыл-таки заветную дверь, открыл тихо и аккуратно.

Она не спала, сидела с бокалом вина в кресле-качалке и глядела через окно в садик, прилегавший к торцу дома. На ней была легкая ночная рубашка без рукавов. Свет с улицы освещал куст гардений, подвесные качели и небольшой фонтан с купидоном в центре — прелестный, мирный пейзаж.

Она услышала, что он вошел, знала, что это он, но не обернулась.

Однако и не протестовала.

Он подошел и после недолгого колебания, зарывшись пальцами в ее густые волосы, сжав в ладонях голову, поднял Энн на ноги и стал прижиматься губами к ее плечам, затылку, шее.

Она по-прежнему молчала.

Он взял у нее бокал и поставил на подоконник, при этом они встретились глазами, и он прижал ее к себе, покрывая поцелуями лицо.

Она отвечала на его поцелуи.

Просунув руки под тонкие тесемки ночной рубашки, он отвел их, и легкая ткань бесшумно скользнула на пол. Марк провел руками по ее спине и обхватил ладонями ягодицы.

Задыхаясь, он целовал ее губы, груди и чувствовал, как она начинает дрожать. Он опустился перед ней на колени, прижимаясь лицом к ее телу.

Он почувствовал момент, когда она готова была вот-вот закричать, и, вскочив на ноги, закрыл ее рот поцелуем, потом подхватил ее на руки и понес к постели.

Здесь было гораздо удобнее, чем на диване.

Утром Энн разбудил телефонный звонок.

Они с Марком лежали рядом, их ноги переплелись, но, услышав звонок, Энн мгновенно высвободилась из его объятий, накинула махровый халат, валявшийся возле кровати на полу, и выскочила в кухню, чтобы успеть взять трубку, прежде чем включится автоответчик и оповестит всех о том, кто ей звонит.

— Алло?

На том конце провода послышался какой-то отдаленный шорох, потом низкий, испуганный женский голос.

Да, скорее всего женский.

— Энн?

— Да.

Опять какой-то шорох.

— Мама Лили Маэ хочет видеть вас. Она говорит, чтобы вы не доверяли никому из тех, кто вас окружает, даже если уверены, что можете доверять этим людям, слышите?

— Да, слышу, но… кто вы? Эйприл? Синди?

— О Господи, я не могу долго говорить, меня услышат. Никому не доверяйте, ни единому человеку, отправляйтесь к Маме Лили Маэ, как только сможете. Наймите лодку и поезжайте в Дельту. О Боже, вы не можете себе представить…

Связь оборвалась.

Энн постояла в нерешительности, потом положила трубку. Надо сказать Марку. Или Джону.

«Не доверяйте никому. Даже тем, в ком вы уверены».

Джон находился в больнице, когда убили Элли Трейнор.

Но это убийство не обязательно совершено тем же самым человеком!

Марк тоже встречался с Джиной.

Нет, не Марк. Только не Марк!

А как насчет его напарника? Человека с собачьим лицом?

Что, если убийца работает в полиции? Марк ведь ни за что в это не поверит и невольно может отдать ее в руки не того человека.

— Кто это звонил? — крикнул из спальни Марк.

— Это… это из чистки, — ответила Энн. — Мои вещи готовы.

— Что за черт? — услышала она бормотание Марка и поспешила в спальню. Он все еще лежал в постели, голый, животом вниз, свесившись с кровати и разглядывая что-то на полу.

Когда она вошла, он быстро вскинул голову и уставился на нее.

— Что? — спросила Энн.

— Дай-ка мне полиэтиленовый пакет.

— Зачем?

— Дай!

— Я тебе не горничная…

— Энн, черт возьми, пожалуйста, дай мне пластиковый пакет!

Яростно чертыхаясь, она пошла на кухню за пакетом, принесла его и, рассмотрев, что именно он нашел, задохнулась от ужаса.

— Проклятый нож.

На лезвии не менее десяти дюймов запеклась кровь. Засунутой в пакет рукой Марк взял нож за рукоятку, поднял и, вывернув пакет, опустил в него нож. Энн переводила взгляд с ножа на Марка.

— Это не я его сюда положила.

Он ничего не ответил.

— Марк, дьявол тебя побери, я его туда не клала. И Джон тоже.

Марк встал, автоматически протянул руку за одеждой, молча оделся. Энн похолодела:

— Марк, он этого не делал. Сюда мог войти кто угодно. В ту ночь, когда убили Джину, здесь было полно полицейских. А потом… потом я часто отсутствовала — одну ночь я провела в Дельте, другую — у тебя. Сюда всякий мог проникнуть.

— Не слишком ли удобно?

— Ты, сукин сын! Как ты смеешь?

— Приведи Джона.

— Слушай, ты мне не старшина, а я не рядовой и я не твоя собственность…

— Энн, пожалуйста, приведи ко мне своего бывшего мужа. Я не собираюсь причинять ему вреда, мне нужно с ним поговорить! — едва сдерживаясь, замедленно произнес Марк.

Поняв, в каком он гневе, Энн решила делать то, что он велит. Дрожа и кусая губы, она побежала к комнате Кати и постучала в дверь.

— Джон?

Ей никто не ответил.

— Джон! — она постучала громче.

Он по-прежнему молчал.

— Джон, черт, что с тобой? — Энн толкнула дверь.

Окно, выходившее в тот же скверик, что и окно ее комнаты, было открыто.

Джона в комнате не было.

У Энн вырвался длинный, отчаянный стон. Господи, неужели она так ошибалась? Неужели Джон убийца? Не может быть, не может быть!

«А как насчет Марка? — услышала она свой тревожный внутренний голос. — Он ведь нашел орудие убийства, когда был в комнате один».

— Энн! — сердито крикнул Марк.

Она побрела в свою спальню.

— Где Джон?

— Он…

— Что — он?

— Исчез, — призналась Энн.

— Сукин сын! — выругался Марк и, наставив на нее указательный палец, строго сказал: — Я не желаю больше слушать твои глупости. Как только я его настигну, он окажется за решеткой. И надеюсь, его накажут по всей строгости закона!

Марк направился к выходу, но она догнала его и схватила за руку:

— Постой! Ты ведь пока ничего толком не знаешь…

— Я знаю, что он сбежал.