За деланной улыбкой Пауэлла скрывалось отчаяние. У фирмы «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникел Мэн Корпорэйшн» был неписаный закон: «Ни один служащий не совершает дважды одну и ту же ошибку. Его увольняют после первого раза». Пауэлл сказал:

– Ты все объясняешь так понятно, не хуже Евклида, - все, кроме фактов. Ты наблюдал за этой группой роботов целых три смены, и они работали прекрасно. Ты, рыжий, сам говорил. Что мы еще можем сделать?

– Выяснить, что с ними неладно, вот что мы можем сделать. Да, они прекрасно работали, когда я за ними наблюдал. Но когда я за ними не наблюдал, они три раза переставали выдавать руду. Они даже не возвращались, когда положено, - мне пришлось за ними ходить.

– И ты не заметил никакой неисправности?

– Ничего. Абсолютно ничего. Все было в полном порядке. За исключением одного пустяка, - не было руды.

Пауэлл хмуро покосился на потолок и взялся за ус.

– Вот что я скажу, Майк. В свое время мы не раз попадали в довольно скверное положение. Но это еще похуже, чем было на иридиевом астероиде. Все запутано до невозможности. Смотри. Этот робот, ДВ-5, имеет в своем подчинении шесть роботов. И не просто в подчинении: они - часть его.

– Я знаю…

– Заткнись! - зло оборвал его Пауэлл. - Знаю, что знаешь. Я просто обрисовываю весь идиотизм нашего положения. Эти шесть вспомогательных роботов - часть ДВ-5, так же как твои пальцы - часть тебя, и он отдает им команды не голосом и не по радио, а непосредственно через позитронное поле. Так вот - во всей «Ю. С. Роботс» нет ни одного роботехника, который знал бы, что такое позитронное поле и как оно работает. И я не знаю. И ты не знаешь.

– Это уж точно, - философски согласился Донован.

– Видишь, в каком мы положении? Если все идет гладко - прекрасно! Если что-нибудь неладно, то это выше нашего понимания! И скорее всего ни мы, ни кто-нибудь иной здесь ничего не сможет сделать. Но работаем-то здесь мы, а не кто-нибудь иной! В том-то и закавыка? - С минуту он предавался безмолвной ярости. - Ладно. Ты привел его?

– Да.

– И он ведет себя нормально?

– Ну, у него нет никакого религиозного помешательства, и он не бегает по кругу и не декламирует стихи. Вероятно, нормально.

Донован вышел, злобно тряхнув головой.

Пауэлл потянулся к «Руководству по роботехнике», которое своей тяжестью грозило проломить стол, и с благоговением раскрыл его. Однажды он выпрыгнул из окна горящего дома, успев только натянуть трусы и схватить «Руководство». В крайнем случае он мог бы пожертвовать и трусами.

Он сидел, уткнувшись в «Руководство», когда вошел робот ДВ-5, и Донован захлопнул дверь.

– Здорово, Дейв! - угрюмо произнес Пауэлл. - Как себя чувствуешь?

– Прекрасно, - ответил робот. - Можно сесть?

Он подвинул специально укрепленный стул, предназначенный для него, и, осторожно согнув свое туловище, устроился на нем.

Пауэлл одобрительно взглянул на Дейва (непосвященные могли обращаться та роботам по их серийным номерам; специалисты - никогда). Робот не был чрезмерно массивным, несмотря на то, что представлял собой думающее устройство составного робота, состоявшего из семи частей. Он был немногим более двух метров ростом - полтонны металла и электричества. Много? Ничуть, если эти полтонны должны вместить массу конденсаторов, цепей, реле и вакуумных ячеек, способных проявить практически любую доступную человеку психологическую реакцию. И позитронный мозг - десять фунтов вещества и несколько квинтильонов позитронов, которые командуют парадом.

Пауэлл вытащил из кармана рубашки помятую сигарету и сказал:

– Дейв, ты - хороший парень. Ты никогда не капризничаешь. Ты - спокойный, надежный робот-рудокоп. Ты можешь непосредственно координировать работу шести вспомогательных роботов, и, насколько я знаю, в твоем мозгу из-за этого не появилось нестабильных связей.

Робот кивнул:

– Я очень рад этому, но к чему вы клоните, хозяин?

Его звуковая мембрана была отличного качества, и присутствие обертонов в речевом устройстве делало его голос не таким металлическим и однообразным, какими обычно были голоса роботов.

– Сейчас скажу. Это все говорит в твою пользу. Но почему же тогда не ладится твоя работа? Например, сегодняшняя вторая смена.

Дейв был озадачен.

– Насколько я знаю, ничего не произошло.

– Вы прекратили добычу.

– Я знаю.

– Ну?

Дейв был озадачен.

– Я не могу объяснить, хозяин. Это кончится для меня нервным потрясением, - то есть я, конечно, этого себе не позволю. Вспомогательные роботы действовали хорошо. Я это знаю… - Он задумался; его фотоэлектрические глаза ярко светились. - Не помню. Смена кончилась, пришел Майк, а почти все вагонетки были пустыми.

Донован вмешался в разговор:

– Ты знаешь, что в конце смены ты уже несколько раз не явился с рапортом?

– Знаю. Но почему… - Он медленно, тяжело покачал головой.

Пауэлл вдруг почувствовал, что если бы лицо робота могло что-нибудь выражать, то на нем отразились бы боль и унижение. Роботу в силу самой его природы очень неприятно, когда он не исполняет своих функций.

Донован вместе со стулом пододвинулся к столу Пауэлла и наклонился к нему.

– Может быть, потеря памяти? Амнезия?

– Не знаю. Во всяком случае, не стоит и пытаться проводить параллель с болезнями. Говорить о расстройствах человеческого организма в применении к роботам - всего лишь романтическая аналогия. В роботехнике это не помогает.

Пауэлл почесал в затылке.

– Мне очень не хочется подвергать Дейва проверке элементарных мозговых реакций. Это ни капли не поднимет его в собственных глазах.

Он задумчиво посмотрел на Дейва, потом заглянул в «Руководство»: «Проверка реакций в полевых условиях». Он сказал:

– Послушай, Дейв, как насчет проверки реакций? Следовало бы это сделать.

Робот встал.

– Как прикажете, хозяин.

В его голосе действительно послышалась боль.

Начали с самых простых испытаний. Под равнодушное тиканье секундомера робот ДВ-5 перемножал пятизначные числа. Он называл простые числа от 1000 до 10000. Он извлекал кубические корни и интегрировал функции возраставшей степени трудности. Он прошел проверку все более и более усложнявшихся механических реакций. Наконец перед его точным механическим разумом была поставлена высшая задача для роботов - разрешение этических проблем.

К концу этих двух часов Пауэлл обильно вспотел, а Донован изгрыз все свои ногти, оказавшиеся не слишком питательными.

Робот сказал:

– Ну как, хозяин?

Пауэлл ответил:

– Я должен подумать, Дейв. Не нужно спешить с решением. Ты лучше иди работать. Не надо особенно напрягаться, и пока можешь не очень заботиться о норме. А мы что-нибудь придумаем.

Робот вышел. Донован взглянул на Пауэлла.

– Ну?

Пауэлл ожесточенно дергал себя за усы, как будто решил вырвать их с корнем, Он сказал:

– Все связи в его мозгу работают правильной - Я бы не стал так уверенно это утверждать.

– О Юпитер! Майк, ведь мозг - самая надежная часть робота! Он не раз и не два проверяется на Земле. И если он вполне прошел проверку, как прошел ее Дейв, то ни малейшей неисправности в мозгу просто не может быть. Эта проверка охватывает все ключевые связи.

– Ну что из этого следует?

– Не торопи меня. Дай сообразить. Возможна еще механическая неисправность в теле робота. Это значит, что мог выйти из строя любой из полутора тысяч конденсаторов, двадцати тысяч отдельных цепей, пятисот ламп, тысячи реле и тысяч и тысяч других деталей. Не говоря уже об этих таинственных позитронных полях, о которых никто ничего не знает.

– Слушай, Грег, - не выдержал Донован. - У меня есть идея. Может быть, робот врет? Он не…

– Дурак, робот не может сознательно обманывать. Так вот, если бы у нас был тестер Маккормика-Уэсли, мы бы смогли проверить все части его тела за какие-нибудь двадцать четыре - сорок восемь часов. Но на Земле существуют всего два таких тестера, они весят по десять тонн, смонтированы на бетонных фундаментах и неподвижны. Здорово, правда?