— А… - протянул хозяин харчевни и вернулся к стойке.

Уже через минуту у меня на столе чашка кофе и рюмка ликера. Но я перестал ощущать себя уютно, постоянно ловя испытующий взгляд хозяина. Не чувствуя вкуса, я быстро выпил кофе и ликер и вышел на улицу.

Стоило мне закрыть дверь, как я услышал скрежет железного засова, запирающего ее изнутри.

Был уже поздний вечер. Невесть откуда взявшийся туман окутал весь город и был так плотен, что в нем не было видно не только противоположной стороны узкой улочки, бывшей чуть шире раскинутых рук, но и саму руку можно было различить с трудом. Фонари превратились в желтые расплывчатые шары, ничего не освещающие, а лишь неясным светом поблескивающие во мгле тумана. Сам же туман, неизвестно почему, был зеленоватого цвета, в котором причудливо перепутывались клубы и лоскуты, которые жили своей собственной жизнью и подобно змеям свивались в клубки, тут же разделяясь, чтобы снова свиться в другие клубки.

Не особенно задумываясь обо всем этом, мало чего не бывает на свете, вон и красноватые лондонские туманы заметили лишь после того, как их такими нарисовал Клод Моне и теперь все считают своим долгом показать осведомленность, что такой цвет им придают лондонские красные кирпичные дома.

После того, как за моей спиной лязгнула железная щеколда, ни один звук не нарушал тишину. Городок словно вымер.

Я отбросил планы пройтись по вечерним улочкам, рассматривая их в свое удовольствие из-за того, что кроме тумана ничего увидеть было невозможно, а перспектива изучать густоту тумана в различных местах меня не вдохновляла. Сориентировавшись, я направился к центральной площади, где располагалась наша гостиница, не особо заботясь о правильности выбранного направления, так как, учитывая невеликие размеры городка, раньше или позже оказался бы возле гостиницы.

Внезапно дома, вдоль которых я двигался, закончились и я вышел на небольшой каменный мостик. Лихорадочно роясь в памяти, попытался вспомнить, в какой же части города во время экскурсии нам встречался подобный мостик, и чуть не налетел на какого-то человека, стоящего посреди моста. От неожиданности я остановился.

— Извините, я задумался, а тут еще туман, — произнес я.

— Это ничего, а может быть и к лучшему, особенно если вы меня проводите, — неожиданно приятным женским голосом отозвалась фигура.

Я попытался рассмотреть свою собеседницу. Однако это было не так просто. Мало того, что в этом тумане все очертания терялись, так еще на ней была наброшена какая-то неимоверная накидка, складками спадающая до самых пят, а на голову был наброшен капюшон, прячущий ее лицо, из-за чего она была похожа на привидение.

Признаюсь, я даже обрадовался столь внезапному повороту событий. Поездка получилась на редкость занудливой и я надеялся, что небольшое приключение хоть немного оживит её.

— С удовольствием, — сказал я, ни о чем не задумываясь ни на мгновение, — куда скажете, туда и провожу.

— Не бросайтесь опрометчивыми словами, — произнесла она, — но ваше согласие я принимаю. Я могу вас взять под руку?

Я постарался как можно галантнее предложить ей свою руку. В результате всех этих движений я не заметил слегка выступающего камня из мощеной мостовой, споткнулся и чуть не растянулся у ее ног, однако сумел удержаться на ногах. Она тихонько хихикнула. Надо сказать, что ее голос, слегка бархатистый, очаровывал меня, и, не в состоянии рассмотреть свою спутницу, я уже представлял ее миловидной стройной девушкой лет двадцати.

— Вы знаете город? — спросила она меня, беря под руку.

— Нет, — честно признался я, — мы только сегодня приехали, признаться, смутно представляю себе, где же мы находимся.

— Это не страшно. Я его достаточно хорошо знаю, — сказала она и повлекла куда-то вдоль по улице.

— Если вы его так хорошо знаете, то скажите, здесь постоянно такие туманы?

— Нет, что вы. Такие, — она почему-то выделила это слово, — такие — один раз в году, — и почему-то добавила, — к сожалению.

— К сожалению? — переспросил я, — Но может к счастью, иначе весь городок бы отсырел, покрылся плесенью и мхом и зарос грибами.

— Может быть, — легко согласилась она.

Внезапно из тумана донеслись цокающие звуки, напоминающие поступь лошади, к тому же сопровождающиеся металлическим лязгом, словно к ней привязали несколько кастрюль.

Я почувствовал, что моя спутница вся напряглась и сделала движение к стене дома, рядом с которым мы проходили.

Однако из тумана никто не показался. Звуки стали стихать, словно удаляясь от нас, и вскоре затихли где-то вдали. Спутница моя расслабилась и лишь пошла немного быстрее.

— Что это было? — спросил я.

— Не имеет значения, — тихо прошелестело в ответ, — было и ушло. А вот мы и пришли, — добавила уже совсем другим голосом спутница, останавливаясь.

Мы стояли возле каменной стены какого-то дома, отличавшегося от других полным отсутствием окон на фасаде.

— Я очень вам признательна, — сказала она и на мгновение задумалась, — Не знаю, как вас и отблагодарить. Позвольте, я вас хотя бы поцелую.

От неожиданности я не нашелся, что ответить и лишь стоял как столб. Она же отбросила с головы капюшон, открыв моим глазам свою прелестную головку, обвила мою шею руками и поцеловала в губы.

Ее губы были нежны и шелковисты, но прохладны. Я губами словно прикоснулся к цветку, покрытому мелкими капельками осевшего тумана.

— О, я чувствую, что вы продрогли в этом тумане, — сказала она, — зайдем же, вы немного согреетесь.

— А удобно? — я немного колебался.

— Вполне, — уверенно ответила она, — компания здесь собирается довольно пестрая, но, по крайней мере, вам будет интересно.

Взяв меня снова под руку, она увлекла меня к стене.

— Но куда же мы идем? — еще не вполне придя в себя, спросил я.

— Неужели не видите, — смеясь, ответила она.

И я увидел, что в стене была вмонтирована массивная дубовая дверь, давным-давно почерневшая от времени, но не утратившая своей солидности, подчеркиваемой тяжелой бронзовой ручкой, сделанной в виде какого-то чудовища.

Моя спутница толкнула дверь. Я ожидал, что такая дверь будет открываться медленно и со скрипом, однако, к моему удивлению, она отворилась легко и бесшумно. Мы шагнули в дверной проем и оказались в огромном зале, посреди которого стоял деревянный стол, занимавший всю середину зала, с двумя длинными скамьями. Зал был скудно освещен факелами, воткнутыми в подставки, прибитые к стенам и освещающих все вокруг мерцающим светом, а огонь очага ни на йоту не улучшал положения.

Компания, сидящая за центральным столом, повернулась к нам, и у меня сложилось впечатление, что я попал на какой-то маскарад, или костюмированную вечеринку.

Все молчали. Внезапно со стороны стола раздался слегка скрипучий голос.

— Надеюсь, хоть сегодня наша Роза не со старухой явилась.

— Нет, можешь смело вылезать, — произнес мужчина, сидящий во главе стола.

Голову этого бородача венчал какой-то странный колпак неимоверных размеров, на котором непонятным образом светились незнакомые мне символы.

— Тогда ладно, — отозвался голос, и из под стола показалась голова с блестящим, словно лакированным клювом, увенчанная несколькими перьями, торчащими как ирокез у панка, затем длинная и тонкая шея и наконец все остальное, похожее на туловище большой собаки, разве что хвост у этого существа утиный.

Выбравшееся из-под стола существо это по-собачьи отряхнулось, а затем быстро и ловко взгромоздилось на скамью между бородачом и карликом в огромной шляпе, все это время сосредоточенно и невозмутимо попыхивающим трубкой.

— Не иначе как снова на блуд пошла, — сообщило существо, угнездившись на скамье.

— Что вы говорите, — сказала женщина в белом платье, конструкция которого была такова, что, несмотря на свои хрупкие плечи и узкое лицо с тонкими чертами, занимала за столом место, на котором без труда разместились бы трое крепких мужчин.

— А что? Ей, наверное, для здоровья полезно, — отозвался толстый мужчина в серой монашеской рясе и, повернувшись к человеку в сюртуке, добавил, — вот пусть Доктор подтвердит, он, в конце концов, специалист.