— Передай, что я сижу уже шесть часов. Я устал ждать и хочу в сессию.

— Хорошо.

Поднимаюсь на четвертый.

— Зоя, Ворчунов сидит уже шесть часов. Он устал и хочет в сессию.

— Да, знаю, — отвечает Зоя, задумчиво глядя в окно. Затем поворачивается, — Что я могу сделать? Его одитор еще не освободился.

— Понятно.

Спускаюсь на второй.

— Андрей, Ваш одитор еще не освободился.

— Когда мне звонили в Магадан, то обещали четыре сессии в день. За всю неделю больше одной пока еще не было — это нечестно.

— Да, согласен. Я скажу об этом начальнику отдела процессинга.

Поднимаюсь на четвертый.

— Зоя, Ворчунов утверждает, что ему обещали по четыре сессии в день.

— И что?

— Нехорошо как-то…

— Я ему не обещала. Пусть разбирается с тем, кто ему обещал.

— Кто-то из обзвонщиков, наверное… Ну ладно, — поворачиваюсь и иду к лестнице.

— Стой! Не говори ему так. Обидится еще, наделает глупостей, испортит нам статистику…

— А как тогда?

— Передай, что у нас непредвиденные обстоятельства.

— Хорошо.

Спускаюсь на второй.

— Андрей, начальник отдела процессинга приносит огромные извинения и надеется, что Вы отнестись с пониманием, поскольку у нас возникли…

— Может, мне сегодня пойти домой?

— Я узнаю.

Поднимаюсь на четвертый.

— Зоя, может, Ворчунову пойти домой — он спрашивает…?

— Еще чего! Одитор освободится в любую минуту, а одитировать окажется некого. Меня за это тех. сек. завтра четвертует. Скажи, пусть ждет.

— Ладно.

Спускаюсь на второй.

— Андрей, мне очень жаль, но придется еще немного подождать. Если это как-то Вас ободрит, начальник отдела процессинга сказала, что одитор освободится в любую минуту (в действительности она не могла этого знать — расписание составляется в среднем по полтора-два часа на каждого преклира, а реальная продолжительность сессии, в зависимости от каждого конкретного случая, может длиться как четверть часа, так и четверть суток).

— Немного это сколько?

— Ну… — с умным видом поднимаю взгляд на настенные часы, щурюсь, словно что-то прикидывая, но понимаю, что ответить нечего, — …трудно сказать.

— Если к восьми сессия не начнется, я уйду. У меня уже нет сил тут торчать.

— Ясно.

Поднимаюсь на четвертый.

— Зоя, Ворчунов уйдет домой, если в течении часа не будет в сессии. Сказал, у него «нет сил тут торчать».

— Вот гад! Он еще условия будет ставить! В этику его надо отправить за такие слова! Нет у меня одиторов! Пусть сидит сколько велят! Сидит и не рыпается!!!

— Так что ли и…?

— С ума сошел?! Передай, сейчас спущусь, — вздыхая, успокаивается Зоя.

С облегчением иду на второй.

— Андрей, начальник отдела процессинга сейчас подойдет сюда и Вы сможете ей лично сообщить все ваши претензии.

Через несколько минут Зоя нисходила в холл для преклиров, где отражала атаки возмущающихся, успокаивала падших духом, и давала ответы на все возможные вопросы.

Я начал свыкаться со своим незатейливым ремесленничеством, пролагавшим мне путь к вершинам Моста, тем более что по организации все чаще прокатывались будоражащие воображение факты из жизни уже добравшихся туда ОТ. Например, что они могут заниматься своими делами, когда тело спит, останавливать время, предвидеть будущее, испускать какие-то силовые лучи, а также общаться посредством телепатии с животными, привидениями и даже существами из других галактик… Ну, или, например, пользоваться такой практичной вещью, как тэта-счет. Человек, то бишь «тэтан в мясном теле», вносит на него деньги (не меньше скольки-то там тысяч у.е.) и получает персональный тэта-код. В следующем воплощении он приходит и говорит: «У меня открыт тэта-счет, я хочу, чтобы с него списали необходимую сумму на прохождение ОТ 12». А ему: «Запросто! Возьмите, пожалуйста, банки…». С помощью Е-метра этот код идентифицируют, и вот, он пользуется тем, что, как раньше считалось, на тот свет не унесешь! Не круто ли?! Про то, что становилось возможным вспомнить опыт предыдущих жизней, включая изученные знания и приобретенные навыки, я даже не говорю. Впрочем, никаких прямых обещаний по этому поводу не давалось и даже упомянутые заявления на публику никогда не делались (демонстрации сверхспособностей — и подавно). Только единожды на моей памяти я слышал воспоминания о прошлой жизни одной молоденькой сотрудницы Морской организации. Не закабаленные же ОТ при публичных расспросах всегда «переводили стрелки», отвечая вопросом на вопрос, хотя истории успеха, в которых они описывали свою суперсилу, рассылались в журналах в качестве рекламы (своих Имен «всемогущие» не разглашали, ограничиваясь скупыми инициалами). «Обет молчания» объяснялся мерой коллективной безопасности, и, скрипя сердцем, я принимал его, как очередную необходимость.

Шел самый разгар лета. Международная Ассоциация Саентологов тогда организовала грандиозную акцию под названием «Мультатлон за права человека — Европа 2002 — Санкт-Петербург — Париж». Ее суть заключалась в том, чтобы команда спортсменов пронесла символический Факел Свободы из России через Финляндию, Швецию, Данию, Германию, Бельгию, Голландию и Францию. В крупнейших городах должны были производиться небольшие остановки, сопровождающиеся бесплатными концертами в поддержку идей Всеобщей Декларации прав человека. В Санкт-Петербурге, где планировался самый первый старт, главными героями музыкальной части мероприятия должны были стать Александр Малинин и группа «Ночные снайперы». Их имена красовались на синенькой листовке рядом с лозунгом Рона Хаббарда: «Права человека должны быть фактом, а не только идеалистической мечтой» [15]. Моя двоюродная сестра Ирка тогда сходила по «Ночным снайперам» с ума и, в то же время, считала Саентологию сектой. Не то что бы Ирку можно было назвать ПЛ-ом — она не нападала, не подкалывала, не донимала расспросами и предостережениями. У нее просто было свое мнение и, когда речь заходила о Саентологии, она его выражала. Я подумал, что если Ирка узнает о том, что «„Ночные снайперы“ тоже саентологи» (тогда я еще не знал, что саентологи не все «Ночные снайперы» и тем более не солистки) мне удастся ее переубедить. Чтобы Мультатлон приобрел широкую известность в городе, я вызвался распространить в выходной несколько сотен соответствующих листовок.

16 июля, когда должно было состояться торжество, я, как обычно, работал и немного жалел, что ничего не увижу. Ближе к полудню часть персонала собрали на третьем этаже и пронесся слух, что всех отпустят лицезреть шоу. Учитывая жесткость оргполитики, в это верилось с трудом. На собрании нас поделили на две группы — мужскую и женскую, и объявили, что мы действительно едем на Мультатлон! Это была фантастика! Бурный ливень долго держал всех под аркой Центра, заставив с детским интересом наблюдать обильные ручейки, стекавшие прямо под ноги с Лиговки, затем дождь чуть-чуть поутих, кто-то проорал: «Вперед!» и все ломанулись к площади Восстания. Концерт должен был проходить у стадиона им. Кирова. Тогда я впервые приехал на новую станцию метро «Крестовский остров» и восторженно любовался ее высокими стеклянными стенами и прозрачным куполом. Возобновившийся дождь окутывал их сверху донизу, создавая впечатление, что мы находимся в подводном аквариуме. Скоро непогода вновь замерла и высыпавшая на улицу толпа саентологов двинулась по аллее в направлении стадиона. Никто из стажеров ещё не знал, что нам предстоит, поэтому все были рады и веселились.

Как только мы пришли на место, женскую группу сразу увели обслуживать VIP-ов, а мы еще какое-то время кучковались недалеко от собираемой сцены, поговаривая о том, чтобы сконцентрировать свои намерения и объединенными усилиями разогнать тучи (тогда ходила история, как Наземная база Флага во Флориде оказалась под угрозой надвигающегося смерча и руководство распорядилось вывести на крышу одного из зданий всех ОТ, усилиями которых ураган, якобы, и был остановлен). До начала оставалось около трех часов. Вскоре появился Костя — новенький этик-офицер — невысокого роста, бойкий молодой человек. Он держал в руках картонную коробочку, из которой принялся всем что-то выдавать. Вначале мне удалось разглядеть только простенькие бейджи с какой-то черно-белой надписью, но прочитав «Безопасность Мультатлона», я ужаснулся. Неподготовленных, ничего не подозревающих людей вдруг поставили перед фактом обеспечивать общественный порядок мероприятия с многотысячной публикой! Потом, какой-то «весь из себя» специальный дядя в военной форме отвел нас за стадион и рассказал о наших обязанностях. Сводились они всего-навсего к тому, чтобы выводить за пределы территории нетрезвых граждан, сдерживать толпу методом «стенка» и в случае угрозы теракта звать на помощь ОМОН. Вмешиваться в предотвращение диверсий самим, правда, строго-настрого запретили (как будто нам очень не терпелось). Обо всех, у кого мы могли заметить газовые баллончики, стекло, прочие колющие и режущие предметы и, само собой разумеется, нечто, даже отдаленно напоминающее огнестрельное оружие, следовало немедленно информировать специальный патруль. Последний сформировали из нашего же числа, дав задание курсировать по всей территории и ставить в известность штаб. Милиция, конечно, тоже присутствовала; в случае серьезных проблем обещали перебросить солдат из ближайших частей, но меня эти «гарантии» мало успокаивали — больная рука все ещё являлась веской причиной быть законно освобожденным от службы в армии, и подавлением массовых бесчинств я совершенно не грезил. Около часа длился «курс молодого бойца», где ошарашенные стажеры поочередно изображали между собой лиц в состоянии алкогольного опьянения и бушующих фанатов, по легенде противостоящих команде безопасности Мультатлона. После этого нас расформировали для решения «реальных боевых задач». Меня назначили кем-то вроде командира над четырьмя «бравыми парнями». Андрей был немного младше, но зато без проблем со здоровьем. Только вот он не состоял в штате, и было вообще непонятно, как он очутился среди нас. Имелся Петр — не внушающий ужаса, малоразговорчивый мужчина, работавший в Центре строителем. Двумя остальными были дедушка Валентин и Антон — совсем юный молодой человек, у которого оказались некоторые проблемы с речью, чего я не сразу понял и, поначалу, тоже списывал на излишнюю молчаливость. Нашу группу направили в самый центр толпы напротив сцены, где находилась вышка со звукооператором и видеокамера устроителей Мультатлона. Задача заключалась в том, чтобы не позволять публике виснуть на краях конструкции, и, особенно, беречь деревянную колодку с кабелем электропитания и связкой проводов. Мои подопечные должны были оберегать одну из закрепленных за каждым из них сторон, а я — контролировать ситуацию в целом.