– Это для начала, – сказал он. – Малли, не уезжайте опять насовсем. Покиньте Силверхилл, но задержитесь на какое-то время в Шелби, чтобы мы могли как следует узнать друг друга. Мы потеряли уйму времени, которое необходимо наверстать.

Покидая лодочную станцию, мы уже не держались по-товарищески за руки, как раньше. События разворачивались быстро, и теперь мы ощущали некоторую сдержанность. Ведь мы были друг для друга незнакомцами, которых свел вместе случай и которым нужно было отойти на некоторое расстояние, чтобы разглядеть что-то за вспышкой эмоций. Ведь впереди, быть может, ждало что-то важное, что-то такое, что не следует торопить, рискуя испортить. Все это я поняла инстинктивно и была вполне готова не спешить.

Впоследствии я вспоминала эту готовность неспешно ждать и спрашивала себя, не лучше ли было бы тогда же ловить момент, прежде чем я упущу его навсегда. Однако в ту минуту я чувствовала себя достаточно уверенно и могла позволить Уэйну скрыться из поля моего зрения, глупо убежденная, что он вернется и будет преисполнен тех же чувств, которые испытывал ко мне сейчас.

Когда мы дошли до ступенек, я остановилась.

– Есть одна вещь, которую мне хочется сделать.

Он понимающе кивнул. Я смотрела, как он входил в дом, остро сознавая, как сильно буду его любить. Я уже не была глупенькой молоденькой девушкой, способной вообразить, что теплая волна чувств, владевших мною, это все, чем исчерпывается любовь. Для нас обоих пришло время любить по-настоящему, но прежде я должна была заключить мир с прошлым.

Пока я шла к белой березовой роще, мысли у меня были самые приятные. Правда, вчера здесь корчилась в слезах Кейт Салуэй. Это была роща слез. На протяжении долгих лет белые стволы словно бы притягивали к себе испуганных, одержимых печалью, потерянных людей. Но я не принадлежала больше ни к одной из этих категорий.

Стоя в тени их ветвей, я потрогала пальцами белую кору, словно бы присыпанную порошком, – кору, которую индейцы так любят за то, что она легко сдирается. Под каким же деревом прятался маленький ребенок? Где я тут стояла на коленках, держа в руках мертвую птицу? Птицу такого же желтого цвета, что и платье, которое было сейчас на мне. Думая обо всем этом, я уже не испытывала ужаса, а только жалость к испуганной девочке и к бедной тете Фрици, которая нанесла мне такую тяжкую рану, сама того не желая и не сознавая, что она делает. Быть может, мама хотела, чтобы я вернулась в Силверхилл именно для того, чтобы освободить меня от всего этого?

Впрочем, я сомневалась в этом. Слишком много оставалось вопросов, на которые еще не было дано ответа, чтобы можно было думать, что дело обстояло так просто. Выйдя из рощи, я подошла к боковой двери, ведущей в дом.

В кухне кухарка, миссис Симпсон, дородная женщина с волосами стального цвета и таким же выражением лица, посмотрела на меня с таким видом, будто готова была запустить сковородкой в каждого, кто вздумает ей перечить.

– Вы не видели Кейт Салуэй, мисс? – пролаяла она, как только я вошла в дверь. – В ее обязанности входит помогать мне подавать завтрак на стол. Мы уже на полчаса опоздали, а ее все нет как нет. Кофе испорчен, бекон подгорел! Эта идиотская девица из города раньше десяти сюда не является.

Сказав, что не видела Кейт, я ушла, предоставив ей продолжать ворчать. Из холла я спустилась по ступенькам в галерею и вошла туда в тот самым момент, когда Элден, выйдя из дверей оранжереи, появился в комнате, держа в руках длинную шляпную булавку с полукруглой гранатовой головкой.

Увидев меня, он помахал ею в воздухе, как если бы считал необходимым дать мне какие-то объяснения.

– Она оказалась там, среди всех этих птиц. Подходящее местечко для такой штуки! Не знаю, где она надумает прятать вещи в следующий раз. – Он внимательно пригляделся ко мне. – Как вы? Все в порядке, оправились от своей истерики? Я у себя дома слышал ваши крики.

Видимо, он, как и все остальные, знал о случившемся.

– Я чувствую себя прекрасно, – весело сообщила я ему.

Он продолжал внимательно всматриваться в мое лицо, как будто что-то вызывало у него недоумение.

– Это видно невооруженным глазом. Вид более чем прекрасный. Вы словно солнышко, выглянувшее, чтобы разогнать тучи.

Он разглядел больше, чем мне бы хотелось.

– Доктор Мартин только что рассказал мне о том, что произошло здесь, когда я была маленькая, – сказала я. – Теперь я знаю, откуда у меня этот шрам, а это значит – я могу отделаться от всяческих призраков, преследующих меня.

Скорчив гримасу, он разглядывал острые булавки.

– Интересно, конечно, если только это правда. И как же вы собираетесь осуществить свое намерение?

Я двинулась мимо него, пересекая галерею.

– Снова пойду туда. Пойду туда, где птицы, послушаю их щебет. Поскольку я знаю, что именно со мной произошло, мне нечего больше опасаться каких-то неведомых ужасов.

– Лучше не надо, – сказал он. – Во всяком случае, не ходите сию минуту. Там сейчас ваша тетя Фрици, и она пребывает в весьма взвинченном состоянии. Она говорит, что одна из ее птичек умерла и ей необходимо ее найти. Она тыкала кругом этой булавкой, так что мне пришлось ее отобрать. Вы знаете, где она должна находиться?

Его слова меня встревожили. Означало ли это, что тетя Фрици вернулась в прежнее состояние и что память возвратила ее в прошлое?

– Булавка должна быть вон там, – сказала я, указывая пальцем на стенд, но прежде чем Элден к нему подошел, в дверях, ведущих из главного здания, появился Джеральд, который сразу же увидел, что Элден вертит в руках.

– Что вы с этим делаете? – требовательно спросил он. – Отдайте мне!

Элден молча передал булавку Джеральду, даже не попытавшись дать какие-либо объяснения.

Кузен тут же направился к стенду, чтобы положить булавку на место. Он стоял к нам спиной. Взглянув на Элдена, я увидела, как темная волна возмущения залила его лицо до самой кромки песочного цвета волос. Потом, круто повернувшись, он вышел через дверь, ведущую в сад. Я сделала еще один неуверенный шаг в направлении оранжереи, не желая отсрочивать свое освобождение от последних остатков былых страхов, но прежде чем я достигла двери, в которую было вставлено зеркало, из нее вышла бабушка Джулия. От неожиданности я отступила.

Она прошла мимо меня так, как если бы я была чем-то незримым для глаза, и приблизилась к своему внуку. Высокая фигура в красном пышном платье, волосы аккуратно причесаны, подбородок высоко вздернут, благодаря чему обвисшая кожа на шее несколько разгладилась.

– Доброе утро, Джеральд, – сказала она. – Надеюсь, истерика, разыгравшаяся тут недавно, тебя не огорчила.

Он сухо ответил:

– Меня, бабушка, не так-то легко огорчить. Кейт рассказала мне о том, что случилось, и, насколько я могу судить, кузина Малинда полностью оправилась.

Если даже бабушка Джулия и расслышала мое имя, она и виду не подала.

– Так, значит ты сегодня утром уже говорил с Кейт? После завтрака приходите оба ко мне. Я собираюсь вызвать сегодня доктора Уорта и окончательно назначить день свадьбы. В этой части дома еще никогда не совершалась свадебная церемония, а я хочу, чтобы она совершилась именно здесь. Так что вы с Кейт…

– Бабушка, дорогая, мы с Кейт не намерены пожениться, – не повышая голоса, произнес Джеральд. – Выбрось ты эту идею из головы. Я сделал ей предложение, потому что ты просила меня об этом, и она ответила мне отказом. Так что вопрос решен – ты как считаешь?

Бабушка стояла по другую сторону от выставленных на обозрение ювелирных вещиц, вытянув вперед руки, как если бы хотела согреть их возле огня, излучаемого драгоценными камнями. На пальце я заметила красное свечение громадного рубина, окруженного маленькими жемчужинками.

– Глупости! – воскликнула она. – Кейт ответила тебе отказом потому, что знала, что ты именно этого от нее ждешь. Я уверена, что ты проделал все крайне неуклюже.

Джеральд перегнулся через стенд, чтобы дотянуться до руки бабушки, и прежде чем она успела догадаться, что он собирается сделать, он стянул с ее тонкого пальца кольцо и протянул его мне.