После обеда Рэйф приглашал ее на верховую прогулку и показывал свои любимые места: маленькую, окруженную лесом поляну, узкую долину, где он однажды, как ему показалось, видел ягуара, озеро с изумрудно-зеленой водой, в котором они купались обнаженные, а потом предавалась любви на заросшем травой берегу.
Иногда, с извинением, он говорил ей, что будет занят целый день.
– Но ведь ты и так каждое утро работаешь в своем офисе, – в первый раз возразила Карин.
Да, согласился он тогда, но у него много и другой работы. Нужно отремонтировать насосы, проверить лошадей, поменять крышу на нескольких хозяйственных постройках.
Карин была уверена, что он хочет отдать распоряжения и проследить за их выполнением, но, зайдя на конюшню, увидела Рэйфа в самом маленьком загоне, чистящим лошадь. На следующий день она застала его за ремонтом насоса. В ответ на ее недоуменный вопрос, он пожал плечами и сказал:
– Физический труд полезен для мужчины. Он прочищает его мозги, поднимает настроение и облагораживает душу.
Кроме того, позволяет сохранить великолепную физическую форму, мысленно добавила Карин, наблюдая за раздевающимся перед сном Рэйфом. Его атлетическая фигура дала бы фору многим профессиональным спортсменам и кинозвездам. Много позже, когда уставшая и пресыщенная любовью, Карин привычным жестом клала голову ему на плечо, а руку – на грудь, она не могла представить, что можно засыпать как-то иначе.
Наблюдая за тем, как он обращается с Эми, ловя на себе его взгляд и видя быструю улыбку, она думала: «Я счастлива!»
И это было так. Она никогда в жизни не была так полно, так глубоко счастлива. И влюблена.
Она больше не могла притворяться перед самой собой, что это не так. Она любила Рэйфа, любила с той самой ночи, когда он спас ее от самой себя. Впрочем, неважно, когда это произошло. Жизнь, грозившая стать тюрьмой, невыносимым существованием рядом с жестоким высокомерным незнакомцем, стала счастьем, раем на земле.
* * *
Час спустя они снова лежали в постели. Рэйф обнял ее и притянул поближе.
– С каждым днем ты становишься все красивее. Карин лениво улыбнулась.
– Это наша дочка с каждым днем становится все прекраснее.
Рэйф прижался губами к ее макушке.
– Это точно. Наша малышка вырастет такой же красавицей, как и ее мама. – Он театрально вздохнул. – Это сулит мне большие проблемы.
– Проблемы?
– Конечно. – Он поднял голову и поцеловал Карин в губы быстрым поцелуем. Она почувствовала, что он улыбается. – Я буду из тех сумасшедших отцов, которые мучают кавалеров дочери своими подозрениями. Каковы его намерения? Какую машину он водит? Не штрафовали ли его за превышение скорости? Пьет ли он? Куда он везет мою ненаглядную дочь? Во сколько он возвратит ее домой?..
Карин от души рассмеялась.
– Я слыхала о таких безумных папашах.
– Твой отец вел себя именно так, когда ты начала ходить на свидания?
– Он уже не жил с нами, – со вздохом сказала Карин, кладя голову Рэйфу на грудь. – К тому времени мои родители развелись.
– Я не знал этого.
– Откуда ты мог знать? Ведь мы никогда не рассказывали друг другу о своем детстве.
– Да, – согласился он после паузы, – не рассказывали. Знаешь, Карин, я удивлен. Твои родители развелись, ты росла без отца… Это должно было сделать тебя более…
– Более какой, Рэйф? – Карин подняла голову и посмотрела ему в лицо.
– Более сговорчивой, когда я уговаривал тебя выйти за меня замуж.
– Когда ты приказал выйти за тебя замуж.
Она произнесла это легко, потому что в последнее время так же легко вспоминала об этом. Теперь для нее не имело значения, как она вышла замуж за Рэйфа, но он напрягся.
– У меня не было выбора.
Ощущение счастья стало медленно покидать Карин, уступая место тревоге.
– Я знаю, что ты думал в то время…
– Я продолжаю думать так же. – Рэйф вытащил руку из-под ее плеч и головы. Он резко сел, спустив ноги с кровати. – Как женщина, выросшая без отца, могла желать такой же судьбы своей дочери?
Карин тоже села. Одеяло соскользнуло с ее груди, и она почувствовала неловкость. Каким, оказывается, уязвимым бывает обнаженный человек, подумала Карин, натягивая одеяло до самого подбородка.
– Для моих родителей было бы ошибкой продолжать жить вместе.
– Очень современный и удобный подход у вас, американцев…
– Что ты хочешь этим сказать?
– А разве требуются разъяснения? – Рэйф поднялся и, достав из ящика белые шелковые боксерские трусы, надел их. – Если двое зачали ребенка, эти же двое должны вырастить его.
– Не обязательно. Если родители не любят друг друга…
– Для брака не требуется любовь, – перебил ее Рэйф холодным тоном. – Двое взрослых людей всегда могут договориться.
Значит, он продолжает считать, что для брака не нужна любовь. Эта мысль набатом гудела в голове Карин. Глубоко внутри нее зародилась нервная дрожь.
– Как мы, ты хочешь сказать.
Ее голос был ровным, но Рэйф чувствовал ее взгляд на своем затылке. Она злилась, но почему? Это ему следует злиться. Она росла без отца, как и он, и должна понимать всю аморальность своей попытки вычеркнуть его из жизни дочери. Она же, наоборот, превращает в злодея его, который как раз и заставил поступить ее правильно.
Впрочем, все это осталось в прошлом. Они женаты, и – как это ни странно – счастливы вместе. Им нравятся одни и те же вещи, нравится общество друг друга в постели и вне ее. Что еще нужно, если только забыть о сентиментальных сказках его матери, что нужна любовь?
Любовь – химера, и судьба его матери тому подтверждением. Разве плох брак без любви? Их с Карин брак, например? Разве Карин не понимает этого?
Сделав вздох, Рэйф обернулся и посмотрел на Карин. Она была очень бледна, но глаза ее горели опасным огнем. Он вдруг понял, что она не злится, а испытывает боль. Но разве он мог причинить ей боль, сказав то, что она и без него знает?
– Да, как мы. Чем плох наш брак?
Карин не ответила. Рэйф, откашлявшись, заговорил снова:
– Не помню, говорил ли я тебе, что тоже вырос без отца?
– Да. – Голос был ровным, лишенным каких-либо эмоций.
Немного растерявшись, Рэйф замолчал и решил надеть джинсы и футболку.
– Думаю, нам следует обсудить это.
– Что?
– Наше детство.
Карин скрестила руки на груди.
Господи, что он делает? Рэйф чувствовал, что ступил на зыбкую почву, но уже не мог остановиться.
– Надеюсь, это поможет тебе понять, почему для меня так важно, чтобы у Амалии… у Эми был отец. – Рэйф раздвинул стеклянные двери и вышел на террасу. Карин, поколебавшись, последовала за ним. – Я просто думаю о ней как об Амалии.
– Ты уже говорил, но я не давала своей дочери бразильского имени.
– Оно не бразильское. – Он посмотрел на нее, затем на простирающиеся перед ним просторы. – Оно итальянское.
– Как бы то ни было, мою дочь зовут Эми.
– Нашу дочь. И это был удачный выбор, поскольку Амалией звали мою мать.
Этого Карин не ожидала услышать. Она опустилась на один из плетеных стульев и посмотрела на мужа.
– А вот об этом ты никогда не говорил.
– А ты никогда не говорила о своем отце. – Рэйф прислонился к стене и посмотрел на нее. – Моя мать была танцовщицей.
– В Италии?
Он отрицательно покачал головой.
– Ее родители переехали в Бразилию еще до ее рождения, так что она была бразильянкой. Она мечтала о большой сцене… Не получилось. Она работала в клубах Рио-де-Жанейро. – Рэйф нахмурился и засунул в карманы сжатые в кулаки руки. – Там она и встретила моего отца.
– Каким он был?
– Эгоистичным, высокомерным ублюдком. – Губы Рэйфа искривила горькая усмешка. – Узнав о беременности, он бросил мать.
– Ох… – вздохнула Карин сочувственно.
– Именно что «ох». – Рэйф вытащил из карманов руки, скрестил их на груди и снова прислонился к стене. – Она пыталась с ним связаться… Она любила его, понимаешь? Но ему не была нужна ни она, ни ее ребенок.
