* * * Я написала слова, Что долго сказать не смела. Тупо болит голова, Странно немеет тело. Смолк отдаленный рожок, В сердце все те же загадки, Легкий осенний снежок Лег на крокетной площадке. Листьям последним шуршать! Мыслям последним томиться! Я не хотела мешать Тому, кто привык веселиться. Милым простила губам Я их жестокую шутку… О, вы приедете к нам Завтра по первопутку. Свечи в гостиной зажгут, Днем их мерцанье нежнее, Целый букет принесут Роз из оранжереи. Октябрь 1910 Царское Село БЕРЕЗЫ[9] …Таких берез еще никто не видел. Мне страшно их вспоминать. Это наваждение. Что-то грозное, трагическое, как «Пергамский алтарь», великолепное и неповторимое. И кажется, там должны быть вороны. И нет ничего лучше на свете, чем эти березы, огромные, могучие, древние, как друиды, и еще древней. Прошло три месяца, а я не могу опомниться, как вчера, но я все-таки не хочу, чтобы это был сон. Они мне нужны настоящие. Анна Ахматова. Из «Записных книжек» <<1959–1961>> * * * В промежутки между грозами, Мрачной яркостью богатые, Над притихшими березами Облака стоят крылатые. Чуть гроза на запад спрячется И настанет тишь чудесная, А с востока снова катится Колесница поднебесная. 1910-е годы Слепнево Записала на Илью в Комарове 1961 * * * И скупо оно и богато, То сердце – богатства таи! Чего ты молчишь виновато, Глаза б не глядели мои… 1910-е годы Царское Село * * * Не смущаюсь я речью обидною, Никого ни в чем не виню… Ты кончину мне дашь не постыдную За постыдную жизнь мою. 1910-е годы * * * И через все, и каждый миг, Через дела, через безделье Сквозит, как тайное веселье, Один непостижимый лик. О Боже! Для чего возник Он в одинокой этой келье? 1910-е годы * * * Сочтенных дней осталось мало, Уже не страшно ничего, Но как забыть, что я слыхала Биенье сердца твоего? Спокойно знаю – в этом тайна Неугасимого огня. Пусть мы встречаемся случайно И ты не смотришь на меня. 1910-е годы * * * Угадаешь ты ее не сразу Жуткую и темную заразу, Ту, что люди нежно называют, От которой люди умирают. Первый признак – странное веселье, Словно ты пила хмельное зелье, А второй – печаль, печаль такая, Что нельзя вздохнуть, изнемогая, Только третий – самый настоящий: Если сердце замирает чаще И горят в туманном взоре свечи, Это значит – вечер новой встречи… [Ночью ты предчувствием томима: Над собой увидишь Серафима. А лицо его тебе знакомо… И накинет душная истома На тебя атласный черный полог. Будет сон твой тяжек и недолог… А наутро встанешь с новою загадкой, Но уже не явной и не сладкой, И омоешь пыточною кровью То, что люди назвали любовью. 1910-е годы ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
1 Подушка уже горяча С обеих сторон. Вот и вторая свеча Гаснет, и крик ворон Становится все слышней. Я эту ночь не спала, Поздно думать о сне… Как нестерпимо бела Штора на белом окне. Здравствуй! 2 Тот же голос, тот же взгляд, Те же волосы льняные. Все как год тому назад. Сквозь стекло лучи дневные Известь белых стен пестрят… Свежих лилий аромат И слова твои простые. 1909 или весна 1910 * * * Я не люблю цветы – они напоминают Мне похороны, свадьбы и балы, Для ужина накрытые столы . . Но лишь предвечных роз простая красота, Та, что всегда была моей отрадой с детства, Осталась и досель единственным наследством, Как звуки Моцарта, как ночи чернота. 1910-е годы Царское Село * * * Если в небе луна не бродит, А стынет – ночи печать… Мертвый мой муж приходит Любовные письма читать. В шкатулке резного дуба Он помнит тайный замок, Стучат по паркету грубо Шаги закованных ног. Сверяет часы свиданий И подписей смутный узор. Разве мало ему страданий, Что вынес он до сих пор? 1910-е годы вернутьсяУ Анны Ахматовой, как и у Пушкина, было какое-то особенное чувство к большим старым деревьям: комаровским соснам, слепневским березам, царскосельским дубам и липам. Они казались ей чуть ли не историческими персонажами, и она радовалась, если эти хранители древности как старые знакомцы приходили к ней во сне. |
