– Поспать на марше вздумал! – щедро отвешивая оплеухи, вопил прапор.

Но лопоухому было все равно. Солдатик раскачивался из стороны в сторону, погруженный в шоковое состояние. Его лицо ничего не выражало, кроме крайней степени страха, отключающего рефлексы и инстинкты.

Подоспевший Верещагин дернул прапора за плечо:

– Хорош голосить! Не в казарме.

Возбужденный прапорщик, решивший провести воспитательную работу на матюгах и зуботычинах, неожиданно взъярился:

– Я за груз отвечаю! Так что, капитан, иди ты…

Ладонь Верещагина вдруг превратилась в стальной захват. Он с силой сжал плечо прапора. Тот ойкнул, а его ноги согнулись в коленях. Заглядывая в глаза разбушевавшемуся воспитателю, Верещагин почти ласково произнес:

– А я и за груз, и за машины, и за людей отвечаю. Так что не возбухай, товарищ прапорщик. И не забывай, что с офицером разговариваешь. – Чуть смягчившись, десантник добавил: – До седых волос дожил, а держать себя в руках не научился. Вопишь, как проститутка, которой не заплатили. Парень и так обделался по самые уши. Видишь, какой корчь его пробил. На ногах стоять не может.

Лопоухому действительно было плохо. Бледный как мел, он сидел на земле и что-то нечленораздельно мычал.

– Дайте бойцу воды. Авось оклемается, – скорее попросил, чем приказал Верещагин.

Он обошел машину, проверяя состояние «Урала». Сползая по склону, машина выворотила то ли неизвестно кем вкопанный столб, то ли причудливо выветрившийся кусок скальной породы. Это препятствие затормозило скольжение многотонного «Урала», но повредило кузов и разорвало тент.

Верещагин легко взобрался внутрь. Сквозь прорванный тент в кузов заглядывало солнце. В его лучах капитан увидел длинные ящики, прикрытые брезентом. На брезенте стоял привычный для войны груз: стопка «цинков» с патронами, запасные аккумуляторные батареи, еще какая-то амуниция, несколько фляг, стопка тюков. Все это Верещагин видел не раз. Но вот нижняя часть груза, а именно длинные ящики, заинтересовала капитана. Откинув брезент и сняв «цинки», Верещагин принялся разгребать завал. Ящики во время схода по склону сместились.

Вскоре в кузов заглянул сержант Васильев.

– Помогай, – коротко бросил Верещагин.

– А че тут? – со степенностью, свойственной настоящим сибирякам, спросил сержант.

Переставляя новехонькие термоса для пищи, капитан пошутил:

– Конфетки-бараночки.

– Да я серьезно, – пробурчал сержант.

Очень скоро они добрались до заинтересовавшего Верещагина груза. Окрашенные зеленой краской ящики с металлической окантовкой были помечены фабричной маркировкой. Даже не читая набор букв и цифр, десантник понял, что внутри.

Понял и сержант, присвистнув от удивления:

– Это же «Стрелы»!

– Наметанный у тебя глаз, Васильев, – откликнулся капитан.

Сержант не без гордости отметил:

– Не первый месяц на войне.

Аккуратно отщелкнув замки, Верещагин открыл верхний ящик. Там, в заводской упаковке, лежало оружие, о котором мечтала любая банда. Новехонький переносной зенитный комплекс 9К-32 «Стрела-2», предназначенный для борьбы с воздушными целями, предстал перед ними, что называется, во всей красе. Только десантники думали о другом. Неделю назад из такой штуковины боевики сбили вертолет с ребятами из их полка. Сбили на подлете к блокированной боевиками заставе.

Дальнейший досмотр принес новые сюрпризы. Переносными зенитными комплексами дело не ограничилось. В правом углу борта, за штабелем ПЗРК, находилось оружие посовременнее. Первым обнаружил его сержант Васильев. Сначала раздалось сдавленное восклицание:

– Мать моя женщина! А это что за чудо?

Верещагин обернулся. В руках сержант вертел винтовку не совсем привычной формы. Винтовка отличалась от знакомой снайперской системы Драгунова.

– Покажи, – попросил капитан.

Сержант бережно, словно ребенка, передал оружие. Теперь настал черед удивляться командиру. Он, как человек, понимающий толк в орудиях убийства, бережно погладил приклад, проверил механизм затвора, провел пальцем по кронштейну, на который должен крепиться оптический прицел.

– Знаешь, что это за игрушка? – не поворачивая головы, спросил он сержанта.

– Нет.

– ВСК-94. Калибр – 12,74 миллиметра. Броню бэтээра прошивает насквозь. Новейший «винтарь».

– «Взломщик», что ли? – придвинувшись поближе, спросил сержант.

– Он самый. Только я ума не приложу, как этот «винтарь» здесь нарисовался. Его в войсках еще нет. Проходит как секретное оружие. А здесь так, запросто, и не одна единица. – Недоумению капитана не было предела.

Эту систему им демонстрировали не далее как месяц назад. Перед выстроенными на плацу офицерами появился заместитель командира полка по вооружению вместе с людьми в форме без знаков различия. Винтовку показывали с расстояния пяти метров, как и положено опытному образцу секретного оружия.

Сержант бережно принял «винтарь» из рук командира. Осмотрев, он положил оружие на прежнее место.

Но сюрпризы на этом не закончились. В кузове нашлось несколько коробок с биноклями, чья просветленная оптика с двенадцатикратным увеличением была мечтой любого федерала, воюющего в горах. Цели, видимые в такой бинокль, были особенно четкими, а силуэты людей, сооружений, очертания рельефа не расплывались бесформенным пятном.

Последней находкой, добившей капитана и его подчиненного, стали термотурбулентные реактивные заряды к ручному гранатомету РПГ-7.

– Такая хрень из бэтээра крематорий запросто сделает, – выдохнул сержант, рассматривая заостренное жало заряда.

– Легко, – подтвердил капитан.

Сержант покачал головой:

– Ну и арсенал собрали! Всего понемногу, но все отменного качества.

– Странно все это, Васильев. Везут секретное оружие вперемешку со всяким барахлом. Как будто это металлолом какой-то. Нас не предупредили. Никаких особых инструкций не давали. Передали груз по этапу и – прости-прощай, – задумчиво рассуждал капитан.

Внимая размышлениям командира, сержант все больше мрачнел:

– Не нравится мне все это.

– Согласен, – эхом откликнулся Верещагин.

– А давайте и остальные машины проверим.

Верещагин, ни секунды не задумываясь, поддержал инициативу:

– Толково мыслишь, сержант! Должны же мы знать, что сопровождаем.

– Факт, – усмехнулся Васильев.

Осмотр остальных машин дал похожие результаты. Среди обычного армейского имущества находились удивительные экземпляры невиданного доселе в войсках оружия.

Вернувшись к «Уралу», возле которого суетился прапорщик и все так же беспомощно сидел на земле лопоухий водила, капитан тихо сказал сержанту:

– Ты, Васильев, не трепись ребятам о том, что везем.

– Понял, товарищ капитан, – кивнул тот.

– Возьми пару зарядов и снаряди гранатометы. Потом на место вернем, – еще тише произнес Верещагин.

– Сделаем.

– И смотри в оба. Я «Урал» поведу, а ты в дозорной машине за главного остаешься. Понятен расклад?

– Да куда уж яснее, – ответил сержант.

– После прохода перевала свяжемся с командным пунктом.

– А может, сейчас?

Верещагин отрицательно покачал головой:

– Выполняй. Я с прапором потолкую…

Беседа с прапорщиком внятных результатов не принесла. Он охотно закурил предложенную капитаном сигарету, вытер пот со лба и с каким-то ожесточением осмотрел подступавшие к дороге горные склоны.

– Задрало меня все в этой Чечне, – зарычал прапор. – Третий год тут парюсь. Сыну на учебу хочу заработать. А так, видал бы я в гробу эту службу.

Стоявший рядом Верещагин положил собеседнику на плечо руку:

– Ладно, прапорщик, не бухти. Работа у нас такая. На гражданке отдохнешь. Выйдешь на пенсию, на рыбалку ходить будешь или на даче цветы выращивать. Красота…

– Доживу ли до пенсии? – совсем уж по-стариковски вздохнул уставший «кусок».

Притушив ногой окурок, десантник попытался приободрить собеседника:

– Не хандри! Груз доставим, а там и отметить это дело можно будет. У меня неприкосновенный запас имеется. Накроем поляну, барашка для шашлыка достанем. У меня знаешь как один сержант шашлыки жарить умеет? Пальчики оближешь! Снаружи с корочкой, а внутри мясо душистое, сочное, во рту тает.