Никто из посторонних не был допущен на тризну. Северяне дали дерево для костра, но собрались вокруг него одни лишь Проклятые, все пятьдесят, оставшиеся в живых. Полсотни женщин, похожих на близнецов лицом, и сложением, и одеждой, но единственную выделял белый плащ. Она подвела к костру черного коня Гейр. Конь – сокровище общины, однако отошедшая Старшая достойна посмертного дара. И новая Старшая собственноручно перерезала горло вороному коню у изножья костра. И держа перед собой окровавленный Кларион, сказала:

– Сестры Проклятые! Вы слышали слова Гейр перед ее уходом, завет великой воительницы остающимся. И пусть она, уходя с Небесной Охотой, услышит как я, Ауме Старшая, над этим клинком и этой кровью клянусь выполнить все, что на завещала!

Стоявшая рядом Ардви сделала шаг вперед. Впервые глаза были такими же, как у всех Проклятых.

– Я хотела бы поклясться, как это сделала Ауме. И я не могу. Но я обещаю, вы слишите меня? – что, когда мы вернемся в Крепость и в Круге установится спокойствие, я отправлюсь к морю и узнаю, правду ли говорят древние предания. А потом я поверну своего коня на запад, к Небесным горам, войду в Горный храм, и посмотрим, остановится ли мое сердце от страха!

Остальные Проклятые молчали, ибо не было в их обычаях слов ни для скорби, ни для радости. Ранд подала Старшей зажженый факел, и все замерли, в последний раз глядя на тела, сложенные на костре – Гейр и Сангар рядом, как не были никогда при жизни, ниже – шестеро убитых Проклятых, и мертвый конь Старшей в изножье.

Потом их сожгли. И пепел развеяли по ветру. А ветер гуляет в Галаре всегда.

Гриан приехал попрощаться с Ауме накануне отбытия Проклятых на Юг. Они взяли свою плату из военных трофеев. Плата была не так велика, как опасался Лардан, но из того немногого, что было ими отобрано, Проклятые определили самое ценное, здесь Лардан не ошибся. И теперь они возвращались. Их не удерживали в Галаре. Не то, чтобы жители Северных королевств отличались какой-то особой неблагодарностью. Но слишком много им предстояло теперь сделать. В Наотар съезжались благороднорожденные, чтобы решить судьбу государства. Меч Закона ждал свей участи в храме. Гонцы сновали по всем трем королевствам. Наступающая осень, может быть, даст время для передышки. А там – долгая зима, и даже самым отъявленным рубакам из высокородных, утверждавшим, что сражения – есть единственное дстойное времяпровождение, а все остальное – удел женщин, жрецов и простолюдинов, желалось, чтобы она прошла без войны. Проклятых ждал тяжелый переход по западным границам Огмы, и, вероятно, новые бои с кочевниками.

Поэтому, поглощенные заботами своих народов, Гриан и Ауме не виделись с того самого достопамятного дня, принесшего гибель Хеварду и Гейр. И когда Гриану, приложив отчаянные усилия, удалось, наконец, вырваться из Наотара, он успел почти к самому отъезду.

Они отошли в сторону, ведя коней в поводу, пока отряд готовился к выступлению. Ауме молчала. тень легла на ее лицо. Оно стало более твердым и жестким. Что сделало его таким – печаль расставания? Скорбь по сестре, по Гейр? Не это, вернее, не только это. Ей пришлось много размышлять. Непривычно много. А это тяжело.

– Вы уходите, – сказал он, просто для того, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Мы должны. Мы и так пробыли здесь слишком долго. Круг ждет нас. И Крепость.

Он знал, что отговаривать ее бесполезно. Но от этого легче ему не становилось. И ей – тоже. Она смотрела на него, и, казалось, сейчас скажет: «Я люблю тебя так, что и Служение, и белый плащ Старшинства, и сама Крепость – ничто, и я брошу их и останусь с тобой». И Гриан сознавал, что никогда не услышит от нее этих слов. Самое печальное, что он ее понимал. Ведь и он не говорил ей: «Я оставлю ради тебя службу Галарской короне».

– Крепость незыблема, – произнес он, – а вот что будет с Галаром – еще неизвестно.

– Известно.

– Ты об избрании Лардана? Да, это дело почти решенное, хотя он пока не объявлен королем. Но с этим ему нужно поспешить. Иначе свои права может предъявить Готелак. Он хоть и проиграл войну, но род его весьма знатен, и голоса благороднорожденных способны склониться на его сторону.

– Королем будет Лардан, – сказала Ауме. – А потом он женится на Свавеге.

Подобная мысль представлялась совершенно дикой. Эта подозрительная уверенность Ауме…

– Тебе Ардви сказала?

– Конечно, Ардви.

Гриан не имел оснований сомневаться в умственных способностях Ардви, но она, пожалуй, слишком много на себя берет. Каков бы ни был Лардан, но он – и эта змея?

– Ну, раз Ардви сказала… – начал было он язвить, однако увидел, что та самолично приближается к ним.

Ардви остановила коня и спрыгнула на землю.

– Старшая! Начали строиться. Вскорости будут готовы. Твои приказания?

– А вьюки?

– Уже, – лаконично ответствовала Ардви.

Ауме отвернулась, глядя из-под руки на вьючных лошадей. Рядом с ними находилось несколько конных Проклятых, а галарские рабочие, сопровождавшие обоз из Наотара, нестройной компанией брели прочь.

Гриан был раздосадован тем, что Ардви прервала его прощание с Ауме – сперва возникнув в разговоре, а потом и воочию.

– Ты взялась за предсказания, Ардви? Я не знал, что в Крепости это принято так же, как в Городе.

Но смутить ее было не так-то легко.

– В Крепости это не принято. Но мне в последнее время столь часто напоминали о моем городском происхождении, что я решила и сама вспомнить о нем.

– Ауме рассказала мне о твоих предположениях. Я согласен, что Лардан будет королем. Но со Свавегой – это что, твоя очередная шутка? Она же предала!

– Да, но заметь, с благими намерениями. А предательство из добрых побуждений быстро забывается. Она останется королевой, он станет королем. И нелегко придется тем, кто помог ему подняться. Тебе, например.

– Мне?

– А кому же? Я, тоже подходящая под это определение, своевременно убываю из Галара. Гейр и Сангар умерли. Тот проныра-хронист, что всегда болтался поблизости, может, и вывернется, если будет в своих летописях нужным образом излагать события. На ком же душу отвести? Я знаю, ты мне не веришь. Но у тебя будет время и возможность убедиться. И тогда – добро пожаловать в Круг, Гриан!

Ауме Старшая привыкла к догадкам Ардви и не удивилась ее словам. Но Гриан продолжал смотреть на нее с подозрением и недоверием. Что эта хитрая горожанка подслушала или разузнала?

Однако Ардви уже повернула голову, привлеченная новым звуком. По равнине, подскакивая, катилась странного вида повозка.

– Что это еще за явление? – пробормотал Гриан.

Человек, сидевший в повозке, успел соскочить на землю и бросился к ним, размахивая руками. И тут Гриан его узнал.

– Это же Ассари-проводник!

Тот умудрялся кланяться на бегу.

– Приветствую благородных воителей Галара и Круга! А я к вам! Новости распространяются быстро для тех, кто держит уши открытыми. И как только узнал я, что в Северных королевствах мир, то сразу со своим товаром…

Он почти налетел на Ардви, вовремя отскочил и заверещал еще радостнее:

– Храбрейшая Ардви! Какая удача! А у меня для тебя письмо из родного дома…

Всю невозмутимость Ардви как ветром сдуло.

– Что? – рыкнула она. Сильная рука схватила проводника за ворот и рывком приподняла его. – Ты в чем обещался, подонок, или забыл мои слова?

– Милостивейшая! – прохрипел Ассари. – Ты велела ничего не говорить твоему отцу, и я не нарушал обещания. Но ты ни слова не сказала о своем брате. Вот от него я и привез письмо…

Ардви молча разжала руку. Ассари быстро вытащил из-за пазухи свиток, который Ардви взяла также молча, и побежал в сторону, выискивая менее опасных собеседников. Ардви тоже отошла, разворачивая свиток, и оставила, наконец, Гриана и Ауме наедине. В иное время произошедшая сцена позабавила бы Гриана. Но сейчас ему было не до смеха. И снова он не мог найти подходящих слов, только смотрел в темное от загара и печали лицо Ауме. И услышал ее голос.