В какой-то момент женщина вдруг широко распахнула глаза, и мужчина увидел в них зарождающуюся бурю оргазма – ту самую бурю, чьи предвестники уже сотрясали и его тело.

Элси со стоном рванулась вперед, словно стремясь слиться воедино с могучим телом своего любовника. Влажные от пота тела спаялись намертво в последнем пароксизме бешеной, неудержимой страсти – и еще через мгновение мир перестал существовать.

Вечность спустя, мужчина перекатился на спину, не выпуская женщину из своих объятий. Элси уронила голову на широкую грудь возлюбленного и блаженно выдохнула:

– Боже… На каком я свете нахожусь?

– Неважно. Ведь мы вместе…

Он с улыбкой смотрел на раскрасневшееся, милое личико, а в душе снова ворочались тяжелые, неудобные мысли.

– Элси… нам надо поговорить.

– Хорошо, но только после завтрака. Я все-таки сделаю вафли по-провансальски!

– Звучит интригующе, но потом мы поговорим.

– Да. Обещаю. Сейчас я могу думать только о еде. Отдыхай, мужчина. Честно говоря, когда я увидела тебя на пороге, мне показалось, что ты попал в аварию.

– Я не спал всю ночь. Думал о тебе.

Она вскочила и легко коснулась губами его виска.

– Отдыхай. Я принесу завтрак прямо сюда.

Кит хмыкнул.

– Хорошо… Не трогай халат!

– Но, Алекс…

– Я хочу, чтобы ты оставалась голой. Только поднос с едой – и ничего кроме. Может, у меня такая мечта была с детства – обнаженная женщина приносит мне в постель горячие вафли?

Он провожал ее жадным и тоскливым взглядом.

Естественна до мозга костей. Женственна до невозможного. Доверчива. И принадлежит ему.

Кит почти физически ощущал острую потребность рассказать ей о себе все. Свое полное имя. Свою историю. Свои страхи и сомнения, свои проблемы, свои удачи… все это должно принадлежать Элси Хьюиш, потому что она этого заслуживает.

Элси мурлыкала себе под нос. Тело было легким и почти невесомым, она непрестанно улыбалась.

Алекс хочет рассказать ей о себе, смешной. Ведь она и так о нем все знает. Знает его запах. Знает на ощупь. Знает всем телом.

Она верит ему, верит безоговорочно и безраздельно, потому что он этого заслуживает. Он интеллигентен, добр, честен. Умен, обаятелен, хорошо образован. Он мужчина во всем.

Им хорошо вместе, Алекс вернулся, несмотря на то, что они попрощались. Ей не нужны никакие обещания, не нужны надежды на будущее… Да нет, конечно же, у нее есть надежды, с самого первого раза появились. Незачем обманывать себя. Но нужно быть сильной, нужно спрятать их подальше…

Она очнулась, когда плита предупреждающе звякнула. Посмотрела на себя мельком в висевшее на стене зеркало и расхохоталась. Невозможно поверить, что там отражается именно она, Элси Хьюиш, тихоня и скромница, всего несколько недель ничего о сексе не знавшая.

И вот теперь обнаженная Элси Хьюиш стоит у плиты и печет вафли своему мужчине, который ждет ее в спальне после ночи… нет, утра любви. Элси Хьюиш смеется от счастья при мысли о том, что он ее ждет, и разгоряченную кожу овевает прохладный утренний ветерок.

Свою третью колонку она назовет «Третий Раз Лучше Первых Двух». Только на этот раз она не будет описывать то, что происходило сегодня утром, в подробностях. Эти волшебные минуты останутся только для нее, глубоко в сердце…

Алекса наверняка разозлило бы, узнай он о том, что несколько тысяч читателей в подробностях изучили все, что он проделывал в постели с Элси. Этот секрет еще никогда не казался Элси таким жгучим. Какие бы тайны не собирался открыть ей Алекс, вряд ли это столь же убийственные вещи.

Он разозлится? Придет в ярость? Затаит обиду?

Где-то она вычитала фразу: «Правда может убивать…»

Кит вздрогнул и открыл глаза. От мыслей – сладких и горьких – его отвлекло почти невесомое прикосновение к руке.

Тара, сиамская красотка, сидела на одеяле столбиком и своими холодными голубыми глазами рассматривала чужака. Киту почему-то стало неловко. Изящная кошечка явно знала о нем нечто такое, чего не знал даже он сам.

Кит отвел глаза, стал оглядывать комнату. Он разглядывал вазочки и фотографии в рамках, занавески и плюшевых медведей, угнездившихся на каминной полке. В каждой мельчайшей детали этой комнаты была Элси.

Ему было тепло в этом доме, тепло и уютно, и от этого даже мысль о возможных переменах ужасала. Найти – и мгновенно потерять, что может быть хуже и страшнее?

Из кухни прилетел аромат горячих вафель – так пахло Рождество в детстве, так пахло само детство. С тех пор прошел миллион лет, завтраки превратились в некий обязательный минимум, который следовало забросить в себя – словно заправить бензином бак автомобиля.

Запах детства… Запах праздника… Каждый миг с Элси – праздник…

Кит нехотя сполз с кровати с вполне прозаической целью – разыскать свои трусы. Это оказалось нелегкой задачей, искомый предмет туалета обнаружился почему-то под кроватью. Вместе с ним Кит вытянул из-под кровати рамочку с фотографией.

На фотографии Элси стояла рядом с рекламным щитом, призывавшим всех насладиться солнечными Багамами. Одной рукой Элси придерживала широкополую соломенную шляпу, другой – обнимала за талию особь мужского пола, чье лицо было накрест заклеено цветным скотчем прямо поверх стекла.

То, что фотография валялась под кроватью, заклеенное лицо – все это говорило о том, что Элси Хьюиш до сих пор остро переживает нанесенную обиду. Гнев вскипел в груди Кита.

Как он посмел ее обидеть?

– Как насчет кофе в пос…

Она замерла на середине слова. Окаменела у двери, и в синих глазах плеснула боль. Все из-за старой фотографии, которую Кит сжимал в руках. Он виновато махнул ею в воздухе.

– Я случайно нашел, под кроватью. Извини.

– Все в порядке. Мы же все равно собирались поговорить. Ее улыбка получилась вымученной. Элси опустилась на самый краешек кровати, прижав фотографию к груди. Это не было ностальгией – так школьница прижимает к груди учебник ненавистной алгебры, отвечая урок суровой учительнице.

– Элси, ты не обязана мне ничего рассказывать.

Он хотел обнять ее, но она вывернулась из-под руки, встала и отнесла фотографию на комод. Потом повернулась, скрестила руки на груди бессознательным защищающим жестом.

– Это мой парень, Маркус. Год назад почти в это самое время мы собирались в круиз на Багамы. Маркус… он хорошо ко мне относился. Я это видела… верила в это. И еще я была уверена, что во время круиза он мне сделает предложение.

– Он… вы не поехали?

– Случилось кое-что другое. Я думаю… мне хочется в это, по крайней мере, верить, что у него начались проблемы с его бизнесом, а он просто постеснялся мне в этом признаться…

– Он ушел, не сказав ни слова? Как… твой отец?

– Ну да. Очень похоже. Это меня и убивало в тот момент больше всего. А потом стало еще хуже. Когда я выяснила, что вместе с Маркусом пропали все мои сбережения.

– Он украл твои деньги?!

– Да. Подделал подпись на чеке. Все мои бумаги лежали вот в этом комоде, он это знал. Потом уже я вспомнила, как Маркус начал ни с того ни с сего восхищаться моей, якобы, красивой манерой расписываться и попросил меня несколько раз расписаться на чистом листе бумаги.

– Сколько он забрал? Или это не мое дело?

– Двадцать тысяч долларов. В принципе, почти все. Я до сих пор не могу поверить в случившееся до конца. Я ему доверяла. И я уверена, что он ко мне хорошо относился.

– Мошенники часто бывают очень обаятельными и симпатичными людьми, Элси. Это их профессия. А самый лучший способ войти в доверие – самому поверить в свою ложь.

Кит в годы своей репортерской деятельности написал массу репортажей о мошенниках. Теперь он задавал быстрые, четкие вопросы.

– Полиция искала его?

– Расследование мало что дало. Вроде бы, он появился в Майами под другим именем, но полной уверенности не было, доказательств тоже. Меня сразу предупредили, что даже при очень благоприятном исходе расследования я скорее всего не получу свои деньги обратно.