Осенняя погода в Брюсселе, как и в Женеве, была отвратительной. Вот уже третий день лил дождь. Заседания закончились досрочно, еще в первой половине дня, и до отлета самолета оставалась масса времени. Натали решила, что вполне сможет выкроить часа три-четыре для общения с городом и его населением. В том числе с новым жителем Брюсселя и старым знакомым по Бухаресту по имени Хальвард, с которым она не виделась почти два года.

Вот уж кого Натали не ожидала здесь увидеть. Они столкнулись уже в первый день работы, перед самым началом заседаний. Натали вначале обомлела, не поверив своим глазам. В первую минуту даже не знала, как реагировать. То ли продемонстрировать полную холодность и светскую учтивость, сразу же показав, что повторения прошлого не будет… Одновременно дав понять, что, как интеллигентные люди и опытные международники, они вполне могут продолжать общаться на деловом уровне. Или же просто объясниться по-человечески. Когда-то им было хорошо вместе, хотя, к сожалению, и недолго. Но жизнь меняется, и сейчас ей гораздо лучше с другим человеком. Это намного серьезнее, чем одна ночь на постели в фешенебельном номере румынского отеля. Во всяком случае, они вполне могут остаться друзьями. Натали еще раз все взвесила и решила, что ничем не рискует, согласившись посетить мужскую холостяцкую обитель.

– Молодец, Натали, – одобрил ее решение Хальвард. – Я очень рад. Ты на правильном пути. Не пожалеешь. В холодильнике найдется, чем перекусить, а вино возьмем по дороге. Я тебя потом прямо в аэропорт отвезу, так что не беспокойся. Подожди здесь. Я сейчас быстро подгоню машину.

– А я и не беспокоюсь. Это ты хозяин дома, тебе и переживать. Я только гостья. – Натали с интересом наблюдала за уходящим Хальвардом.

Парень совершенно не изменился. Такой же обаятельный, элегантный и самоуверенный любитель и любимец женщин. Одновременно, как бы со стороны, она вглядывалась в себя, хладнокровно фиксируя и анализируя собственные эмоции. Вначале, в первый день новой встречи, она боялась общения с ним. Боялась былого возрождения чувств. Все-таки в ее прошлой жизни это было одно из самых ярких воспоминаний, хотя и недолгое. Как вспышка новой звезды. Но потом быстро успокоилась. Ничего страшного не происходило. Ни смятения в душе, ни гулкого биения сердца, ни электрических разрядов при соприкосновении. Такое впечатление, как будто смотришь на угли сгоревшего костра.

Хотя, честно говоря, что-то еще тлело в душе, и если бы не ее нынешние отношения с Полем, неизвестно, чем бы все это закончилось. Тлеющие угли ведь тоже можно быстро разжечь, если добавить хотя бы немного нового горючего материала. Скорее всего, Хальвард именно на это и рассчитывал. Она хотела вначале отказаться, но потом решила, что так даже лучше. Прекрасная возможность еще раз проверить себя, чтобы окончательно, как на врачебном консилиуме, установить диагноз. Действительно ли все между ними осталось в прошлом и для нее стало простой картинкой из былой жизни, слабым воспоминанием и отголоском где-то в клеточках тела? Может ли она полностью контролировать себя? Или же все не так просто, и ей грозит опасности при встрече с прошлым? Что, если оно окажется сильнее ее настоящего? Может быть, лучше избегать вообще таких встреч?

Хальвард снял неплохую квартиру, соответствующую его рангу ответственного сотрудника одного из учреждений Европейской комиссии. Довольно просторная, декорированная стильной мебелью. На ее вкус, излишне модернистского дизайна, придающего комнатам немного офисный, нежилой вид. Слишком много стекла, пластика и металла. Слишком доминируют серо-стальные, тускловатые цвета. Видимо, сказывалось норвежское происхождение Хальварда, привычка к традиционному холодно-лаконичному скандинавскому стилю в интерьере.

Они устроились в просторной гостиной, покрытой ворсистым белым ковром, за журнальным столиком с тонированной стеклянной столешницей на гнутых серебристых ножках из стали. Присели рядом на мягком двухместном диване-хамелеоне, с серебристо-серой отделкой и съемными чехлами. Сейчас покрытие на диване было бледно-розового цвета. Интерьер дополнял высокий черный торшер с одной стороны дивана и какое-то высокое, темно-зеленое тропическое растение в черном керамическом горшке с другой стороны. Хальвард, видимо специально, не стал подвигать к столу кресло, чтобы иметь законную возможность пристроиться рядом с гостьей. Однако до сих пор он вел себя вполне корректно, как бы принимая негласно установленные ею правила игры.

Хозяин довольно сноровисто накрыл стол. Чтобы не тратить много времени на приготовления, ограничился нарезкой из лосося и семги с дольками лимона, двумя большими тарелками с толстыми ломтями запеченного мяса лося, а также вазой с фруктами и тарелочкой с пирожными. Он разлил по бокалам белое сухое вино, едва заметно переместился поближе к даме, и, доверительно положив руку на ее колено, предложил тост:

– За тебя. За нашу встречу, о которой я столько мечтал. Я бы связался с тобой раньше, но ты сама видишь, сколько изменений произошло в моей жизни после нашей предыдущей встречи. Это поглощало все мое время. Но я всегда помнил о тебе и о той сказочной ночи в Бухаресте. Я был бы счастлив, если бы удалось опять это пережить. Конечно, у нас не так много времени…

– Именно поэтому ты так торопишься? – слегка насмешливо перебила его Натали, снимая его руку с колена. – У нас не было возможности серьезно поговорить до этого. Но в моей жизни произошли кое-какие изменения. Я не сомневаюсь, что ты был слишком занят. Если бы ты после Бухареста хотя бы изредка звонил мне, то был бы в курсе.

– Ты хочешь сказать, что вышла замуж? – недоверчиво спросил Хальвард, забыв даже отпить из бокала и ставя его обратно на стол.

– Еще нет, но близка к этому. Так что давай лучше выпьем за то, чтобы остаться хорошими друзьями. Хотя бы в память о той сказочной ночи… – И, не дожидаясь ответа, она отпила немного из бокала и поставила его на стол рядом с бокалом соседа по дивану.

Несколько обескураженный Хальвард вновь взялся за изящный стеклянный сосуд на длинной ножке, осушил его в два торопливых и глубоких глотка, выдохнул и заговорил на отвлеченную тему. Решил немного выждать. Мол, дама просто играет в свои женские игры, чтобы возбудить сексуальный аппетит и соблюсти приличия. Обычное женское кокетство. Раз уж согласилась прийти к нему домой, то проблем не должно возникнуть. Слегка поломается, а потом все пойдет так, как и должно. Они уже были близки, так что это просто повторение пройденного. Как любовник, он себя тогда неплохо показал. Вряд ли она об этом забыла…

Поэтому, после недолгих воспоминаний о прошлом и нейтральной беседы о новой квартире и впечатлениях от жизни в Брюсселе, Хальвард решил вновь повторить попытку.

На этот раз он оказался настойчивее и бесцеремонней. Успел даже обхватить ее за плечи и притянуть к себе, опрокидываясь на спину и увлекая ее за собой. Его дыхание участилось и стало прерывистым. В глазах загорелись желтые огоньки потенциального насильника. Его рука спустилась по спине Натали и резким рывком потянула за молнию на платье. До нее донесся хриплый, задыхающийся от страсти голос.

– Я хочу тебя, Натали. Как тогда, в Бухаресте. Разденься. Не тяни. Плевать на твоего жениха. Я безумно хочу тебя. Сейчас хочу. – Он бросил бороться с заевшей застежкой на платье, и потянул за подол, задирая его кверху.

На какое-то время Натали стало страшно. Похоже, она допустила страшную глупость. Неправильно оценила возможность контроля над ситуацией. Ведь они вдвоем, без свидетелей, а сексуально возбужденный мужчина далеко не всегда понимает, что творит. В таком состоянии Хальвард может легко перешагнуть черту допустимого…

Собрав все силы, Натали уперлась руками ему в грудь и решительно оттолкнула от себя. Затем встала с дивана, отошла на несколько шагов в сторону и, отвернувшись от Хальварда, поправила платье. Ее лицо горело, руки тряслись, во рту пересохло. Она сделала несколько сильных, глубоких вдохов и выдохов, пытаясь хоть немного успокоиться. Затем, по-прежнему не поворачиваясь, размеренно отчеканила: