- На все воля Аллаха. Я не могу сдать, предать своих людей. Они пошли за мной, а я в кусты. Знаешь, ты назвал нас всех офицерами, это приятно, что ты общается со мной как с равным.

- Так одно дело делаем. В русской армии всегда было много офицеров - мусульман, и ничего, вместе дрались в походах. И сейчас будем драться.

- Спасибо. Я остаюсь. - он пожал руку и вышел.

- Мужик. - уважительно протянул Миненко, копаясь в тех бумагах, что принесли командиры с поля боя - Вот уроды, не могут по-русски писать. Ты в английском что-нибудь смыслишь?

- Кроме как пошел на хрен - ничего.

- Вот и я тоже. Надо искать людей, которые понимают. - он выкладывал бумаги на стол.

Их можно было разделить четко на две категории. Первая - личные вещи убитых американских бойцов. Я стал перебирать их. Вот фото девушек, женщин, детишек. Нормальные люди. Вот кто-то жарит барбекю. Вот кто-то подбрасывает ребенка вверх. Оба заразительно смеются. Обычные люди с обычными заботами. Какого хрена к нам-то поперлись? Мне пришла в голову мысль.

- Ты когда-нибудь контрпропагандой занимался? А, Иван?

- Контрпропагандой? Это когда в мегафон немцы кричат: "Рюсский партизан, сдавайся!" А ему из леса в ответ: "Русские не сдаются, фашистская морда!" И очередь из автомата, чтобы, значит, не мешал водку трескать. Так?

- Примерно.--я кивнул.

- Не, не занимался. А, что? Судя по твоей хитрой морде, что-то замыслил. Но имей, ввиду, что кричать я в матюгальник не собираюсь.

- Вот, смотри, есть письма мертвых оккупантов. Что ты с ними сделаешь? Тем более, что ни бельмеса не понимаешь. Хранить - опасно, особой ценности они не представляют, если только не собираешься забросить к ним своего агента. Для выработки легенды, штрихом из легенды - пойдут.

- Как, что? В печку!

- Давай, напишем письмо и отправим родным и близким погибших.

- В Америку?

- Ага?

- Ты что, полковник, уху ел? Зачем?

- Америкосы - не русские. Они тут же в газеты побегут. А мы там выразим свои глубочайшие соболезнования, что мы не враги американскому народу, но, коль, ваш близкий человек пришел убивать нас, то мы убили его. Просим прощения, а также просим известить других людей, чтобы те не посылали в Россию своих сыновей, мы и их убьем тоже. Тогда пресса разовьет эту тему в самих Штатах. Они там любят свой звездно-полосатый флаг, только не любят, когда он покрывает гробы солдат.

- Полковник - ты сумасшедший! - в голосе Ивана сквозили нотки восхищения - Тебе надо было идти в контрразведку, мы такого мастера по запудриванию мозгов потеряли. Очень элегантно, цинично. И все в меру. Конечно, соболезнования - может, это и лишнее, но должно сработать. Надо также и насчет листовок подумать...

- Я бы не стал пока спешить. - я отрицательно покачал головой.

- На чем ты будешь их печатать? На принтере? Можно отследить, точно также, как и Интернет отметаю. Он контролируется. Людей подставим. Пока пусть сами придумывают. А вот с вербовкой новых людей надо подумать. Как ты к церкви относишься?

- Также как она ко мне.

- То есть?

- Да, никак не отношусь. Церковь отделена от государства. При Советской власти один из отделов КГБ курировал церковь. Но, знаешь, как ветераны рассказывали, это считалось такой грязной работой, на которую соглашались либо идиоты, либо чересчур умные, либо полные бездари. Шпионов там никогда не было, а все остальное - лабуда. Подчеркиваю, если ты забыл, что я из - военной контрразведки, а не из "театралов"!

- Один хрен - душегуб. - я махнул рукой.

- Ой, ой, кто бы говорил. Голубая кровь, белая кость. Кто собственноручно одним выстрелом двух фашистов завалил. И всему миру ядерной дубиной грозил, был готов по первому приказу пол-Америки стереть с карты. Помолчал бы.

- Ладно. - я отмахнулся, переговорить контрразведчика, пожалуй как и замполита, почти невозможно - Надо выходить на церковь. Как на союзника выходить. Во все времена церковь поднимала народ на защиту Родины. Начиная от татаро-монгольского ига, до последних войн. Правда, в последних они как-то по-хитрому держались, мол, вставайте, люди русские, но мы за единую страну и не против ни одной народности. Но тогда боролись с внутренним врагом, а сейчас - вот он вражина - импортного розлива. Надо попробовать.

- Надо, значит, попробуем. - Иван энергично тряхнул головой - Благо, что и прецедент уже был. Когда фашисты пришли, то в поселковой церкви местный поп провел проповедь, что пора спасать русскую землю и веру православную.

- И что?

- Да, ничего. Приехали из милиции, прямо из церкви забрали старика. Народ это дело просек, давай их камнями забрасывать. Но они же не одни явились, а в сопровождении американского эскорта. Те давай по людям стрелять. Мужики наши, кто берданки, а кто дедовский наган, тоже палить стали. Потом участковый пришел местный. Встал между своими коллегами и односельчанами. Вытащил священника. Сказал, что сам арестует. Забрал его к себе.

- Арестовал?

- Нет, конечно. Посидели у него дома, чайку попили, а потом отпустил. Милиция с американцами, церковь опечатала, службу запретила. Вот так.

- Поп-то живой?

- Не знаю. - он пожал плечами.

- Надо к нему съездить.

- Нет, Николай Владимирович, точно с кедры рухнул и башкой повредился. Тебя каждая собака знает. Думаю, что после сегодняшнего боя, за твою лысеющую башку пару миллионов долларов обещать начнут.

- Знаешь, можно, конечно и по кустам сидеть всю войну, и людей под пулю отправлять, только вот, не могу я так. Я - строевой офицер, а не маркитантка из обоза. Понимаешь, о чем я говорю?

- Да, понимаю, понимаю. Только вот такой риск - дело гнилое. Неоправданный. Ну, приедем мы к попу, а дальше что?

-- Пообщаемся, винца монастырского выпьем...

- Они "Кагор" пьют, не люблю крепленных вин. С них потом башка трещит, сахара много. Не о том. Что реально может дать нам разговор с попом?

- Знаешь, думаю, что у них там такой же раскол произошел. Одни смотрят кто победит, другие на баррикады рвутся, третьи и вашим и нашим. Задницей, как старая проститутка крутят.

- И я про то. Дед - то подскажет с кем из священников разговаривать, а с кем ни стоит. Скоро зима, и нам ой, как понадобится помощь населения в городе отсидеться, но это маловероятно. Да, и глаза и уши нам нужны. Без поддержки простых людей нам не выжить. Точно так же как и солдат, что на часах стоял возле моего кабинета. Простой парень. Да, солдат, но поступил как надо, а мог же и заорать, сдать меня американцам, но он этого не сделал. Надо думать, как народ на битву поднимать, а то будем, как одиночки во всей стране воевать. Одни против всей коалиции. А так не победить. Сам же знаешь основные заповеди партизанского движения. Помощь местного населения, поддержка из вне. Поддержки у нас не будет. Мы для всех сегодня стали подонками, террористами. Поэтому остается лишь - наши люди. Не обязательно русские, вон, Рашид и его единоверцы сегодня показали себя как? Бойцы. Вот надо и опираться на них. С другими отрядами устанавливать связь. Не обязательно, что они будут нам подчиняться, мы сами можем им подчиниться, а вот координировать наши действия - необходимо, кровь из носа как надо. Чтобы земля горела у всех оккупантов. И не только у американцев. А то будет здесь у нас бешенная активность, и что? Загонят они сюда тридцать-сто тысяч своих бойцов, устроят они тактику "фильтра" и выжженной земли. За месяц перевернут всю область, просеют, леса выжгут напалмом и посыплют "дустом", И все. Поймают нас как зайцев. Поэтому чтобы выжить -- надо расширяться.

- Вот за что люблю тебя, полковник, что мыслишь широко и грамотно. Я бы хрен бы до этого бы додумался. Молодец! Вот это дело! Завтра же смотаемся к священнику - патриоту.

- На казаков надо выход искать. Было же, что они пластаются с ваххабитами на Кавказе, по всей стране они есть.

- С этими клоунами?

- Может и вид у них потешный, а закалка у народа есть. Надо всех поднимать.