Жена, кстати, гремела сковородками на кухне… Гена дернулся, потому что, как выяснилось, он забыл иглу в вене. Она больно ударила по кости. Он еще раз посмотрел, проверил составы трех мешков, свисающих со стойки у Кольца, каждый из которых работал в заказанное биопрограмматором время. Так, какой-то дорогой наполнитель с гликогеном, в подробном составе которого могла разобраться только жена, квазибульон с чем-то белковым, а третий заряд был витаминозный на глюкозе. Все-таки, молодец она, решил он, выдергивая иглу.

Зажав кровь, которая потекла из венозной раны, причем натуральную, а не игровую, он чуть не упал.

– Ты молодец, – прокричал он, чтобы она его ни в чем не заподозрила, – хорошо меня снабжала.

И пошел к ней.

– Эта игра у тебя получилась, – ответила она, не поворачиваясь, когда он оказался поблизости.

– А точно сорок тысяч дадут? Что-то многовато… за двенадцать тыщ пойнтов.

– Я же тебе сказала, есть парень, который следил за тобой, из Канзаса.

Она не оборачивалась. Определенно, она стала виртуальной любовницей этого, из Канзаса, и цена покупки учитывала ее услуги тоже… У нее была другая Системная машина, под женскую анатомию, немного грубая на взгляд Гоша, но она позволяла виртуально трахаться. Вот ею она и пользовалась.

Причем понимала, что он это знает.

– Он хорош? – спросил Генка.

– Не так хорош, как ты. Ламер не заметит, а боец – сразу. У вас инстинкты получше.

– Слушай, сорок тысяч, это же куча денег.

– На апгрейд компа не дам, – отрезала она. – Нужно за сына платить, у них в школе знаешь как цены выросли? И маме хорошо бы помочь, ей пенсию третий месяц не платят.

– Ты бы вошла в Систему, и полюбила меня, а не его, – высказался он.

– Ага, – она была отвлеченной, как памятник кому-нибудь знаменитому, – только я все равно тебя сегодно… поимею.

И тогда не Гене, а Гошу захотелось вернуться назад.

– Слушай, я…

– Заткнись, я все знаю. Ты вернешься, только этого твоего… Гоша мы продаем.

– Dzenki, ne znamy wprost…

– Ты сказал, когда мы женились, что у меня не будет проблем. – Она все-таки повернулась. По ее щекам текли слезы, хотя ни один звукоуловитель не заметил бы этой смены настроения. – Поэтому я Гоша продала. Только накормлю тебя, и повеселюсь в койке.

– Мы, мужчины, обычно говорим – в постели. Так вежливее получается, для девушек в первую очередь.

– А я хочу быть грубой.

– Тебе удалось.

– Znam, – теперь по ее тону можно было догадаться, что она этому не рада.

Через два часа, когда Геннадий отмылся, оттерся, поел с удовольствием нормальной, а не интерактивной пищи, и отлюбил жену, она приподнялась на локте.

– Ген, а может… Не пойдешь больше туда? – Она вдруг заторопилась, словно он мог, как в i-net'е, приказать ей. – Зачем? Ты и так можешь заработать, пойдешь охранником куда-нибудь, или, мне предлагали, можно переводить какие-то контракты… Знаешь, им платят по две тыщи в месяц, если пройти конкурс.

– В системе я получаю тыщ девять или больше, если игра сложится.

– А я хочу, чтобы ты был со мной. Надоело горшки за тобой, пока ты в растяжках, выносить, – она приуныла.

Он все еще лежал в постели. Спать хотелось, он же не спал там, в Системе, больше суток, работал, набивал героя, из одного азарта и чувства профессионализма, в общем – торопился. И все-таки погладил ее по руке, на которой не было ни одного следа от питающей по вене иглы. Даже из Системы она, как все не-профи, успевала выйти, когда хотела есть, или когда сын приходил из школы.

Про нее можно было много сказать… разного, но она родила их общего сына. И сделала это не виртуально. Генка понял, что теперь фраза – «не виртуально», может быть наивысшей похвалой для чего угодно. Но он все равно собирался назад, в Систему.

– Мы вложили в этот интерактив почти двести тысяч, – сказал он. – И мало найдется ребят, которые со мной могут конкурировать.

– Да. – Голос у нее сделался тусклым, не тот, которым она его нахваливала, когда он ее любил. – Ты можешь.

– Это моя работа, – он не был в этом уверен. – Ты удачно торгуешь… мной. Ну, то есть, там, в сетке.

– Ага.

– Только иногда предавать ребят не хочется. Они же, когда ты в середине игры меня продаешь, чувствуют, что… Я их оставляю. Это портит мою репутацию, хотя все все понимают, но… Сложности возникают.

– Сегодня ты остался один.

Это было правдивое, истинное утверждение. Только он иногда чувствовал, что и сам начинает искать, как делали многие профи, задания потруднее, чтобы быстрее продаться. И чтобы ребята пропали, они же были любители, они охотно шли под его начало, в его команду. Им было, наверное, лестно, если ими командовал Гош.

Он попытался вспомнить, сколько ников он перебрал за свою жизнь. Сан, Шерхан, Михей, Ly, Торопыга, Бревно, Наемник, Малей, Nichom, Savage… Все даже он не мог теперь назвать, это было странно.

– Слушай, а как ты меня находишь там?

– Никак, – она уже одевалась, готовилась к тому, чтобы снова вдеть его в растяжки, хотя их было только двое в квартире. – Когда ты говоришь по-русски, я определяю тебя в половину вашего, не нашего, виртуального дня.

– Я бы не смог.

Она усмехнулась. Теперь она стояла в своем платье, отчасти соблазняя его снова, но внутренне приготовившись к его уходу.

– Это легко, – сказала она. И для верности добавила: – Easy.

– It could be more effective to speak – more easy…

– По-русски, черт тебя побери.

Он понял, тоже стал подниматься. Чтобы она не сердилась, погладил ее по щеке, она любила, чтобы ее гладили. И все-таки спросила:

– Опять?

– Слушай, я не умею ничего другого.

– Так научись. – Она набычилась решимостью. – Ты посмотри на себя. Мы одногодки, мне никто не дает тридцати, хотя, если ты помнишь, мне – тридцать два. А ты выглядишь пятидесятилетним. В сортир нормально сходить не можешь, сосуды сгорели…

– Это от венозного питания.

Она вздохнула. Спросила только:

– Начнем сначала?

– Ты же меня продала. Так что… другого варианта нет.

– На всякий случай, – она помедлила, – я еще не дала… разрешения. – Снова помолчала. – Можешь оставить Гоша для забавы, чтобы ходить иногда… По Системе… Если без этого не сможешь сразу бросить.

Она была умной. И очень хотела получить его живьем. Он решился.

– Продавай. Этот полигон я пройду снова. Там не слишком сложные missions.

Она пошла через их спальню к залу, где стояло Кольцо. Она уже думала о том, как его получше вдеть в него. Хотя и бросила через плечо:

– Проф.

– Что?.. Знаешь, это сойдет за новый ник. – Внезапно его осенило. – Так ты всегда ищешь меня по нику?

– Опять – дурак. – Она была категоричной. То ли обиделась, то ли уже ждала, пока он пойдет за ней. Куда-то она торопилась, может, к новому, виртуальному другу?.. И все-таки предложила: – Слушай, хотя бы поспи здесь.

– Я лучше…

– Знаю. Совершишь перед сном пару подвигов, на которые никто, кроме тебя, не способен. Но мне было бы приятно слышать, как ты дышишь во сне.

– Я лучше там посплю.

– Боишься, что я тебя опять изнасилую?

– Допустим… – дальше он не знал.

Она знала.

– Ладно, я могу послушать, как ты во сне дышишь и в растяжках. Только сначала тебе все равно придется обезопаситься.

– Скорее всего, там будет слабенький монстр, потом пара ребят в танке…

– Ты им не в люк бросай гранату, а убегай лучше, – предложила она, выстукивая что-то по клавишам. – Прошлый раз ты трижды входил в игру, а это у тебя всегда… хреновато выходит.

Он все-таки дотелепался до растяжек, и принялся втыкать провода в гнезда, вживленные в его мускулы. Как всегда, сначала это было больно. Только после двадцатой тяги он перестал их чувствовать. Ну, почти.

– Током не сильно?..

– Сильно.

Она посмотрела ему в глаза. Как во время любви, настоящей, а не системной, она была в смятении. Но с другой стороны, на что он ей нужен такой, каким был в реале, – слабый, живой, безвольный? Он же мог быть героем только там. Он этому учился двадцать лет, практически с детства. И он знал, что скорее всего она когда-нибудь станет вдовой. Обеспеченной и более умной, чем была, когда они по-настоящему женились. И тогда уже не выберет себе мужа – геймера. Она будет в состоянии выбрать себе любого нового мужа. Деньги-то, которые он зарабатывает, с ней останутся.