Наконец, вняв жестикуляции брата, запищала тормозами необычно нелепой конфигурации автомашина.

– Дивись, сестра, «запоры»-то еще вовсю колесят по дорогам Отчизны, однако!

Автомашина, названная братом «запором», прижалась к обочине возле нас. Брат отворил автомобильную дверцу, заговорил с водителем:

– Командир, за две сотки до Ракетного бульвара, ага?.. О’кей, за двести пятьдесят, договорились?.. Имей совесть, командир!.. Кто цен не знает? Я? Ладно – триста, уговорил... А больше нету, честное слово!.. Спасибо, командир!.. Залазь, сеструха, едем...

Внутри автомашины подозрительно пахло продуктами нефтеперегонки. Я уселась на бугристом диванчике сзади, брат сел в кресло рядом с водителем. Автомашина тронулась, и я рефлекторно напряглась, ощущая телом дребезжание корпуса. Машина сама по себе, безусловно, была не безопасна, и та небрежная лихость, с которой «командир» обращался с круглым штурвалом, внушала мне дополнительные опасения.

В автомашине работало радио. Первые минуты внутри опасного транспортного средства я не вникала в содержание транслируемых радионовостей, а вслушавшись, отвлеклась от мрачных мыслей про возможные техногенные опасности, сопряженные с ездой внутри «запора», усугублявшиеся манерой вождения безликого «командира». Новости меня поразили! Если быть точной – одна новость, сообщенная диктором перед констатацией текущего курса земных валют и прогнозом погоды. Меня ошарашила выложенная скороговоркой новость о благотворительном сеансе одновременной игры гроссмейстера Каспарова с подающими надежды талантливыми шахматистами сразу на двенадцати досках! Разумеется, талантливые новички не чета гроссмейстерам, но я не в силах вообразить, каким образом этот землянин Каспаров сумел сражаться сразу на дюжине досок?! Как он сумел противостоять болевому шоку и оставаться в сознании? Невообразимо! А ведь диктор сказал, что он победил всех талантливых! В голове не укладывается, что же это за боец такой фантастический, гроссмейстер Каспаров?!.

Диктор пообещал жаркий день с грозами под вечер, и в салон полилась чарующей красоты музыка. Невыразимо проникновенный мужской голос чувственно запел про несчастную любовь, и я сразу позабыла думать о суперстойком бойце по фамилии Каспаров.

Музыка заворожила меня с первых нот. Близкие к пределу совершенства стихи, спетые волшебным голосом, с первой же рифмы очаровали душу. Еще бы чуть-чуть, одна секунда, и я бы расплакалась от восторга, но помешал брат.

– Блин, командир! Переключи канал, а? Я этого Филю, честное слово, без рвотных спазмов слушать не могу! Смени музон, а то, в натуре, наблюю, правда.

– Не вопрос, – водитель скривил рот в улыбке и с пониманием посмотрел на соседа, пренебрегая обязанностью следить за дорогой. – Я и сам, того, не очень попсу уважаю, – шофер легкомысленно снял одну руку со штурвала, прикоснулся к вмонтированному в панель управления радиоприбору, и динамики замолчали. – Открой бардачок, выбери кассету, которую поставить. Послушаем.

Брат откинул крышку с края приборной панели, из таящихся под крышкой пустот вытащил стопку пластмассовых прямоугольников, поднес их ближе к глазам и воскликнул чуть удивленно, но однозначно радостно, по-английски:

– Deep Purple! – Брат хохотнул и продолжил на родном языке: – То, что доктор прописал! Ставь!

Рука водителя засунула выбранный братом прямоугольник в прорезь над радио, и динамики взорвались басами.

– Ништяк! Командир, сделай погромче.

– Не вопрос.

Басы охрипли, у меня возникло желание заткнуть уши.

– На фиг! Отставить погромче, командир. Убавь! Убавь звук! Ты чего с такой хреновой музыкой ездишь? Купил бы нормальную магнитолу, а?

– Купил бы... – вздохнул шофер, утихомиривая динамики. – Купил бы, да жаба душит в ушастый фирму вставлять.

Брат широко улыбнулся, повернулся ко мне вполоборота, подмигнул.

В чем смысл жаргонного выражения «жаба душит», я не поняла. Я представила буквально воплощение в жизнь этого сочетания слов с заглавной буквой в первом и отвернулась к окну. Музыка, которая нравилась впередисидящим мужчинам, угнетала меня даже в тихом звучании, и я едва не призналась в этом вслух, еле сдержалась.

Я посмотрела в окно и позабыла о гнетущей музыке, узрев воочию знакомое по голографическим картинкам из учебников, знаковое для каждого русского сооружение. Картинка за окном завораживала не хуже отнятой у меня песни.

Утро красило нежным светом стены древнего Кремля. Земля синхронно с рассветом просыпалась. Могучая Москва закипала утренними заботами, на тротуарах показались первые прохожие, стало больше машин. И мне вдруг сделалось так благостно здесь, в центре города моих предков, так хорошо, до боли в сердце.

– Сестра.

– Что? – Я посмотрела на брата, который все еще сидел вполоборота ко мне, но больше не улыбался.

– Сестренка, что, если мы с тобой пошлем к чертовой матери всех и вся и останемся жить здесь, в Москве?

– Вы приезжие? – влез с вопросом водитель.

– Мы родом отсюда, – ответил брат.

– А сейчас где живете?

– Далеко, командир.

– За границей?

– За самой дальней.

– И как там?

– По-разному.

– А здесь все одно и то же. Счастливые, повезло вам.

Брат хмыкнул, сел в кресле нормально, я отвернулась к окну. Мужчины слушали свою любимую музыку, я смотрела в окно и влюблялась в лучший город Земли с квакающим названием...

Когда водитель объявил, что мы подъезжаем к Ракетному бульвару, мне пришлось назвать номер дома, где проживал наш, ниндзя, человек. Хвала Тенгу, автомашина поехала медленнее, свернув с магистрали и петляя по узким полосам асфальта вблизи бульвара. С водителем мы расстались вблизи дома с необходимым номером. Дом по своей конфигурации напоминал башенку, имел единственный вход и 12 этажей. Чтобы дверь открылась, надо было связаться со знакомым жильцом. Связь осуществлял некий прибор, брат назвал его «домофоном». Странное и непонятное название, услышав его, мне захотелось отойти и обследовать взглядом фон за домом, но делать этого я, разумеется, не стала. Я дважды прикоснулась к сенсору на панели «домофона» с цифрой «6», прозвучал зуммер вызова, и после томительных трех минут ожидания мы услышали заспанный бас жильца шестьдесят шестой квартиры:

– Кто?

– Лук и стрела, – произнесла я пароль.

– Лук и укроп, – произнес спустя пару секунд наш человек уже другим голосом, вибрирующим от волнения тенором. И дверь, щелкнув автоматическим замком, подалась.

– Ха! Прикольный пароль-отзыв, – брат придержал дверь, пропуская меня вперед. – Мы идем в гости к женщине с мужским голосом или все-таки к мужику?

– К мужчине, – я поднялась на лестничную площадку, догадалась, как вызывается примитивный лифт, нажала кнопку, услышала гудение механизмов в шахте.

– Мужика попользуем, и ты ему, типа, замутишь память, да?

Я кивнула утвердительно, гудение закончилось, мы вошли в кабину, и я нажала кнопку с цифрой 9.

Я повидала всяких лифтовых кабин, но в такой поднималась впервые.

– Чего носом ведешь, ниндзя?

– Этого не может быть, брат, но мне кажется, что я обоняю запахи человеческих экскрементов.

– Не может быть?.. Ха! Еще как может! Эт, понимаешь, такой древнерусский обычай – справлять нужду в лифтах.

– Жильцы на нас не обидятся, если мы пренебрежем старинным обычаем?

– Не-а, наоборот – спасибо скажут.

– Поблагодарят за нарушение обычаев?.. Я поняла – ты надо мной подшучиваешь.

– Ха, если бы!.. Выходи, Маугли, приехали.

Мы вышли. Жилец квартиры № 66 встречал нас на лестничной площадке у лифтов. Он кутался в халат, он был немолод, сосредоточен и растрепан со сна. Его одутловатое лицо чем-то отдаленно напоминало физиономию того масона-простофили, коего усыпил гиборг тоже у лифтов на ярусе № 0, под трюмом космолайнера «Титаник».

Человек, напомнивший мне врага-простофилю, поклонился нам коротко и жестом предложил заходить в квартиру. Мы вошли в кукольную прихожую, хозяин торопливо закрыл за нами и за собой дверь. Брат присвистнул и выдохнул, почесывая в затылке: