"За двое суток – 27 и 28 апреля – дивизия совершила беспримерный марш, пешком преодолев расстояние около 120 километров с одним пятичасовым отдыхом, – пишет командир полка Первой власовской дивизии Артемьев. – Благополучно выйдя на территорию Чехословакии, дивизия расположилась на отдых в районе Лаун, Шлан, Ракониц. Утомленные войска были способны только спать мертвым сном".
В это время в дивизии появился генерал Власов. Его неотступно сопровождала "группа немецких офицеров".
"Не сразу представилась возможность генералу Власову встретиться с генералом Буняченко наедине, в отсутствие немецкой свиты, которая ни на минуту не оставляла его наедине, – сообщает Артемьев. – Только на другой день генералу Власову удалось это сделать, и он прежде всего поспешил выразить свое полное одобрение решениям генерала Буняченко и действиями дивизии. В присутствии находившихся здесь командиров полков генерал Власов сказал, что он был поставлен в такое положение, что иначе не мог, как только обвинять дивизию и поддерживать требования немецкого командования. С полной искренностью он говорил:
"Немцы еще рассчитывают, что смогут использовать мое влияние, чтобы заставить наши войска воевать вместе с ними. Я всеми силами стараюсь поддержать в них эту надежду, иначе наши несчастные люди и наши войсковые части, находящиеся в Германии в беззащитном положении, могут быть подвергнуты жестоким репрессиям и это повлечет за собой новые, неисчислимые жертвы… Поэтому я не могу открыто одобрять ваши действия и быть вместе с вами…"
Генерал ГРУ Власов заговорил открытым текстом. Он выложил здесь, перед командирами полков, скажем так, – почти все этапы своей жизни "у немцев".
"Ваша дивизия, – продолжал Власов, – находится в более благоприятном отношении – вы организованны, у вас есть оружие, с вашей дивизией немцы считаются и даже больше – боятся ее. За вас я спокоен, но другие наши части находятся в иных условиях. Осталось еще очень недолго до полного поражения Германии, и это время надо как-то пережить, не вступая в конфликт с немцами… Это сейчас наша главная цель. Ваши действия я благословляю и полностью предоставляю Сергею Кузьмину [226] действовать в дальнейшем по своему усмотрению. Только не забывайте мои слова. Если я буду вынужден опять осуждать ваше поведение в присутствии немцев, не придавайте этому значения и понимайте причины…"
"Понимайте причины"! – это и сегодня звучит актуально и злободневно. Не по словам, а по делам суди о Власове.
Трое суток находятся власовцы в Чехословакии, и, как говорится, ни тпру ни ну – встречаются с местными партизанами, Буняченко
"с большой охотой принимает этих партизан, подолгу беседует с ними… он старается понять действительную сущность партизанского движения в Чехословакии, его размеры, систему организации и руководства".
Стоило ли из-за этого делать по шестьдесят километров пехом, чтобы заняться беседами с партизанами? Что происходит? Почему такая бестолковщина? Может быть, Буняченко чего-то ждет? Чего? Кроме приказа, полковнику на фронте ждать нечего.
И вот что нам сообщает комполка Артемьев:
"Как-то раз группа власовских квартирьеров следовала на велосипедах впереди движущейся колонны своего полка по лесной дороге. В лесу квартирьеры встретились с группой чешских партизан, одетых в защитного цвета однообразную форму с красными ленточками на груди и с красными звездами на головных уборах. Разговорившись, партизаны сообщили, что неподалеку от дороги в лесу находится штаб партизанского отряда под командованием офицера Советской Армии. Партизаны также сообщили, что их командир является очень влиятельным лицом и что с ним власовцам следовало бы установить связь. Разговор продолжался около получаса, и вдруг появился сам партизанский начальник. Одет он был так же, как и другие партизаны. Видимо, ему было сообщено о встрече с группой власовцев. Он был очень заинтересован приходом в район его действий Первой дивизии и, узнав, что она будет поблизости располагаться на ночлег, просил передать командиру о желании встретиться с ним для переговоров. При этом он сказал: "Я имею по радио прямую связь с командованием Советской Армии и могу дать возможность вашему командиру установить непосредственный контакт"… После этого "было решено, что Первая дивизия поддержит восстание чехов", – сообщает Артемьев.
Поверим честному Артемьеву, будто это была ну совершенно случайная встреча, где-то на глухой лесной дороге, посреди гор, в Чехословакии с "очень влиятельным лицом" из "Советской Армии", с которым "власовцам следовало бы установить связь". "Случайной" эту встречу делали и для комполка Артемьева, но не случайной – для того, другого… Такие пришли времена, когда Андрей Власов наконец получил открыто "прямую связь с командованием Советской Армии". И дивизия
"продолжала свой путь, совершая небольшие переходы по 20-25 километров в сутки, – сообщает Артемьев. – Первого мая генерал Власов, не покидавший все эти дни дивизию, получил предложение ставки германского командования вернуться. Он ответил отказом".
А 2 мая дивизия подверглась жесточайшему нападению с воздуха американской авиации.
"Самолеты с бреющего полета расстреливали колонны из бортового оружия",
– пишет Артемьев.
У Шернера не нашлось самолетов, для того чтобы превратить власовцев "в кровавую кашу", зато они были в избытке у американцев, сговорившихся с немцами. Американцы еще по сражениям в Нормандии знали, что такое власовцы в бою с союзниками. Это ведь они, власовцы, сорвав предательский сговор союзников с немцами, превратили в победный марш американцев аж до самой границы СССР 1939 года, в настоящий военный ад и кошмар, о которых они до сих пор снимают фильмы на уровне фильмов ужасов. В этих боях с власовцами американцы потеряли почти 500 тысяч солдат и офицеров. Потом мы их били в Корее, во Вьетнаме, в Египте, в Сирии, на Кубе, в Никарагуа, в Афганистане… Но первыми им нюх начистили все-таки власовцы, наши во главе с генералом Власовым в 1944-1945 годах.
А тем временем
"во всех населенных пунктах (Чехословакии) дома украшались национальными чехословацкими и американскими флагами…",
сообщает Артемьев.
Зрелище – великолепное! Как в кино! Не хватало только кинооператоров и фоторепортеров. В самом деле, для съемок все готово, где они, почему опаздывают? Скоро узнаем…
Однако для нас положение складывалось отчаянное.
4 мая генерал Эйзенхауэр телеграфировал в Москву, что его
"3-я американская армия готова, пройдя через линию Карлсбад – Пльзень – Будвайс до Эльбы и Молданы, войти в Чехословакию и очистить территорию от немцев до западных берегов этих рек".
Эйзенхауэр, конечно, большой специалист, он точно рассчитал, что войска маршала Конева ну никак не успевают к сроку в Прагу, но 3-я американская армия генерала Паттона – успевает. По меньшей мере, на сутки – двое она будет в Праге раньше, чем войска Конева. Почему бы не повыпендриваться этой телеграммой в Москву! Из дневника ОКВ:
"2 МАЯ 1945 г…Командующий войсками Юго-Запада, исходя из создавшейся военной и политической обстановки, заключил перемирие с фельдмаршалом Александером [227] . Боевые действия должны быть прекращены 2 мая 1945 года в 12 часов.
Для высшего командования с сегодняшнего дня основной линией действий стал принцип: "Спасение возможно большего числа немцев от захвата в плен советскими войсками и переговоры с западными союзниками".
2 мая 1945 г., вечером ОКВ отдает коменданту гарнизона Гамбурга, командующему войсками Северо-Запада и гаулейтеру Кауфману по телефону приказ о начале проведения капитуляции… Короче, еще 2 мая немцы сложили оружие перед союзниками, капитулировали без всяких оговорок. Со 2 мая 1945 года "боевые действия имеют целью выигрыш времени для спасения от захвата советскими войсками возможно большего количества населения…" – так в Дневнике ОКВ. И чем же эта запись от 2 мая 1945-го в Дневнике ОКВ – верховного командования германскими вооруженными силами отличается от телеграммы Эйзенхауэра – верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе от того 4 мая 1945 года? Ничем. То же самое, только другими словами. Но какова синхронность действия! Будто между родными!
