В первой половине 1919 года "комиссией партийно-советских работников и военспецов разработана и издана инструкция по организации местных партизанских отрядов", иными словами, был разработан свой Полевой устав. В том же 1919 году, когда советская власть в стране держалась буквально на волоске, увидела свет книжка В.Н. Клембовского "Партизанские действия". В качестве учебного пособия работа Клембовского в те дни превратилась в настольную книгу "партийного актива и командного состава партизанских отрядов".
В популярном изложении книгу В.Н. Клембовского "Партизанские действия" можно прочитать у Фадеева – в его романе "Разгром", у Серафимовича – в романе "Железный поток", у Седых – в романе "Даурия". Позже, в развитие этой темы А. Якобсон напишет пьесу с откровенным названием: "Борьба без линии фронта", за которую он получит Сталинскую премию. Забегая вперед, скажу: о войне у нас написано гигантское количество романов, повестей, рассказов, пьес, стихов и поэм. Но о какой войне? 80 процентов всего написанного о той самой войне, где "борьба без линии фронта", о войне, которую вела та, "вторая", "другая" армия, руководимая той, "второй партией". В мае 1945 года существовало очень стойкое мнение: в Великой Отечественной войне победили партизаны и подпольщики. Жуков и вся Красная Армия очень ежились от этих разговоров, прямо хоть оголяй грудь от орденов и медалей. Но потом спохватились. Военным сказали, что это они победили в войне, а партизан и подпольщиков сделали не то полупредателями, не то "героями среди нас"; не то полуподозреваемыми, не то полузасекреченными.
У каждого из "движений", как в период 1918-1922 годов, так и в период 1941-1945 годов, было свое главное командование – "бюро нелегальной работы при ЦК", хотя в разных местах оно могло именоваться и другим словом. В "схронах" эти ребята не отсиживались. А "полевые командиры", особенно в Великую Отечественную войну, кроме общевойсковой академии, имели за плечами специальные учебные заведения, в которые брали только после академии и практической работы в войсках. В тылу врага они были полководцами, академиками нелегальной войны. Начинали с "призыва в армию" – забирали из ближайших сел нужных мужиков. Тенденция была к расширению и объединению. Отряд должен был расти до определенных размеров, а потом обязательно объединялся с другими такими же. Образовывались партизанские районы, которые в ряде мест перерастали в боевые партизанские фронты. В годы Гражданской войны таковыми были Гомельско-Черниговский, Кубано-Черно-морский, Ставропольский, Дербентский, Алтайский, Амурский, Сучанский, Уссурийский в тылу колчаковских войск… Эти партизанские фронты освобождали самостоятельно очень значительные территории. На этих территориях сразу же восстанавливалась советская власть, налаживалась хозяйственная и всякая другая деятельность. Освобожденные партизанами территории объявлялись республиками. В годы гражданской войны их было множество, например, была "Баштанская партизанская республика" – в Николаевском уезде Херсонской губернии;
"Рудобельская партизанская республика" – в Белоруссии; "Тасеевская партизанская республика", "Степно-Баджейская партизанская республика" – в Сибири…
В годы Великой Отечественной войны наиболее яркой в этом смысле была "Локотская республика" в районах вокруг города Локоть, что на Брянщине. Руководил этой республикой вначале инженер Воскобойников, а после его смерти – инженер Б. Каминский. У этого Каминского была своя регулярная армия численностью в 12 тысяч "прекрасно обученных, хорошо вооруженных солдат и офицеров". Местные власти, надо полагать, советские, провели земельную реформу, создали сеть общеобразовательных школ, наладили выпуск газет, организовали административно-управленческие и судебные структуры. Как пишет кандидат исторических наук А. Колесник в своей книге "Генерал Власов – предатель или герой?":
"Жизнь в "Локотской республике" забила ключом. Появился достаток – обилие продовольствия, товаров широкого потребления, производимых частными предприятиями, повсеместно началось строительство жилых домов, была создана сеть внутреннего пассажирского и грузового транспорта.
Действовавшие в брянских лесах партизанские отряды получили из центра указание занять оставленные немцами места. Борьба "армии Каминского", так назывались силы самообороны "Локотской республики", с партизанами кончилась очень быстро – большинство партизан с оружием в руках перешло на сторону "Локотской республики".
Конечно, можно сказать и так: "большинство партизан с оружием в руках перешло на сторону "Локотской республики". Но самые, скажем так, мнительные немцы из абвера и СС этот факт прочитали иначе: "А не был ли этот переход большинства "партизан с оружием в руках на сторону "Локотской республики" способом усиления Москвой вооруженных формирований сил самообороны так называемой "Локотской республики"?" А. Колесник приводит такой факт:
"Летом 1943 года два немецких военнослужащих, ограбившие одиноко стоящую мельницу и убившие ее хозяина, были пойманы локотской полицией. Суд "Локотской республики" вынес им смертный приговор. Несмотря на протесты высшего верховного командования, приговор был приведен в исполнение в Локоте на площади, на глазах у многотысячной толпы".
А вот о том, что "суд "Локотской республики" вынес бы "смертный приговор" коммунисту, советскому активисту, комсомольцу, "партизану" и пр. – такого случая нет на совести Каминского и в истории "республики".
Книга А. Колесника вышла в 1991 году. Конечно, можно написать, что против казни Каминским двух оккупантов протестовало "высшее немецкое командование", но "приговор был приведен в исполнение". Можно. Хотя это так же маловероятно, как сказочки о том, будто особо героических наших бойцов и командиров немцы хоронили с воинскими почестями в знак уважения и воинского рыцарства. Для немцев мы были только "славянским навозом", не более. По приказу генерал-фельдмаршала Кейтеля, которого потом повесили в Нюрнбергской тюрьме, за каждого убитого немецкого солдата полагалось тут же, без всяких разговоров "расстрелять 50-100 коммунистов", первыми подвернувшихся прямо на улице. А для немцев синонимом коммуниста был русский.
Со всем моим искренним уважением к Александру Колеснику, дело все-таки было не так. Каминский просто расстрелял попавших ему в плен двух фашистских захватчиков. Его ошибка заключалась в том, что сделал он это прилюдно. Этим еще больше усилил подозрения, что он никакой не "инженер Каминский". Для разведчика Каминского это была роковая ошибка. Ничего подобного Власов ни разу не сделал. Власов работал как высококлассный сапер.
"Когда фронт в 1944 году докатился до Локотя, большая часть населения "Локотской республики" ушла с немцами на запад. За проявление неповиновения немецкому командованию Каминский поплатился жизнью. Он был убит немцами, когда его "армия", отступавшая вместе с германскими вооруженными силами, находилась на территории Польши".
пишет А. Колесник
Можно, конечно, сказать, что убит был Каминский "за проявление неповиновения". И надо же случиться такому вот совпадению: когда Власов приступил к формированию первой дивизии РОА, в ее состав он полностью включил "армию Каминского". Командир этой дивизии Буняченко свидетельствовал:
"Первая дивизия РОА была отборной. В ее состав полностью вошла власовская бригада, которой раньше командовал Каминский. Бригада Каминского состояла в большинстве своем из людей, принимавших активное участие в борьбе с партизанами на оккупированной территории Советского Союза и подавлении Варшавского восстания летом 1944 года". 22 июня 1941 года у нас в Германии не было в СС выше ротного звена ни одного разведчика. В 1944 году у нас уже были "свои эсэсовские бригады".
Другой свидетель, В.Т. Жуковский – командир одного из полков РОА, участвовал в свое время в инспектировании бригады, показал:
"После посещения нами этой бригады мы составили акт о ее боевой готовности, где было также указано, что солдаты этой бригады являются морально разложившимися, занимаются бандитизмом и грабежом. Что у всех солдат при себе имеется большое количество золотых вещей, награбленных у мирных жителей. После ознакомления с нашим актом Власов приказал включить бригаду… в дивизию".
