Джулия невольно сжала кулаки. Ей ужасно хотелось ударить его, но воспоминание о болезненных ударах мужских кулаков было слишком живо в памяти, и она удержалась. Вместо этого она взяла льняной квадратный лоскут, окунула в воду, намылила и стала тереть Фальку спину, плечи, грудь.

Она отметила про себя негустую шерсть у него на груди, сужающуюся в полоску к поясу и уходящую по животу вниз, в воду. Ее рука двигалась кругами все ниже, но как только она коснулась живота, Фальк выпрямился и схватил ее за тонкое запястье.

– Хватит.

Он знал, что стоит только поддаться требованиям своего тела, как он тут же бросит Джулию на пол и возьмет прежде, чем вода высохнет у него на спине.

Джулия бросила тряпку в лохань и пошла, поискать частый гребень. Найдя, она вернулась и медленно и осторожно стала расчесывать ему волосы, пока не счесала все мыло. После этого она подняла ведро с холодной водой и без всякого предупреждения вылила ему на голову. В ответ раздались громкие ругательства. Джулия быстро отступила назад и протянула ему полотенце. Затем взяла со стола баночку с целебной мазью.

– Садитесь вот на этот стул, я смажу ваши раны.

Джулия смотрела из-под ресниц, как он, ступив на пол, вытерся и, обмотав полотенце вокруг пояса, сел на табурет. Открыв банку, Джулия взяла немного мази на пальцы и помазала небольшой порез у него на плече, потом зашла ему за спину, где у него были целых три пореза и большая ссадина, перешла направо и помазала сбитый локоть. Опустившись на колени между его ногами, она отодвинула влажное полотенце, обнажив две более серьезные раны на левой ноге. Над очагом кипела в котелке вода с целебным снадобьем, оставленная Гитой. Джулия осторожно полила кипятком на чистую тряпочку.

– Будет больно, – сказала она и прижала дымящийся лоскут к покрытой коркой ране на бедре Фалька.

Он с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Прекрати, женщина!

– Надо же, какие вы храбрые, норманнские рыцари, – с насмешкой проворчала Джулия.

Фальк что-то пробурчал и расслабился. Джулия отняла лоскут вместе с коркой и положила смягчающую мазь на открытую рану. То же самое она проделала с глубоким порезом на голени.

– Вот и все, – сказала она, наконец, вставая. – Думаю, жить будете.

– Не так быстро, женушка. – Фальк обхватил Джулию за талию и усадил к себе на колени. – Есть еще кое-что, что можешь дать мне только ты.

Его рука скользнула ей за шею и, взяв за затылок, приблизила ее голову к нему, а сам он наклонился и стал ее целовать в губы. Джулия застыла неподвижно, на миг, закрыв глаза, но когда ощутила его горячий язык, со всей силой оттолкнула его и подалась назад.

– Нет! Я не могу!

– Ты прекрасно знаешь, что неизбежно должно произойти этой ночью, – проговорил он вкрадчиво. – Как морю не помешать бить волнами о берег, так и ты не можешь помешать мне сделать тебя своей женой.

– Я тебе не жена! – Джулия хотела соскочить на пол, но он не дал, крепко держа ее за талию.

– Мы законно повенчаны по христианскому обычаю и высокому соизволению Вильгельма, короля Англии.

– Ха! Уильям никакой не король!

– Завтра, в Рождество, он будет коронован в Вестминстерском аббатстве.

Джулия тихо ахнула, неотрывно глядя на Фалька.

– Ну… тогда… я не люблю вас! Я презираю вас! Я ненавижу вас! Я не подчинюсь вам, норманн, никогда!

– Я не прошу у тебя любви, англичанка, небось, с ней хлопот не оберешься.

– Ах ты! – Джулия в бешенстве замахнулась и ударила Фалька по щеке.

Он выдержал удар без единого слова, потом улыбнулся и сказал:

– Мне нравится, с какой страстью ты ненавидишь.

С этими словами он еще глубже запустил пальцы в волосы Джулии, заставив ее придвинуться еще ближе, и впился в губы. На нее накатила слабость, закружилась голова, а губы, вместо того чтобы сурово сжаться, почему-то предательски поддались бесцеремонному нажиму чужих, мужских губ. Джулия вздрогнула, бросив баночку с мазью на пол, она почти бессознательно прижала руку к его небритой щеке, ощущая пальцами жесткую щетину.

Фальк развязал завязки на вороте ее платья, и она слабо вскрикнула, почувствовав холод на обнажившейся груди, и сразу же – горячее прикосновение его руки. Джулия попыталась сбросить руку, но он был сильнее, и как она, ни старалась, рука его не дрогнула. Пальцы его нащупали сосок и стали ласково гладить его. Внезапно он поднял голову, оторвавшись от ее вспухших губ, и хрипло произнес:

– Разденься.

Джулия залилась краской. Первым ее желанием было сказать что-то резкое, отказаться, но, наткнувшись на его взгляд, она поняла, что все бесполезно.

– Позвольте мне сначала встать.

Фальк разжал руки, и Джулия неуверенно встала на ноги, высматривая какой-нибудь темный угол, где можно раздеться, однако он остановил ее, схватив за подол платья.

– Здесь, миледи, у меня нет настроения гоняться за вами по комнате.

Стараясь оттянуть время, Джулия сняла туфли и носки, стоя на одной, потом на другой ноге, но упорно стараясь не опираться о колено Фалька. Потом она спустила с плеч платье, стащила его с бедер. Оно упало на пол, и Джулия осталась в одной рубашке, робко глядя на не сводящего с нее глаз мужчину. Дрожащая рука Джулии замерла у плеча, не решаясь снять последнее, что прикрывало ее наготу.

– Подойди. – Фальк обнял ее за талию, притянув к себе, спустил с ее плеч лямки рубашки, являя взору ее маленькие белые груди с розовыми сосками. Рубашка упала, смявшись, к ее ногам.

Джулия, опустив глаза, увидела, как рядом с ней упало полотенце Фалька, и краска стыда волной спустилась с ее лица вниз по шее. Фальк снова усадил ее себе на колени. Джулия дрожала, точно в лихорадке. Какое-то время он ласкал ей рукой грудь, а потом наклонил голову и приник губами к соску, водя по нему языком.

– Твоя кожа бела, как снег, а твои рыжие волосы как огонь. Ты лед и пламя. Растай для меня, моя маленькая жена, – пробормотал он, приподнимая голову.

Он раздвинул ей колени и, бормоча что-то успокоительное, положил руку на вожделенное место мягкого женского тела, которого так давно не касался. И встал, не отпуская от себя Джулию. Она вскрикнула, потеряв опору под ногами, и обхватила руками его шею. Фальк отнес ее на кровать и положил. Постель показалась Джулии очень холодной, но это длилось лишь мгновение, потому что он, горячий, лег на нее сверху. Джулия изо всех сил старалась взять себя в руки, и это стоило ей такого напряжения, что на лбу выступила испарина.

Когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, Джулия резко ударила его по губам. Он был так поражен внезапным переходом от покорности к непослушанию, что в ответ хлопнул ладонью ее по щеке, не больно, но достаточно чувствительно, так, что Джулия даже вскрикнула.

– Вы ударили меня!

– А ты ударила меня два раза.

– Но вы мужчина, такова ваша доля – принимать удары.

– А ты женщина, и твой долг – спать с мужем. А теперь хватит глупостей, я не хочу делать тебе больно. Но клянусь всем святым, моя жена не останется девственницей до рассвета.

– Я ни за что тебе не подчинюсь, – выпалила Джулия.

– Ну, тогда ты не оставляешь мне выбора. Я все равно получу свое.

Он шире раздвинул ей ноги коленом, и Джулия закрыла глаза, чтобы не смотреть на его красивое лицо и черные глаза, потому что один-единственный взгляд мог ослабить ее решимость, и она сдалась бы ему, словно какая-нибудь глупая служанка. Она будет лежать точно неживая, ему не удастся одурачить ее.

Фальк хотел еще немного поласкать жену, чтобы подготовить к тому, что ее ждало, однако, взглянув на ее каменное лицо, почувствовав ее неживое напряжение, понял, что это бесполезно. Уж лучше покончить со всем разом. Со стоном, чувствуя, как от острого наслаждения он весь покрывается гусиной кожей, Фальк двинулся вперед.

Джулия лежала, крепко сжав зубы, полная решимости не закричать, как бы больно ей ни было. Она вдыхала его запах, потому что ее нос был прижат к основанию его шеи. Стоит ей чуть повернуть голову, и она коснется губами его кожи. Нет! Она не смогла сдержать короткого вскрика, когда острая боль пронзила ее насквозь и она почувствовала что-то внутри себя. И только в этот момент до нее дошло, что отныне она всегда будет принадлежать этому человеку, их жизни неразделимы.