Ллойд нахмурился.

– В Лондоне вы – леди, Ксантия. Не забывайте, что здесь леди не только не работают, но и не садятся в ялик одни без сопровождающих.

– Что вы предлагаете, Гарет? Вы хотите, чтобы я нежилась в роскоши, разъезжала по светским салонам, а вы в это время будете управлять компанией?

Ллойд отшатнулся как от удара в лицо.

– Зачем вы так, Ксантия? Я этого не заслужил!

– Простите. – Она снова обхватила плечи руками, словно ей было холодно. – Вы правы, Гарет. Забудьте то, что я сказала.

Ллойд привлек ее к себе.

– Ксантия, вам нельзя так жить! – воскликнул он. – Здесь, в Англии, вы должны быть той, кем являетесь по рождению, – настоящей леди!

– Вы хотите, чтобы я забыла о годах, проведенных под опекой отвратительного мота и негодяя, равного которому трудно найти во всем Бриджтауне?

Гарет не стал развивать эту тему. Он знал, что Ксантии неприятно вспоминать о дяде, с большой неохотой предоставившем когда-то кров ей и ее братьям.

– Вы – сестра барона Ротуэлла, – сказал он, – родственница графа Шарпа, племянница светской львицы леди Бледсо. Почему вы не желаете принимать это в расчет? Почему вы отказываетесь следовать по тому пути, который предназначен вам от рождения?

– Потому что я не могу забыть о прошлом, – ответила Ксантия. – Эта компания сделала меня, благодаря ей я почувствовала себя человеком. Я благодарна Богу, что мой брат дал мне шанс, разрешив управлять ею. И сейчас компания Невиллов значит для меня очень многое. Вы и представить себе не можете, какую огромную роль она играет в моей жизни. Я никогда – слышите? – никогда не откажусь от нее! И если вы рассчитывали на мой уход из компании, то вы просчитались. Вам придется очень долго ждать!

Ллойд, который в этот момент подошел к двери, остановился. Какое-то время он молча смотрел на Ксантию, наконец проговорил:

– Я ничего не жду. Я давно уже оставил это бесполезное занятие. Бейкли найдет для вас ялик, я сейчас распоряжусь. – С этими словами Ллойд вышел из конторы.

Ксантия же быстро собрала документы, положила их в кожаный портфель и надела плащ. Спустившись на первый этаж, где работали клерки, она посмотрела по сторонам, но Гарета здесь уже не было. Сунув портфель под мышку, она попрощалась с клерками и вышла на улицу. Там, как всегда, царило оживление.

Из бондарни, стоявшей рядом с другими мастерскими, доносились звяканье и лязг металла. С берега реки, где располагался пивоваренный завод, тянуло запахом какой-то кислятины, но этот запах заглушала ужасная вонь тухлой рыбы.

Ксантия свернула в узкий, мощенный булыжником переулок, который вел к лестнице. По ней можно было спуститься прямо к реке. У лестницы ее ждал Гарет Ллойд, а внизу, на волнах, покачивался ялик. Лодка была новой и крепкой. На рукаве куртки лодочника красовалась медная бляха, свидетельствовавшая о том, что у него имелось разрешение на перевозку пассажиров.

Ксантия сразу же поняла, что Гарет хочет сопровождать ее.

– Уже поздно, – сказал он, – я отослал Бейкли на причал. Он должен выслать грузовую баржу к ставшему на якорь «Попутному ветру» и передать Стреттону, чтобы тот приготовил к завтрашнему дню рапорт о рейсе.

Ксантия была практичным человеком и не стала ссориться с Гаретом – решила, что будет лучше, если она явится в Вестминстер в сопровождении джентльмена. Это наверняка понравится Памеле.

– Вам не стоило утруждать себя, – сказала она, подавая ему руку.

– Какие пустяки… – пробормотал Ллойд, помогая ей спуститься с лестницы.

Они сели в ялик, и лодочник оттолкнулся веслом от берега.

Ксантия сосредоточенно разглядывала берег, стараясь не обращать внимания на сидевшего рядом с ней человека. Ей нравился вид на Лондон, открывшийся с реки. Это был не чопорный и элегантный мир Мейфэра и Белгрейвии, а живой, дышавший полной грудью мир коммерции и торговли, мир пакгаузов и контор, погрузочных кранов и грузовых судов. Тут на волнах покачивались лодки и постоянно между судами и берегом курсировали баржи, перевозившие грузы. Мужчины чувствовали себя в этом мире как рыба в воде, а женщина была здесь, конечно, чужеродным элементом – в этом Ллойд был прав.

Ксантия стремилась стать частью этого мира, но порой ощущала, что не вписывается в него. На территории доков, конечно же, были и другие женщины, но они в отличие от Ксантии не принадлежали к высшему классу общества. Это были хозяйки лавок, прачки, швеи, жены торговцев и вездесущие проститутки, наводнявшие все порты. Ксантия давно уже привыкла к ним. По ее мнению, Гарет был не прав, когда называл ее настоящей леди. Она не чувствовала себя светской дамой.

Добравшись до дома на Ганновер-стрит, Ксантия узнала, что леди Шарп еще не встала. Однако она заранее распорядилась, чтобы Ксантию провели к ней в комнату, и слуга попросил гостью следовать за ним.

Переступив порог просторной спальни, Ксантия увидела, что Памела, закутавшись в шерстяную шаль, лежит на длинном обитом бархатом диване. Рядом, на стуле, сидела ее дочь Луиза. Завитые локоны Луизы утратили свою первоначальную форму, а ее носик припух и покраснел.

– О боже мой, Памела… Луиза… – в растерянности пробормотала Ксантия, снимая перчатки. – Что случилось?

Луиза разрыдалась и, вскочив со стула, выбежала из комнаты. Памела же, криво усмехнувшись, проговорила:

– Не обращайте на нее внимания, моя дорогая. Девочке всего семнадцать. В этом возрасте все кажется трагедией.

Ксантия бросила перчатки на маленький столик у стены и села на стул.

– Но что у вас происходит? – Она взяла леди Шарп за руку. – У вас в доме сегодня все вверх дном. Слуги снуют бесшумно – как тени. А вы до сих пор в халате, хотя близится время ужина! Вы неважно себя чувствуете, я вижу это по вашим глазам.

Памела снова усмехнулась:

– Я действительно чувствую слабость, дорогая. Но это со временем пройдет. Я хочу сообщить вам одну потрясающую новость. Шарп был вне себя, когда узнал об этом.

Ксантия насторожилась:

– Говорите скорее, иначе я сойду с ума от волнения и беспокойства!

Памела положила ладонь себе на живот:

– Дело в том, что я жду ребенка.

Ксантия ахнула:

– Силы небесные! Вы в этом уверены?

Леди Шарп с улыбкой кивнула:

– Да, конечно. Вам не верится? Знаете, я страшно разволновалась и даже испугалась, когда это выяснилось.

Ксантию тоже немного испугала эта новость. Памеле было уже под сорок. За двадцать лет брака она раз шесть была беременна, но сумела выносить и родить лишь двоих детей – девочек. Они были, конечно, очаровательными, но супругам очень не хватало сына.

– А вы ведь рады за меня, правда, Ксантия? Давайте не будем думать ни о чем плохом. Главное, что я получила шанс подарить лорду Шарпу наследника! Я была бы счастлива, если бы родила наконец сына!

Ксантия улыбнулась и, наклонившись, поцеловала Памелу в щеку.

– Я в восторге от этой замечательной новости, – сказала она. – Мне не терпится сообщить ее Кирану. Он тоже будет искренне рад за вас. Но теперь, дорогая моя, вам надо проявлять осторожность. Надеюсь, вы это знаете.

– Конечно, знаю. – Леди Шарп помрачнела. – Сегодня утром здесь уже были акушерки и доктора. И все меня осматривали и ощупывали. В итоге они подтвердили то, о чем я уже догадывалась и на что надеялась, и дали свои рекомендации. В течение следующих шести месяцев я должна относиться к себе как к хрупкому хрустальному сосуду. Мне нельзя даже без посторонней помощи спускаться по лестнице! Но я готова идти на любые ограничения ради того, чтобы в конце концов родить Шарпу сына!

Внезапно перед мысленным взором Ксантии возникло заплаканное лицо дочери Памелы.

– Бедная Луиза! – не сдержавшись, воскликнула она.

На глаза леди Шарп навернулись слезы.

– Да, ей не позавидуешь, – согласилась она. – Луиза только начала выезжать в свет, а тут вдруг моя беременность… Как это не вовремя! Мы потратили целое состояние на ее новый гардероб. Луиза, конечно же, страшно расстроена. А я пробуду дома до конца сентября…