Сердце у Питера так бешено колотилось, что его стук, казалось, был слышен всем.

На Сюзанне было все то же зеленое платье, в котором она появлялась на провинциальной ассамблее в Сомерсете и на концерте в Батском аббатстве. Ее волосы были уложены мягкими локонами, которые держала маленькая жемчужная диадема. На шее красовалось жемчужное ожерелье. Глянцевый жемчуг переливался и казался новым, и можно было побиться об заклад, что это рождественский подарок одного или сразу всех ее родственников. Возможно, и тонкий веер слоновой кости, который она сжимала в обтянутой перчаткой руке, тоже подарок.

Ее щеки горели румянцем, но глаза были потуплены. И ни тени улыбки на лице. Питер подумал, что она, верно, согласилась бы оказаться где угодно, только не здесь. Наверное, она никогда его не простит за этот бал и этот праздник запомнится ей как самый худший из вечеров.

– Рад снова видеть вас, сэр, – приветствовал Питер его преподобие Клэптона, отдавая ему поклон. Священник в ответ улыбнулся. – И вас тоже, мисс Осборн.

Она, подняв глаза, бросила на него быстрый взгляд.

– Благодарю, милорд.

За ними уже никого не было. И Питер, поспешив воспользоваться удобным случаем, заговорил.

– Не согласитесь ли вы танцевать со мной второй танец? – спросил он. – И первый вальс?

Последний, надеялся Питер, он тоже будет танцевать с ней.

Дедушка Сюзанны снова просиял. Она медлила лишь долю секунды.

– Благодарю вас, – ответила она. – С удовольствием.

Он немедля пригласил бы ее и на самый первый танец, однако боялся смутить в присутствии окружающих, отдав ей столь явное предпочтение перед другими. Он откроет бал, встав в пару с Барбарой.

Его преподобие Клэптон раскланивался с матерью Питера, с улыбкой обмениваясь с ней любезностями. Питер окончательно уверился, что имя Уитлиф этому джентльмену, как и Осборнам, ничего не говорит.

Сюзанна, присев в реверансе перед леди Уитлиф, снова потупила взор, а его мать – Питер это почувствовал – застыла в напряженном ожидании.

– Здравствуйте, мисс Осборн, – проговорила она, – как чудесно, что вы гостите в Финчеме в это время! Милости просим к нам на бал.

– Благодарю вас, мэм, – ответила Сюзанна, не глядя на нее.

Эта минута, наверное, стала для них обеих мучительным испытанием. Неужели, думал Питер, он настолько безумен, что поверил в возможность соединения с Сюзанной и дальнейшей с ней счастливой жизни? Но нет, он уже знает, что жизнь не сказка со счастливым концом, а потому будет бороться за свое счастье.

Щекотливый момент прошел, обе дамы по-прежнему находились в бальном зале и по-прежнему улыбались.

– Питер! – Барбара взяла его под руку. – Пора начинать. Я не склонна тянуть, раз уж мне предстоит открывать бал с моим братом-красавцем. Все дамы будут мне завидовать.

Питер со смехом вывел ее в центр зала, возглавив выстроившиеся пары, замершие в ожидании первого контрданса. И все его тревоги как рукой сняло, ему вдруг стало весело, а душа исполнилась надеждой. Ведь это все же Рождество – праздник, когда рождаются надежды и любовь и исполняются мечты.

– Как удивительно видеть здесь Сюзанну Осборн! – сказала Барбара. – Ты ее помнишь? Ее отец – тот самый злосчастный секретарь, что служил у сэра Чарлза. Он застрелился. Нам всегда запрещали водиться с ней, потому что ее отец всего лишь слуга. Правда, Эдит все равно с ней играла. Хотя, по-моему, между маменькой и мистером Осборном существовало нечто вроде дружбы.

– В детстве я видел Сюзанну только раз, – сказал Питер. – Но этим летом мы снова встретились, когда я гостил у Джона Рейкрофта, а потом еще раз осенью на свадебном завтраке в Бате, куда я ездил с Лорен и Китом.

– Вот как? – заинтересовалась Барбара.

Она бросила взгляд на Сюзанну, которая шла в паре с Тео, затем вновь зорко посмотрела на Питера.

– Неужели?! – воскликнула она.

Сюзанна с удивленным восхищением думала о том, что до того самого публичного бала в Сомерсете, в конце августа, она ни разу не бывала ни на балу, ни на ассамблее, а сейчас у нее позади целых два бала. Она вальсировала даже в Верхних залах Бата.

Сегодня же она явилась на бал не одна, ее, как и положено, сопровождала пожилая леди, ее бабушка. Один из ее дедушек, следовавших за ними, любезно улыбался всем молодым людям подряд, видя в каждом кавалера для внучки, а другой, глядя на них, подозрительно хмурился.

Хотя добрая половина приглашенных были явно людьми светскими и еще пару месяцев назад Сюзанна среди них растерялась бы, оробев, сегодня все они были настроены от души веселиться. Остальные гости, как показалось Сюзанне, очень напоминали соседей Френсис – простых провинциалов, которые всегда были ей симпатичны.

Бальный зал, щедро украшенный к Рождеству, смотрелся потрясающе, хотя и без украшений выглядел бы не хуже. Как удивительно: она двенадцать лет жила в двух шагах от Сидли и ни разу за это время даже не видела этого дома.

Она получила бы ни с чем не сравнимое удовольствие, думала Сюзанна после четвертого танца, когда очень юный и очень пылкий мистер Флинн-Поузи вел ее к бабушке, если бы…

Ах, эти «если бы»! Начиная с лета, ее жизнь просто переполнена этими «если бы».

Но она забудет о них на сегодня и станет просто наслаждаться вечером. Она танцевала четыре танца подряд, причем один из этих бодрых контрдансов – с Питером. Следующим танцем будет вальс.

И не стоит думать о нем как о последнем вальсе.

– Как хорошо ты танцуешь, Сюзанна! – похвалила бабушка, за руку усаживая ее рядом с собой. – И какая же ты хорошенькая! Я горжусь тобой и счастлива, что дожила до нашей встречи.

И тут же рядом с ними вновь оказался Питер. С обаятельной улыбкой он учтиво поклонился бабушке и, обратившись к Сюзанне, протянул руку. – Вальс, как помнится, за мной, мисс Осборн, – сказал он.

И вот она снова вальсирует с Питером. Однако на сей раз танец не захватил ее полностью, хотя она улыбалась, глядя Питеру прямо в глаза, вдыхала аромат его одеколона и получала невыразимое удовольствие от каждого танцевального па. Сейчас она помнила, что они в его доме, в окружении его многочисленных родственников и соседей. Что рядом ее родные, при мысли о которых глаза Сюзанны наполнялись влагой, а также ее друзья – ведь и Маркемы, и Морли в самом деле были ей друзьями. Ей так и осталось неясно, что значило услышанное ею случайно от леди Маркем в свой адрес слово «обуза». Но как бы то ни было, сейчас леди Маркем была к ней добра и продолжала бы заботиться впредь. Должно быть, оставшаяся у тебя на руках сирота, с которой не знаешь, что делать, действительно может показаться обузой.

И конечно же, Сюзанна помнила, что сейчас Рождество – время любви, праздник семейных радостей, мира и добра.

И это чудесно, подумала она.

– О чем задумалась? – спросил Питер, кружа Сюзанну в вальсе. Опять тот же вопрос. Он задавал его ей после прогулки к водопаду. Тогда она грустила.

– Глядя на тебя, понимаешь, что твое место в самом деле здесь, – сказала она. – Я рада видеть тебя в привычном окружении. Думаю, исполнение твоей мечты не за горами.

Улыбнувшись в ответ, он закружил ее в танце, и как-то так вышло, что они оказались за пределами бального зала. Питер взял Сюзанну за руку и, потянув за собой, целеустремленно зашагал к передней. Но они не дошли до нее, остановившись перед запертой дверью. Питер открыл комнату, провел туда Сюзанну и плотно затворил за собой дверь.

Сюзанна поняла, что это библиотека. Красивое, уютное помещение тускло освещалось огнем в камине да свечами, зажженными лишь на одном рожке каминного канделябра.

– Питер… – растерялась Сюзанна. – А как же вальс? Мои дедушки и бабушка…

– …знают, что я привел тебя сюда, – перебил ее Питер. – По крайней мере дедушки. Хотя бабушка, полагаю, тоже – очень уж благосклонно она мне улыбалась при встрече.

Выпустив руку Сюзанны, Питер широким шагом приблизился к камину и принялся ворошить угли: он явно тянул время.