Боже правый!

– Об этом я думаю сейчас меньше всего, – заверил ее Питер.

Но если это не шутка, то что же? У Питера голова пошла кругом, ему показалось, будто он, сам того не желая, направил лодку в неизвестные воды.

Сюзанна стояла, замерев, неподвижно, а Питер понурил голову. Их лбы соприкоснулись. Питер закрыл глаза и на миг замер. Сюзанна не пошевелилась.

Питер снова ощутил приступ невыразимой тоски, еще более глубокой, чем вчера после прогулки к водопаду.

Он открыл глаза и легко скользнул губами по губам Сюзанны.

Это длилось один миг – краткий и безумный, – потом Питер поднял голову и, устремив взгляд на церковь, вдруг осознал, что они продолжают крепко держать друг друга за руки.

Сюзанна прерывисто дышала, и Питеру в голову пришла ужасающая мысль: похоже, это – а впрочем, вне всяких сомнений – ее первый поцелуй. Но он не мог сделать это знаменательное для нее событие более значительным – снова поцеловать ее, но только по-настоящему, более глубоко и страстно.

Хуже ничего не придумаешь.

Не нужно было ее вообще целовать.

Он вовсе не из тех, кто любит играть чувствами молодых неискушенных учительниц. Как и своими собственными, если на то пошло.

Боже правый, ведь они всего лишь друзья! Только друзья!

– Я думаю, лорд Уитлиф, – тихо проговорила Сюзанна, – нам пора возвращаться. Гости начали расходиться, музыка смолкла.

Тьфу ты, пропасть! Ему бы извиниться перед ней. Но извинение привлекло бы ненужное внимание к тому, что, в сущности, поцелуем не являлось.

Питер до сих пор ощущал тепло ее мягких губ.

Ну почему, черт побери, он не послушал ее, когда она более недели назад утверждала, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна? В качестве доказательства своей неправоты он привел в пример Эджкомов. Вот только оставил без внимания тот факт, что граф с графиней не только друзья, но в первую очередь супруги.

Холостой мужчина и незамужняя женщина не могут быть одновременно и друзьями, и любовниками.

Как не могут они быть только друзьями. Самое скверное в том, что она возбуждает в нем плотские желания. Это никуда не годится.

– Я провожу вас, – произнес Питер, почувствовав несказанное облегчение оттого, что бал так вовремя закончился, предотвратив тем самым дальнейшие неблагоразумные поступки с его стороны.

Эджком с графиней ждали у своей кареты. Вокруг в радостной суматохе двигались экипажи и лошади, все прощались, желали друг другу спокойной ночи.

Питер, радостно улыбаясь, огляделся вокруг.

– А мы с мисс Осборн вас всех перехитрили! – крикнул он, когда они приблизились к толпе. – Мы с удовольствием прошлись и подышали свежим воздухом.

Бросив взгляд на Сюзанну, он увидел на ее лице широкую улыбку.

– Френсис, – проговорила она, – спасибо тебе за этот чудесный вечер, за то, что привезла меня сюда.

Эджком с улыбкой галантно протянул ей руку, чтобы помочь забраться в экипаж. Пожелав Питеру спокойной ночи, Сюзанна села в коляску вместе с графиней, а за ними – Эджком. Через несколько минут их кучер, ловко маневрируя, уже направлял экипаж сквозь толпу.

Питер, прощаясь, поднял руку, затем облегченно вздохнул и обратил свое внимание на мисс Рейкрофт, которая, сжав его локоть, возбужденно восхищалась удовольствиями вечера.

Но он слушал ее вполуха.

«Вам нужно победить дракона», – сказала ему Сюзанна в зале с закусками.

«Вам нужно победить дракона».

Постучав в дверь спальни Сюзанны, Френсис услышала какое-то невнятное бормотание, которое трудно было принять за приглашение войти. Однако, нажав на ручку, она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Ты еще не спишь, – проговорила она, открывая дверь шире. Сюзанна стояла возле окна, освещенная пламенем одинокой свечи, горевшей на туалетном столике. – Я подумала, тебе захочется обсудить свой первый бал. По дороге домой ты только и сказала, что вечер был чудесный, и все, после ты уж не проронила ни слова. Так, значит, «чудесный», Сюзанна? Больше ничего не скажешь? Лусиус предположил, что ты была столь немногословна из-за него. Но сейчас мы с тобой одни.

Она вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Сюзанна принялась задергивать шторы, сознавая, что повода не оборачиваться у нее больше нет.

– О, все было очень мило.

– Только мило? И чудесно? Разве столь сдержанной похвалой ты не выносишь вечеру приговор? – Тихо рассмеявшись, Френсис умолкла в ожидании, пока подруга возилась со шторами. – Сюзанна! Ты что, плачешь?

– Да нет, разумеется, нет, – запротестовала было Сюзанна, но голос ее постыдно сорвался.

– Ты плачешь! Ах ты, моя бедняжка! – воскликнула Френсис, торопливо приближаясь к Сюзанне. – Что случилось?

Сюзанна надтреснуто рассмеялась и, отвернувшись, полезла в карман ночной сорочки за носовым платком. Она заметила, что Френсис тоже готова ко сну – в синей ночной сорочке до пола и с распущенными по спине волосами.

– Мне стыдно, что я перед тобой так раскисла, – проговорила Сюзанна, вытирая нос, – тем более сколько-нибудь серьезной причины тому нет. Мне нечего горевать. Напротив, это был замечательный, просто чудесный вечер! Я никогда его не забуду. Бал превзошел все мои самые смелые ожидания. Я пропустила всего два танца – и то один из них могла бы танцевать: меня приглашал мистер Финн, но мисс Ханидью почувствовала себя плохо, и мне пришлось проводить ее к столу. А потом, когда объявили последний танец, мы с виконтом Уитлифом решили, вместо того чтобы танцевать, пойти прогуляться.

Френсис устроилась на стуле возле туалетного столика, а Сюзанна села на кровать. Она подтянула колени к груди и, обхватив их руками, подоткнула под ступни полы сорочки.

– Как в старые добрые времена, – улыбнулась Френсис. – Я, признаться, до сих пор скучаю по тебе и по всем нашим. Мне порой так не хватает школы и ночных посиделок с тобой и остальными. Я не хочу сказать, что с готовностью променяла бы свою нынешнюю жизнь на ту, но… даже счастливый выбор порой вынуждает нас чем-то жертвовать. Человек так устроен, что ему всегда хочется всего и сразу.

– А ты довольна вечером? – спросила Сюзанна.

– Конечно, – ответила Френсис. – Здешние ассамблеи мне гораздо милее любого самого грандиозного бала. А этот стал особенным: ведь там была моя подруга, которая пользовалась успехом. И там звучал вальс, мы танцевали его с Лусиусом, словом, вечер удался на славу.

– По возвращении в Бат мне будет о чем рассказать Клаудии, Анне и мистеру Хакерби, – откликнулась Сюзанна. – Как я вальсировала на настоящем балу… ну или почти настоящем – да еще с кем! С самим виконтом! Это не герцог, конечно, но все же важная персона.

Сюзанна всегда шутила, что непременно найдет себе герцога. Она, улыбнувшись, прижалась лбом к согнутым коленям.

– Как все же прекрасен вальс! С ним не сравнится никакой другой танец, – вздохнула Френсис. – Ах, он такой… романтичный!

– Да. – Прикрыв глаза, Сюзанна вспомнила, что за чудо был этот вальс. Ей казалось, она парила над полом, почти его не касаясь. Ей подумалось, что, мечтая полететь, как птица, она на самом деле мечтала о вальсе. Вот только вальс еще лучше – ведь это полет в объятиях кавалера, благоухающего одеколоном, мускусный аромат которого кружит тебе голову. Во время этого танца мечта и реальность соприкоснулись, слились воедино, подарив ей истинное счастье – одну из редких интерлюдий, что иногда случаются в жизни каждого.

То было настоящее чудо.

Она всегда будет вспоминать этот вальс с восхищением и некоторой горечью. Сейчас она боялась, как бы горечь не взяла верх.

И вдруг слезы самым постыдным образом снова полились у нее из глаз, закапав прямо на сорочку. Сюзанна пыталась их сдержать и неожиданно громко икнула.

– О Боже, – произнесла она и, сделав попытку засмеяться, вновь полезла в карман за платком, – ты, верно считаешь меня круглой дурой.

После этих слов они ненадолго замолчали, испытывая некоторую неловкость.