— Прошу внимания, — сказал распорядитель лекторским голосом и снова поднял правую руку в просительном жесте. Потом он сказал что-то еще, но Вита не услышала, потому что в этот момент за стол плюхнулся Демьян, сжимая в руке несколько стодолларовых купюр.

— Дуром взял! — он фыркнул, бросил деньги на стол, поправил очки, хлопнул ладонью по своему бритому затылку, пальцем стер кровь со щеки Стаси, взял ее рюмку и опрокинул в рот. Подошла официантка и поставила перед Витой заказанный коктейль. Она отпила глоток и сморщилась, поняв, что заказала ту же текилу, только с гранатовым и лимонным сиропом.

— …что встречайте — Красная Ведьма!!! — крикнул распорядитель, и вслед крику плеснулся густой рев зрителей, и Вита снова посмотрела на сцену, где за это время произошли изменения — один из «гладиаторов» сбросил плащ, оказавшись невысокой, по-мужски мускулистой женщиной, с ярким макияжем и огненно-рыжими волосами, заплетенными в длинную французскую косу. Как и предыдущие бойцы, Ведьма тоже была в юбочке, но ее наряд дополняли еще и кожаный бюстгальтер со множеством заклепок, головной обруч и шесть широких браслетов — по три на каждой руке. Вместо меча «гладиаторша» держала грозного вида кнут с блестящим стальным треугольником на конце ремня, она чуть покачивала этим треугольником и с ленивой снисходительностью улыбалась в зал.

Вторую участницу боя распорядитель представил как Мурену. Мурена оказалась худой, свирепого вида казашкой, и явно не была так популярна, как Ведьма, потому что ее встретили достаточно жидкими криками. Полное отсутствие макияжа подчеркивало ее молодость, припухшие узкие глаза смотрели недобро, глянцевитые черные волосы были пострижены очень коротко и лежали, как приклеенные. Ее наряд не отличался от наряда соперницы, с той разницей, что браслетов было четыре, и украшали они не руки, а ноги Мурены. В руке она тоже держала кнут с треугольным наконечником. На телах обеих «гладиаторш» отчетливо виднелось множество шрамов — как старых, так и довольно свежих.

— Женщины?! — изумленно спросила Вита. Стася не ответила, она не слышала, она уже вся была там, на «арене», а за столом осталось только тело в золотистом платье, подрагивающее от возбуждения.

— Круто, правда?! — крикнул Демьян и подвинул свой стул поближе к Вите. — Тут не столько результат, сколько процесс… В самом начале они дрались без лифчиков, но это правило почти сразу отменили — во-первых, они жаловались, что грудь мешает нормально двигаться, понимаешь? — он подмигнул. — А во-вторых, в первый же день одна баба так другую хлестнула по груди, что сосок начисто срезала. Сама понимаешь, в таких условиях дамы работать не хотят — желают, чтобы все их половые признаки оставались при них. Ну вот, теперь и в лифчиках, — закончил он с легкой тоской.

Распорядитель что-то выкрикнул, ударил гонг, кто-то из зрителей гаркнул: «Девчонки, давайте!», следом раздался вопль «Ведьма, фас!», откуда-то из-под потолка обрушился готический рок, и «девчонки» заскакали по «арене», выкрикивая в адрес друг друга какие-то гадости. Сухо и хищно засвистели кнуты, и треугольнички на их концах превратились в маленькие серебряные молнии. Почти сразу Мурена взвизгнула, и на ее бедре появилась красная полоска.

— Есть контакт! — весело констатировал Демьян и непринужденно обнял Виту за плечи, потом ткнул в сторону дерущихся указательным пальцем. — Заметь, маленькая, перед тобой наглядная модель капитализма. Что капитализм по сути — голая биология, выживает сильнейший — никаких правил, никакой жалости. Доберешься до чужой глотки раньше, чем до твоей доберутся — выживешь. Так вот оно — во всей красе! Наблюдаешь вот так со стороны и чувствуешь себя богом.

Вита повернулась и очень внимательно посмотрела в черные стекла, закрывающие глаза «бога», потом заставила себя улыбнуться, поправила украшение на шее, слегка поморщившись от начавшей разрастаться боли, и спросила, сколько всего женщин-гладиаторов в «Брильянте». Оказалось, что шесть — «действующих», как выразился Демьян, и Вита не стала уточнять, что из себя представляют «недействующие». Ее интересовало только одно — есть ли среди «гладиаторов» Элина. Конечно, это было сомнительно — даже если Элина с помощью Чистовой и «перестроилась» капитально, гладиаторство она вряд ли потянет. Скорее всего, Нарышкина-Киреева работает или в «театре», или в «зоопарке», о которых рассказывал Султан, а значит все-таки придется туда идти. Машина ее подруги Риты здесь, значит где-то здесь должна быть и Элина. Хоть бы она оказалась кем-нибудь безобидным — встречи с Кужавским Вите было вполне достаточно.

Кто же его убил?

…шел мимо какой-то мужик с оружием, увидел маньяк к девушке пристает…

А если не мимо? Если он шел следом?

Вита вздохнула, посмотрела на часы и ужаснулась — она сидела в цирке уже почти сорок минут и до сих пор ничего не узнала. Нужно было получить описание «гладиаторш» и переходить в «театр» или «зоопарк» — среди зрителей Элины не было. Она быстро допила коктейль, закурила и на мгновение закрыла глаза. Все звуки слиплись, превратившись в единую мелодию, пульсирующую в некоем жутком ритме, словно в зале билось огромное отвратительное сердце.

— …моя ты сладкая. Я тебя вчера не видел.

— Демьян, пусти! Я опоздаю!

Вита приоткрыла один глаза и увидела, что лысый держит за руку высокую худощавую брюнетку с зачесанными назад волосами. На ней было узкое синее платье, а лицо закрывала маска, но не такая, как у них со Стасей — полная, черная, ажурная, с разрезами только для глаз и для рта. Но ни маска, не полумрак не помешали Вите узнать женщину, в голос которой ей уже не раз доводилось вслушиваться, сидя на скамеечке во дворе этой женщины.

— Редкий случай поймать тебя вот так! — надрывался Демьян, не обращая внимания на сердитые взгляды Стаси. — Садись к нам на чуток, вкуси чего-нибудь!

— Да ты меня уже достал! — взвизгнула ажурная маска резким голосом опытной ругательницы. — Пусти руку, больно!

— Тео, ну ты кончай брыкаться! Может прямо здесь изобразишь?!

— Да пошел ты!.. — девушка вырвалась и торопливо начала пробираться между столиками. Демьян засмеялся и вернул свою руку на плечи Виты, которая впилась глазами в узкую спину удаляющейся Тео.

— Еще одна гладиаторша? Кто такая?

— Кто, Теодора?! — Демьян ударил ладонью по столу и свистнул, подбадривая кого-то из дерущихся. — Нет, она из «театра». Очень своеобразная…

— Демьян давно ее взалкал, только для этого придется ему самому напоказ выставиться, а он не желает, вот и мается, — заметила Стася и снова уставилась на «арену». Вита прищурилась, продолжая смотреть на Тео, которая остановилась возле одного из столиков, на повышенных тонах разговаривая с какой-то аристократичной дамой.

— Теодора? Что это за имя?

— Не настоящее, конечно. Говорят, она из местных. Хотя вообще сестрички местных не берут, больше мигрантов — азиатов да кавказцев, они же сейчас к нам тоннами валят, так что город по швам трещит, русскому человеку жизни никакой не стало! — Демьян зло уставился на казашку с рыбьим псевдонимом, уже сильно исхлестанную, вплоть до лица, и истекающую кровью, и довольно оскалился. — Я бы этих мигрантов собрал всех в одну кучу и на танке по ним, чтоб в пюре!.. Ну, ты маленькая, не поймешь, что тебе-то.

Вита, удерживая взгляд на «Теодоре», которая действительно была местной и никакой не Теодорой, а Элиной Максимовной, поправила на Демьяне сползшие очки, взяла Стасю за руку и начала водить пальцем по крупному бирюзовому кабошону в одном из ее колец, и Стася слегка подвинула свою руку к ней, продолжая смотреть на «арену».

— А что за сестрички? — спросила она с простодушным любопытством. — Красивые?

— Как же! — презрительно отозвалась Стася с полным сознанием своего превосходства. — Страшные, как моя жизнь! Особенно Рита — Рая, старшая, еще ничего. Это их клуб. Их и еще кое-кого.

Элина сунула под нос «аристократке» кулак с торчащим средним пальцем, в полном соответствии со своим прямолинейным и не отличающимся добродушием характером, и быстро пошла к двери.