Времени было в обрез.

Эми тщательно обдумала побег и теперь точно знала, что нужно делать. Она уже заметила место, где полотно палатки не совсем плотно прилегало к земле. Она была достаточно гибкой и подвижной, чтобы проскользнуть в эту узкую щель. Но самое главное – она окажется на улице далеко от часовых. Если удастся добежать до леса, а это примерно футов тридцать, то она будет в безопасности.

Эми беззвучно подкралась к щели и распласталась на земле, потянув ткань вверх, – до тех пор пока та не оказалась достаточно высоко, чтобы пропустить наружу худенькое тело девушки. Она начала медленно протискиваться наружу, лишь однажды взглянув на Малика и убедившись, что тот крепко спит. Наконец-то Эми вдохнула свежий воздух раннего утра, и он дал ей силы бороться до конца – до тех пор, пока она не оказалась по другую строну палатки, грязная, измученная и исцарапанная, но свободная.

Эми тревожно осмотрелась, внимательно прислушалась, но не увидела и не услышала ничего подозрительного. Немного отползла на четвереньках в сторону, потом поднялась в полный рост. Подождала, пока сердце немного успокоилось, и изо всех сил помчалась к лесу.

– Что ты здесь делаешь, дорогая? – поинтересовался Калид, выходя на террасу и обнимая Сару. – Солнце едва поднялось. Слишком рано бродить здесь полуодетой. Пойдем в спальню.

– Не могу спать, – ответила Сара, взглянув через балюстраду на вымощенный плиткой двор, по которому неторопливо расхаживала стража. – Все время думаю об Амелии Райдер.

Калид снял шерстяную рубашку и набросил ее на плечи жены.

– Я уже послал мятежникам письмо. А как только получу ответ, решу, как действовать дальше.

Сара взглянула на мужа. Лицо его сейчас едва вырисовывалось в мутном свете утренней зари.

Она уже десять лет делила с ним главные покои дворца, а гарем стоял практически пустым; в нем жила его бабушка да несколько пожилых родственниц. С тех пор как Калид женился на ней, Сара стала его единственной женщиной. Она до сих пор восхищалась его способностью нарушить веками сложившийся уклад. И это было сделано ради нее – Сары Вулкот из Массачусетса. Но одно осталось неизменным: Калид по-прежнему занимал пост паши Бурсы и наместника султана в Западной империи. Он мог не соглашаться с философией или тактикой Хаммида, но умудрился сохранить и свое положение, и свою жизнь, в то же время обеспечив определенную свободу и автономию своим подданным.

Сара боялась, что это может измениться, причем скоро. Похищение Амелии Райдер способно нарушить то непрочное равновесие, которое удалось установить Калиду, и породить конфронтацию. Калид надеялся сохранить мир, до тех пор пока Хаммид не отойдет в лучший мир и не оставит трон своему куда более разумному брату, но Хаммид продолжал дышать, а Малик-бей с каждым днем становился все сильнее. Сара всем своим существом ощущала, как неуклонно повышается давление, – словно она стоит на вулкане, из которого понемногу выходит пар, а земля под ногами едва выдерживает натиск лавы. Она знала, что и Калид чувствует опасность, но по своему обычаю будет стараться успокоить ее.

– Я помню, каким странным все мне казалось, когда я впервые очутилась здесь, – внезапно призналась Сара. – А я ведь явилась в Топкапы по доброй воле – меня не бандиты похитили из дилижанса.

– Зато ты обвиняла меня в том, что я тебя украл, – улыбаясь, возразил Калид. – Я же, напротив, видел в нашей сделке лишь вполне законную торговлю.

– Я и сейчас не нахожу в этом ничего забавного, – сухо заметила Сара.

Калид рассмеялся.

– Думаю, что султанский дворец и до сих пор не пришел в себя после твоего появления здесь. Роксалена – определенно.

– Даже трудно представить, что она замужем за братом Малик-бея, – задумчиво проговорила Сара. – Осман всегда казался таким разумным и сдержанным – он совсем не похож на брата бандита.

– Осман ведь убежал с Роксаленой… Представляешь, как много скрывается под этой спокойной внешностью? А кроме того, Малик вовсе не похож на Османа…

– Что ты имеешь в виду?

– Я помню его еще мальчиком, когда Осман привозил его в Топкапы. Уже тогда он был…

– Каким?

– Другим. Сильной личностью… – Калид задумался. – Запоминающейся.

Сара внимательно взглянула на мужа.

– Ты восхищаешься им, так ведь? – спросила она. Калид пожал плечами.

– Ну, скажем, думаю, что понимаю его. Если бы судьба уготовила мне родиться в других условиях, я бы сейчас вполне мог оказаться на его месте. Мало кто в этой стране видит в Малике мужественного борца за свободу, а не разбойника и не преступника. Ты всегда была сторонницей демократии, насколько я помню. И именно за нее сражается Малик, так ведь? Думаю, что ты должна быть на его стороне.

– Возможно, я смогла бы гораздо более сочувственно отнестись к его делу, если бы он не похитил племянницу Беатрис, – мрачно проговорила Сара.

– И если бы победа его дела не означала в конечном итоге потерю Бурсы для твоего сына, так ведь? – негромко добавил Калид.

Сара промолчала.

– Дилемма, дорогая, не так ли? – Освободим рабов, долой тиранов! Разве могла ты когда-нибудь представить, что твой собственный ребенок может потерять свои наследственные права и привилегии из-за твоих же американских идеалов?

– Тарик стал бы превосходным правителем, – с печалью в голосе заметила Сара. – Мудрым и справедливым. И привел бы этот край прямо в двадцатый век.

Калид крепче обнял ее за плечи.

– Дни султана и всей системы сочтены.

– Ты будешь тосковать по ним?

– Я надеюсь пережить переворот и образовать новое правительство. И сохранить в неприкосновенности свою семью.

– Так значит, ты действительно на стороне Малика?

– Давай скажем просто, что я не на стороне султана, – сухо ответил Калид. – Я, конечно, и дальше буду стараться найти компромисс, но совершенно очевидно, что шансов на него становится все меньше и меньше. Одно я могу сказать с полной определенностью: когда придет время драться, я не подниму меч за султана.

– Ты пойдешь с Маликом? – уточнила Сара. Она не могла поверить, что они на самом деле это обсуждают; обычно Калид обходил стороной эту тему, будто не понимал, что все равно придется делать выбор, но Сара знала, что он не останется в стороне и не позволит, чтобы его судьбу решали другие.

Если два войска встанут лицом к лицу, он непременно окажется на коне впереди одного из них. Он поцеловал ее в лоб.

– Не волнуйся сейчас об этом. Нам нужно решить проблему с Амелией Райдер. Если она похожа на тебя, такую, какой ты сюда приехала, то Малика можно лишь поздравить – он не соскучится. Я почти получаю удовольствие от мысли, как ему придется повозиться с американкой из Бостона – благо, я сам имею немалый опыт. Ну, пойдем же! Давай хоть позавтракаем. Солнце уже высоко, и скоро Мемтаз приведет детей.

Сара взяла его протянутую руку и пошла за ним в дом.

Едва Малик открыл глаза, как заметил, что пленницы его и след простыл. Веревки, которыми она была связана, валялись разорванными на грязном полу. Возле стенки палатки была видна куча свежевырытой земли.

Он стремительно вскочил, натянул рубашку и выбежал на улицу.

– Анвар! – закричал он и тут же налетел на Матку, которая держала в руках миску. Ее содержимое тут же вылилось на землю.

Верный друг появился из соседней палатки с помятым от сна лицом, но с пистолетом в руке.

– В чем дело? – забеспокоился он.

– Она сбежала! – выпалил Малик, бегом направляясь к своему коню.

– Кто сбежал?

– Американка. Я догоню ее! – Малик отвязал коня и взлетел в седло.

– Да как она могла убежать? Ты же ее связал, словно свинью перед убоем! – недоумевал Анвар.

– Сам не знаю, как, но сбежала. Мне необходимо ее вернуть! – Малик пришпорил коня, и тот рванул с места.

– Ты не можешь сейчас уехать: нам необходимо обговорить следующий налет!

– Я скоро вернусь! – на ходу ответил Малик. – Она не могла уйти далеко!