– Это точно, – соглашается Хайо. – Что тебя туда занесло?

Оказывается, какую-то часть своего рассуждения я произнес вслух.

– Не знаю… Ладно, пес бы с ней. – Мне не хочется прекращать разговор, кажется, что в этом путешествии есть что-то очень важное. Но аргументов в пользу этой важности нет и не предвидится. Если удастся – вернусь туда, разведаю прицельно, что там происходит.

– Я туда потом спущусь с тобой. Разберемся, починим. Может быть, просто наплыв новичков. Или какой-нибудь яркий талант там поигрался… – задумчиво говорит Хайо и еще раз повторяет: – Разберемся…

– Что у нас со временем? – спрашивает Лаан.

– Еще часа два – и пора, – решает Кира.

На морде тенника легкая задумчивость, он косится на меня, будто жует какую-то важную информацию и раздумывает, плюнуть ею в меня или я могу пока пожить спокойно.

– А Альдо где? – Без белобрысого на зачистку идти бесполезно.

– Там, вторая дверь направо по коридору. Нуждается в утешении.

– Что с ним еще случилось?

– Просил любви и ласки. Едва не получил.

Хайо закатывает глаза. Утешать приятеля, который уже впал в параноидальный бред по поводу моей персоны – это предсказуемо, – и будет считать, что все в сговоре со мной – и это предсказуемо, – придется именно ему. Каким чудом у Хайо раз за разом получается сделать из капризного кошмара вполне работоспособную боевую единицу, знает только сам Хайо.

Он удаляется, а мы остаемся на кухне втроем. Я разглядываю в новехонькой блестящей ложке свою морду. Черные волосы сострижены под машинку, синие от щетины щеки, нос с горбинкой. Типовой террорист кавказской национальности. Смотрю на Лаана – сейчас мы с ним полная противоположность, инь и ян. Он белокожий, длинные волосы светло-пепельные, перехвачены по лбу кожаным шнурком. Голубые глаза, короткая борода от уха до уха. В мочке уха – толстая шелковая нитка, с нее свисает какая-то позеленевшая от старости монетка. Настоящий викинг.

Внешность Смотрителей хорошо отражает характер. Мультипликационный Альдо – манерный и капризный, крепыш Хайо – надежный и справедливый, медведь Лаан – флегматичный и рассудительный, но в бою – берсерк. Полная и плавная в движениях Витка – лучший целитель, каких мне доводилось видеть, бесконечно добрая и терпеливая. Лик – тоже целитель, но в традициях фэнтези – тонкий, нервный, со здоровенными внимательными глазами и впалыми щеками. И характер у него соответственный – он фанатик, но фанатик по-хорошему. Один я, Тэри-перевертыш, не пойми что, всякий раз – разный, и по виду, и по характеру. И только Городу ведомо, зачем я нужен такой.

Лаан говорил, что я перевертыш, потому что работаю за двоих. Смотрителей должно быть семеро, но после гибели Келли и Ранэ двоих новых пока не нашлось. Это было еще до меня, и я только по обрывкам рассказов знаю, какими они были. Пара не разлей вода, всегда вместе. Они и ушли вместе – Ранэ погиб на зачистке, и Келли отправилась следом за ним по своему выбору. Теперь они уже легенда. После них Город выбрал меня – и превращает во что хочет.

Впрочем, все это только наши догадки.

Объективная же реальность в том, что мне предстоит участвовать в зачистке. Должно быть, поэтому мне и вспомнились Келли с Ранэ. Нам предстоит обезвредить самую грязную и опасную ветку городского метро – пройти от начала до конца, изводя или отпугивая всю пакость, что завелась там.

Беру книгу, лежащую на подоконнике, глажу по кожаному переплету. Книга – неотъемлемый атрибут нашей кухни, но еще никому не удавалось прочитать ее от начала до конца. Текст меняется каждый день. На этот раз – сборник коротких сказок. По сказке на страницу. Открываю на своей любимой, тринадцатой. Сказка коротенькая, как раз успею прочесть и допить чай.

«…Он был наемник, солдат удачи. Он прошел континент от края до края, и дорогой его была война, и война была его жизнью, хлебом, вином и сном. Воздухом и болью, землей и удачей его была война. И он устал от войны, и виски его покрыла седина, лицо – вечный загар, а тело – шрамы.

Она была молоденькой девчонкой из обычной семьи. В меру избалованной, в меру – внимательной к кому-то, кроме себя. Она не умела ничего особенного, она не была чем-то необыкновенным. Она была привлекательна свежестью молодости и обаятельна еще детской мягкостью.

Они не должны были встретиться – но все же встретились в каком-то парке. Она заговорила первой, спросив сигарету.

До утра они бродили по темным улицам города и вместе встретили рассвет, и он подстелил на набережной свой истрепанный всеми ветрами войны китель, и солнце медленно и величаво всходило над заливом.

Когда блистающая алая дорожка прочертила к ним свой путь, их губы впервые встретились.

«Останься!» – сказала она утром следующего дня, впервые просыпаясь не одна.

И он остался.

Ночью им снились сны. Ей – поля, усыпанные цветами. Ему – гарь и пепел и лица товарищей, к которым он не вернулся.

Каждое утро они просыпались в очень разных мирах. Каждый вечер засыпали, пытаясь проложить дорожки друг к другу. У них даже получалось.

Но чем дальше – тем реже.

«Отпусти!» – сказал он как-то утром.

«Куда же я отпущу тебя? Скоро родится наш ребенок…» – ответила она.

Ей снились поля, усыпанные тюльпанами и ландышами. Ему – горящие города и падающие на землю самолеты.

Они жили вместе.

Долгие, долгие годы …»

М-да, ну и фантазия у автора. Такой маленький кошмар на двоих. У людей такое случается сплошь и рядом, и многие называют это счастьем. Интересно, кто пишет эту книгу? Если верить Хайо – сам Город. Охотно верю – таких историй Город видел миллионы, а люди рассказали бы ее по-иному. И тенники тоже – если бы вообще заинтересовались таким сюжетом. Сказка грустная и страшная, она мне нравится, и я надеюсь запомнить ее – может быть, кому-то будет интересно ее услышать. Хотя я всегда был паршивым рассказчиком.

Возвращается Хайо, ведя за руку вполне спокойного и сияющего дружелюбием Альдо. Всю жизнь пытаюсь понять, что крепыш с ним делает. По голове гладит? Морду бьет? Трахает? Пес их разберет, но результат – налицо. Как всегда. Здесь ничего не меняется – ни отношения Смотрителей, ни проблемы, наваливающиеся раз за разом. Мне холодно и муторно, словно под ребра насовали снега и он никак не растает. Даже слегка подташнивает. Неяркий свет на кухне режет глаза, как нож. Хочется закрыть глаза и уйти прочь, на одну из первых завес. Забраться под одеяло с книгой или попросту с сигаретой, включить обогреватель и не думать ни о чем…

– Нашел время, – шипит Кира и, вставая сзади, кладет мне руки на плечи.

Ладони горячие, словно по венам течет крутой кипяток, и я подставляю затылок под массирующие прикосновения. Кажется, он знает все энергетические точки на моем теле – пальцы попадают ровно туда, куда надо. Но легче мне не делается – за минутным облегчением приходит волна тошноты и озноба.

Кира настораживается, я чувствую это по движениям рук. Что-то ищет у меня в волосах, внимательно перебирая пряди. И наконец выуживает то, что искал, больно дернув, вновь шипит и кладет находку на стол перед нами. Тонкая черная нить, чуть потолще волоса, извивается на столе, сворачиваясь в петли.

Колдунка.

Маленькая магическая нить работы тенников, энергетический паразит.

– Где ты это подобрал? – брезгливо спрашивает Лаан.

Вспоминаю, с кем общался в последнее время. Из всех присутствующих только Кира имел возможность подсунуть мне эту дрянь. Но это абсурд даже для тенников, погрязших в интригах и сложных заговорах. Сам подсадил, сам выловил?

Мне делается совсем не по себе. Колдунка отцепилась от меня, но успела высосать почти всю энергию. Еще немного – и я мог бы на долгие месяцы забыть о возвращении на эту завесу. Или оказаться чуть покрепче и свалиться на зачистке. Возможно, уже навсегда.

– Кира, ты можешь определить хозяина? – спрашивает Хайо.