В тот же день, разобравшись с небольшими дрязгами в Посольском центре, я забрала Даниэля после работы из Южного офиса Тоцци, и мы вдвоем вылетели в малышатник. Братец не протестовал, но был невесел и напряжен, я не спешила лезть с разговорами. Я тоже нервничала.

Когда мы вышли из флаера, Даниэль обнял меня и прошептал на ухо

— Все будет хорошо…

Только после его слов я поняла, насколько сильно взвинчена и насколько важно для меня то, что произойдет. Я благодарно прижалась к своей заклятой половинке, понимающей меня лучше, чем я сама.

Мда,… планировалось, что этот визит будет психологической растяжкой для Даниэля, может и будет, но и для меня это растяжка тоже.

Мой Дари и чья-то Ия оказались очень активными и веселыми, они с радостью поперетаскивали нам с Даниэлем свои игрушки отдавая их, или предлагая, но не отпуская, лукаво при этом улыбаясь. И я и Даниэль постарались расслабиться и превратиться в маленьких детей. Это было замечательно, я боялась, что буду чувствовать себя виноватой или ревновать к Элен Торсон-Валес, но все было просто замечательно. Мы все повеселились от души. От игры мы перешли к купанию, а потом Элен сама уложила полусонных малышей.

Когда они уснули, Элен вышла к нам, невысокая и какая-то приятно округлая рыжая девушка с веснушками, она лишь на пару лет старше меня, но Дари и Ия у нее уже вторые.

— Хорошо, что вы приехали, а то наши друзья уже подросли совсем и перешли жить в семью, — сказала она.

Мы разговаривали долго и обсудили массу тем. К моему скрытому удовольствию, Дари был слишком живеньким и неусидчивым для Синоби, та же Ия могла сама сидеть и разбираться в игрушках, Дари же нужно было общество и движение. Скорее всего, на тестировании в трехлетнем возрасте он не наберет необходимых для Синоби показателей, зато он вполне годится для Бялко, что очень порадует Дарела или же для дипломатической деятельности, что в свою очередь порадует моего отца. Я обозначила Элен эти две стези, и она теперь будет присматриваться к его склонностям и направлять малыша.

Когда мы уходили, была уже ночь, высокие кедры не загораживали неба, и можно было любоваться ярким светом звезд.

— Почему… Почему нельзя всегда быть такими счастливыми и беззаботными? — сам себя спросил Даниэль. — Почему мы становимся такими… «какими стали» — он не договорил.

— Даниэль, не всех Судьба ломает. Посмотри на Элен, на других воспитателей, посмотри на людей в парках, на пляжах.

— Да… Элен… Воспитатели… Но знаешь, в парке и на пляже мы с тобой тоже не выглядим такими какие мы есть на самом деле.

— Да будет тебе. Не кисни в такой вечер.

Он обнял меня, и мы медленно пошли к флаеру, запрокинув головы, глядя на звезды.

Этот короткий разговор с Даниэлем занозой засел в сердце, заставляя меня вглядываться в людей, которых я встречала на улице. Счастливы ли они, довольны ли жизнью? К моей тихой радости я куда чаще получала ответ «да» чем «нет».

Как-то в торговом центре мне навстречу попалась девчонка лет шестнадцати, с синей прядкой и мини-визором на глазу — Аоки. Гордая собой до невозможности. Не знаю что меня зацепило, может то, что она была такая же худенькая как я, и среднего роста… Я не сводила с нее взгляда те три шага, что мы сделали навстречу друг другу и обернулась вслед.

Судьба, как же я была горда собой в шестнадцать лет! И у меня были основания для этой гордости. Я была лучшей из лучших. Я поступила в Тропезское космолетное… Я встречала каждый новый день, как триумфатор…

Куда же делась эта гордость? Куда делась уверенность, что я могу справиться со всем? Уверенность, что все будет хорошо?

Жизнь забрала и развеяла эти детские иллюзии. По кусочку, а иногда огромными ломтями отламывалась и таяла эта уверенность. Дарел со своей болезнью… Илис с поломанной жизнью… Тукин соглашающийся быть шпионом у пиратов… Даниэль… И хоть Судьба хранит меня и тех кто мне дорог, хоть все, ВСЕ выкарабкались, я точно знаю, что моя заслуга в этом невелика.