Пожар на бензоколонке первым заметил водитель «Жигулей» с орловскими номерами, оказавшийся на трассе в третьем часу ночи. Столб черного дыма, подкрашенного снизу алыми языками пламени, поднимался из-за деревьев к усыпанному мерцающими звездами небу.

В салоне автомобиля запоздалого путешественника, опасавшегося заснуть за рулем, на полную мощность надрывалась импортная магнитола.

Увидев за поворотом настоящий пожар, водитель тут же выключил музыку и сбросил газ. «Черт! – подумал он. – Никак рвануло?..»

Выехав из-за поворота, он тут же зажмурил глаза от нестерпимо яркого огня и машинально надавил на педаль тормоза.

Полыхало несколько резервуаров для хранения бензина. От огромной температуры края емкостей оплавились, горящий бензин вытек на асфальтированную площадку, гудроно-бензиновая смесь, постреливая в разные стороны искрами, медленно приближалась к маленькому кирпичному строению в дальнем углу заправки.

Водитель «Жигулей» вышел из машины и, прикрывая глаза одной рукой, пошарил другой в кармане брюк. Вытащил мятую сигарету, закурил.

– Ну и дела… – покачал головой.

Ни на бензоколонке, ни рядом с ней машин не было.

«Это ж хорошо, что ночью… А если б днем?..»

Постепенно глаза привыкли к пламени, и, прищуриваясь, водитель опустил руку.

– Это что такое?

В нескольких шагах от диспетчерской автозаправки, к которой уже подползала огненная лужа, он заметил неподвижно распростертое тело. Больше того, ему почудилось даже, что в зарешеченном окне мелькнул какой-то неясный силуэт.

Протирая глаза, водитель шагнул вперед.

Он не ошибся.

Сквозь окно можно было явственно различить искаженное от ужаса женское лицо.

Секунду поразмыслив, водитель выплюнул дымящийся окурок и бросился к диспетчерской. От жара полыхающего рядом бензина стекло в окошке строения лопнуло, и послышался отчаянный женский крик:

– Помогите!.. Спасите!.. Горю!..

Чтобы сократить путь, мужчина бежал по краю асфальтированной площадки, и подошвы его ботинок прилипали к плавившемуся гудрону.

В сравнении с плавящим мозги жаром воздух финской сауны мог показаться легкой прохладой.

Закрывая лицо руками, он добежал до диспетчерской и остановился перед стальной дверью. Ему стало понятно, почему женщина звала на помощь.

Чем ближе подбирался огонь, тем сильнее она заходилась в крике:

– Спасите, люди добрые! Ой, выпустите меня!..

Дверь, на которой ясно отпечаталось несколько вмятин, была заперта – петли были крепко закручены толстой стальной проволокой.

– Закрыли, сволочи!.. Володю убили… И меня тоже хотели… Спасите!

Неизвестные преступники, заперев диспетчера, подперли дверь снаружи ломом, снятым с пожарного щита. Если бы не случайно оказавшийся в столь поздний час на дороге автомобилист, спустя несколько минут женщина сгорела бы заживо.

Отшвырнув лом в сторону, мужчина раскрутил раскалившуюся проволоку и распахнул дверь.

В объятия ему тут же бросилась растрепанная, залитая слезами женщина, которая уже не кричала, а хрипло выла. Пальцы ее рук были разодраны в кровь.

– Все, все!.. – крикнул спаситель. – Беги туда…

Он махнул рукой в сторону от бензоколонки. Подтолкнув женщину в спину, водитель «Жигулей» бросился к залитому кровью телу в камуфляже. Схватив его за ноги, мужчина потащил труп подальше от огня.

– Ой, Боже, Боже… – сидя на траве, причитала спасшаяся женщина. – Что же это творится? Что же будет? У него ж двое детей осталось…

– Охранник, что ли? – спросил водитель «Жигулей», опускаясь на колени рядом с окровавленным трупом.

– Ой, что будет?..

– Да кончай ты выть! Охранник, спрашиваю?

Женщина внезапно осеклась, потом недоуменно захлопала глазами и наконец кивнула.

– Ага. Володя. Второй раз дежурил.

Грудь молодого парня в камуфляжной униформе была разворочена несколькими выстрелами в упор.

– Да, ему уже ничем не поможешь.

Вздохнув, водитель «Жигулей» встал с колен, отошел в сторону и, присев на траву, закурил.

– Кто же это его?

Несколько раз всхлипнув, женщина снова разрыдалась и сквозь слезы проговорила:

– Бандиты…

…– А я ему говорю – на хрена ты эти говнодавы берешь, у нас же лодка с собой. Нет, говорит, люблю с берега ловить. Я ему – ты бы еще полный химкомплект прихватил. И что ты думал? Он вытаскивает из рюкзака и тычет мне в нос полный химкомплект.

– Володя, а что это – полный химкомплект?

– Это, Марья Александровна, костюм такой резиновый, вернее, прорезиненный. В общем, неважно… В армии его применяют на учениях, когда условный противник использует химическое оружие.

– Батюшки, – перекрестилась диспетчерша, немолодая женщина, сидевшая на стуле у зарешеченного окошка, через которое к ней обычно обращались клиенты.

Сейчас с той стороны, облокотившись на небольшой прилавочек, стоял Володя Муртазин, молодой высокий парень, охранник этой недавно открывшейся автозаправки.

Маленький будильничек на железном сейфе в противоположном углу тесного помещения показывал пять минут второго.

Ночь была тихой, безветренной. Последний клиент заправился полчаса назад.

Марья Александровна пила чай с сушками, а Володя развлекал ее и себя рассказом о недавней рыбалке.

– Химкомплект – вещь, конечно, удобная. Сапоги с комбинезоном, плащ-палатка. Под них можно теплую одежду, носки, тещей вязанные, надеть. Но это для зимней рыбалки. А сейчас-то, летом, зачем?

– Может, ему холодно было, – отозвалась диспетчерша.

– Это в июне-то? – насмешливо переспросил Муртазин. – И потом, у нас же с собой было…

Характерным жестом правой руки он проиллюстрировал свои слова.

– И куда только жены смотрят? – покачала головой Марья Александровна. – Моему уже на пенсию скоро, а я его из дома никуда.

– Так рыбалка же, святое дело. Не все ж мне детям задницы подтирать!

– Ага, – в тон охраннику отозвалась диспетчерша. – Как двоих настругать, так он тут как тут… А как попку подтереть, так давай ты, милая, мне некогда, на рыбалку спешу.

– Это неправда ваша, – ничуть не обидевшись, сказал охранник. – Я по дому, ежели надо, все делаю. Но у каждого мужика должно быть, как бы это получше выразиться, хобби. Одни в баню ходят, другие в гараже с машиной возятся, а мы вот с друзьями на рыбалку.

– Машина – дело полезное, – рассудительно сказала диспетчерша, надкусывая сушку и запивая ее горячим чаем из зеленой фарфоровой чашки. – К родственникам в деревню съездить или в Москву, за покупками… Ты вот, Володя, машину хочешь себе купить?

– Хочу, – кивнул Муртазин. – Только по нынешним временам да при моем семействе разве ж на нее накопишь?

– Да, – вздохнула женщина. – Времена нынче тяжелые. Мой старик вон сколько на своем заводике отпахал. Раньше при его стаже была бы пенсия ого-го. А сейчас? Завод стоит, зарплата – слезы. Скоро на пенсию выпихнут – и живи как знаешь.

– Ну, вам-то грех жаловаться, Марь Александровна, – хитро прищурился охранник. – Всю жизнь на заправках…

– Так ведь это раньше хорошо было. Бензин государственный, талончик туда, талончик сюда. Тут подшустришь, там подсуетишься… Вот оно и капало. Чего греха таить, были деньги. Так это ж когда… Сейчас все эта проклятая… как ее… фляция съела.

– Инфляция.

– Во-во. У меня три года тому на книжке пятнадцать тысяч было.

– Ого! По тем временам…

– И где они сейчас, эти пятнадцать тысяч? Все коту под хвост.

– Но здесь-то можно кое-что иметь?.. – полувопросительно-полуутвердительно сказал Володя.

– Как же… – разочарованно протянула Марья Александровна. – Ты вот только второй раз дежуришь, всего еще не знаешь. Хозяин наш, Володин Григорий Валентинович, чуть ли не через день сюда наезжает, проверяет, чтоб недолива не было. Приход, расход… Все смотрит.