– Разделим – в каком соотношении? – осторожно спросила та.

– По десять процентов.

– Значит, если не ошибаюсь, моя доля составит миллион?

– Совершенно точно.

– А моя? – решился задать вопрос Родни.

– Твоя тоже. Иона получит столько же. И это, смею надеяться, минимум.

Минимум или нет, но они в глубоком молчании, как показалось, очень долго осмысляли названные цифры, мысленно уже прикидывая, на что истратить будущие деньги. Для Родни эта сумма означала возможность дать образование детям. Для Полетт – развестись с греческим мужем, которого она за последний год видела всего лишь раз. Для Ионы – воплощение мечты поселиться на яхте и ловить рыбу дни напролет.

– Ты ведь не шутишь, правда, Клей? – уточнил Иона.

– Я абсолютно серьезен. Если мы хорошенько потрудимся с годик, у всех будет реальный шанс уйти на покой молодыми.

– Кто тебя навел на дилофт? – спросил Родни.

– На этот вопрос я вам никогда не отвечу. Простите. Просто доверьтесь мне. – В этот момент Клей искренне надеялся, что собственная слепая вера в Макса Пейса его не подведет.

– Я даже про Париж почти забыла, – хмыкнула Полетт.

– Вот это ты напрасно. На следующей неделе мы там непременно будем.

Иона вскочил на ноги и схватил свой блокнот.

– Как зовут этого риэлтора? – спросил он, готовый действовать.

На третьем этаже своего дома Клей устроил небольшой кабинет. Не то чтобы он собирался там много работать, но было необходимо место для бумаг. Старинный стол, напоминавший чем-то гигантскую тумбу для разделки туш, он нашел в антикварном магазине во Фредериксбурге. Стол полностью занимал пространство вдоль одной стены, и на нем помещалось все необходимое: телефон, факс, ноутбук...

Устроившись именно за этим столом, Клей начал робкие попытки вхождения в мир коллективных досудебных соглашений. Первый звонок он сделал, дождавшись девяти часов вечера – времени, когда некоторые, особенно пожилые люди, страдающие артритом, отходят ко сну. Выпив чуть-чуть для храбрости, он набрал номер.

На другом конце провода трубку сняла женщина, скорее всего миссис Тед Уорли из Верхнего Мальборо, штат Мэриленд. Клей представился вежливо и небрежно, будто в звонке адвоката не было ничего необычного и тревожного, и спросил, может ли он поговорить с мистером Уорли.

– Он смотрит футбол, – ответила женщина. Видимо, когда играли «Иволги», Тед к телефону не подходил.

– Понимаю, но... нельзя ли отвлечь его на минутку?

– Говорите, вы адвокат?

– Да, мэм, адвокат из округа Колумбия.

– А что он натворил?

– О, ничего, разумеется, ничего. Я хочу поговорить с ним о его артрите. – У Клея возникло острое желание повесить трубку и убежать куда подальше, но он подавил его, благодаря Бога, что в этот момент его никто не видит и не слышит. «Думай о деньгах, – мысленно убеждал он себя. – О будущем гонораре».

– О его артрите? Но ведь вы, кажется, адвокат, а не врач.

– Совершенно верно, мэм, я адвокат, и у меня есть веские основания полагать, что мистер Уорли лечит свой артрит опасным лекарством. Если не возражаете, я отниму у него всего несколько минут.

Клей услышал, как миссис Уорли звала Теда, тот что-то недовольно прокричал в ответ, но наконец все же взял трубку.

– С кем я говорю? – спросил он, и Клей поспешно представился еще раз.

– Какой счет? – спросил он.

– Три – два, «Красные носки» на пятой линии. Мы знакомы? – Мистеру Уорли было семьдесят лет.

– Нет, сэр. Я адвокат, специализируюсь по делам о недоброкачественных препаратах, преследую в судебном порядке фармацевтические компании, выбрасывающие на рынок опасную продукцию.

– Ну и чего вы хотите?

– Согласно сведениям, содержащимся в Интернете, вы кажется, лечитесь от артрита препаратом дилофт. Не могли бы вы сказать, действительно ли его принимаете?

– А может, я не желаю вам сообщать, чем лечусь!

Вполне законный ответ, но Клей был к нему готов.

– Разумеется, вы имеете полное право не сообщать мне этого, мистер Уорли. Но единственный способ определить, можно ли включить вас в коллективный иск, – это знать, принимаете ли вы данное лекарство.

– Проклятый Интернет, – буркнул мистер Уорли, после чего между ним и его женой, видимо, находившейся рядом, состоялся краткий диалог. – Что за коллективный иск? – спросил он наконец.

– Давайте поговорим об этом после того, как вы сообщите мне, принимаете ли вы дилофт. Если нет, вы счастливый человек.

– Но ведь, насколько я понимаю, это уже не секрет?

– Нет, сэр. – Конечно, это был секрет. С какой стати чья-либо история болезни перестала бы быть сугубо конфиденциальной? Но это маленькое вранье необходимо, повторил себе Клей, нужно смотреть на дело шире. Такова его работа. Мистер Уорли и тысячи ему подобных могут никогда не узнать, что принимают опасное лекарство, если он, Клей, им этого не скажет. «Лаборатории Акермана», естественно, не станут афишировать свою недобросовестность.

– Ну да, я принимаю дилофт.

– Как давно?

– Около года. Действует потрясающе.

– Не наблюдали ли вы побочных эффектов?

– Например?

– Кровь в моче, жжение при мочеиспускании. – Клей уже смирился с тем, что в предстоящие месяцы придется обсуждать урологические проблемы с незнакомыми людьми. Обойти их никак нельзя. Жаль, что на юридическом факультете этому не учат.

– Нет. А что? – спросил мистер Уорли.

– Мы располагаем предварительными результатами исследований, которые «Лаборатории Акермана» – компания, производящая дилофт, – пытается скрыть. Существуют подтверждения, что препарат способствовал образованию опухолей мочевого пузыря у некоторых принимавших его пациентов.

Теперь остаток вечера и большую часть предстоящей недели мистер Уорли, который еще недавно был занят собственными делами, например, смотрел матч с участием своих обожаемых «Иволг», будет с тревогой думать об опухоли, которая, вероятно, уже зреет в его мочевом пузыре. Клей чувствовал себя мерзавцем, ему хотелось попросить прощения, но он снова и снова повторял себе: делать то, что он делал, необходимо. Как иначе мистер Уорли узнает правду? Если у несчастного старика действительно опухоль, должен же он быть в курсе.

Держа трубку в одной руке и почесывая бок другой, мистер Уорли сказал:

– Знаете, я вот сейчас подумал и вспомнил: несколько дней назад у меня действительно было ощущение жжения.

Клей услышал, как миссис Уорли заворчала:

– Зачем ты ему это рассказываешь?

– Не мешай, – ответил ей муж.

Опасаясь упустить инициативу, Клей поспешил добавить:

– Моя фирма представляет интересы потребителей дилофта. Вам стоит подумать о том, чтобы обследоваться.

– Каким образом?

– Сдать анализ мочи. У нас есть врач, который может принять вас завтра же. Это ничего не будет вам стоить.

– А если он найдет, что у меня что-то не в порядке?

– Тогда мы можем обсудить условия вашего участия в иске. Когда правда о дилофте выйдет наружу, а это случится через несколько дней, многие предъявят компании претензии. Моя фирма будет лидером атаки на «Лаборатории Акермана», и я готов включить вас в число своих клиентов.

– Может, мне лучше сначала поговорить со своим врачом?

– Разумеется, вы можете это сделать, мистер Уорли, но не исключено, что ваш врач будет не совсем объективен, ведь это он прописал вам лекарство. Лучше независимая экспертиза.

– Подождите минутку. – Мистер Уорли прикрыл трубку ладонью и довольно долго совещался о чем-то с женой, потом, снова обращаясь к Клею, сказал: – Я не верю в справедливый исход дел, возбуждаемых против врачей.

– Я тоже, – ответил Клей. – Но я специализируюсь в судебных преследованиях крупных корпораций, которые наносят вред здоровью людей.

– Мне прекратить принимать лекарство?

– Давайте сначала сделаем анализ. Думаю, примерно в середине лета дилофт вообще будет снят с продажи.

– Где я могу сделать анализ?