– Ладно, твоя взяла, – сдалась Дженнифер. – В конце концов, ты оказался здесь первым.

Она дотянулась дубинкой до ветки тополя, отцепила петлю силка и подтолкнула тело куницы к росомахе.

Самец глухо заворчал, вцепился зубами в замороженный труп, попятился назад, волоча за собой добычу, и вскоре исчез в какой-то потайной норке.

Дженни покачала головой. Она не станет рассказывать отцу об этой встрече. Весть о том, что она отказалась от возможности заполучить сразу две шкурки, его явно не обрадует. Впрочем, она местный начальник полиции, а не охотник на пушных зверей. Отец должен быть доволен хотя бы тем, что она каждый год проводит половину своего двухнедельного отпуска, помогая ему с этими дурацкими ловушками.

Она отправилась обратно к саням, оставляя на снегу широкие следы снегоступов. Двухдневный поход на проверку ловушек был для нее не только нудным занятием. В последние три дня снежная буря покрыла территорию национального парка толстым слоем снега, предоставив ей прекрасную возможность прокатиться в санях на собачьей упряжке, возможно, в последний раз перед наступлением весенней оттепели. Она наслаждалась выездами на природу в это время года. Туристический сезон еще не наступил, и никто не мог нарушить ее уединение с собаками в этом уголке парка. Хижина отца находилась в долине, на самой окраине заповедника. Согласно законодательству об охране земель, исконно принадлежавших эскимосским племенам, ее отец – чистокровный эскимос из племени инуит – пользовался правом охоты в специально отведенных районах заповедника, чтобы добывать себе средства к существованию. В этом-то Дженнифер сейчас ему и помогала.

У саней ее встретил привычный лай и повизгивание ездовых собак. Она сбросила с ног снегоступы и, подняв их с земли, закрепила поверх саней. В санях она держала спальный мешок, смену одежды, небольшой тесак, керосиновую лампу, средство от комаров, пластиковый контейнер с сухим кормом для собак, помятую коробку шоколадок «Пауэр», наполовину опустошенный пакет с чипсами «Доритос» и маленький переносной холодильник с несколькими банками диетической газировки «Таб». Дженнифер расстегнула наплечную кобуру, вытащила служебный револьвер и закрепила его на одной из ручек саней, рядом с топором в кожаном чехле.

Покончив с этим, она сбросила толстые шерстяные варежки, которые носила поверх более удобных перчаток из водонепроницаемой ткани «гортекс».

– Подъем, девочки и мальчики, выдвигаемся!

Услышав ее команду, развалившиеся на снегу собаки вскочили, виляя хвостами. Они все еще были в упряжке, и Дженнифер оставалось только подтянуть шлейки. Она по порядку обошла всех собак, ласково похлопывая каждую по спине: Матли и Джеф, Джордж и Грэйси, Холмс и Ватсон, Кэгни и Лейси. Собаки, которых она в свое время подобрала либо на улице, либо в приютах для животных, представляли собой пеструю смесь полукровок лабрадоров, маламутов и овчарок. Всего их у нее было шестнадцать. С этой командой Дженни участвовала в гонках на собачьих упряжках по Аляске, от Анкориджа до Нома[6], и, хотя они заняли очень скромное место во второй половине списка, сам факт участия и прекрасное время, которое она провела с собаками, уже были для нее победой.

Убедившись, что упряжка готова к путешествию, Дженнифер ухватилась за поводья, крикнула: «Поехали!» – и подтолкнула сани вперед.

Собаки окунулись лапами в снег и с радостным лаем тронули сани с места. Дженнифер шла позади, управляя движением. Ловушка, у которой она столкнулась с росомахой, была последней остановкой в ее двухдневном походе. Она сделала полный круг и теперь возвращалась домой. До хижины было примерно три мили. Дженнифер надеялась, что отец не забыл заварить с утра свежий кофе.

По многочисленным пригоркам и впадинам упряжка добралась до небольшой возвышенности, и Дженнифер остановила собак.

Перед ней открывалась изумительная картина: горные хребты тянулись до самого горизонта, припорошенные снегом ели переливались на солнце изумрудной зеленью, а осиновые и тополиные рощи окрашивали пейзаж в нежные оттенки. Вдалеке серебряная нить реки тянулась от водопада к водопаду, весело искрясь в солнечных лучах.

В последние дни солнце редко появлялось из-за туч, но сейчас оно теплым прикосновением согревало лицо Дженни.

Она глубоко вдохнула глоток свежего воздуха, пропитанного кедровым ароматом, и проводила взглядом ястреба, одиноко парящего под самыми облаками.

В красоте этих мест что-то холодное, бесплодное. Кому-то она по душе, кому-то – нет.

Здесь были земли ее предков, но, сколько бы она сюда ни приезжала, ее не покидало ощущение, что связь с прошлым, с корнями безвозвратно утеряна. Ей казалось, что она лишилась какого-то чувства, о котором раньше и не подозревала. И это была не самая тяжелая из ее потерь.

Вернувшись в реальность, Дженнифер опустила на глаза темные защитные очки, запрыгнула на полозья саней и с криком «эй-я!» пустила упряжку бегом.

Собаки сорвались с места и бросились вниз по склону. Стоя на полозьях, Дженнифер направляла движение и при необходимости притормаживала. Упряжка летела по снегу. Порыв ветра сорвал капюшон меховой куртки с ее головы. Она протянула руку назад, чтобы поправить его, но передумала и вместо этого мотнула головой, распустив длинные, черные как смоль волосы. Почувствовав стремительность движения и освежающий холодок на лице, она испытала истинное наслаждение.

Дженнифер убрала ногу с тормоза и пустила сани в захватывающий дух полет по прямому спуску. Ветер свистел в ушах, а пролетавшие мимо деревья превратились в размытое пятно. Она умело направила упряжку по изгибу широкого ручья. В этот момент, показавшийся ей вечностью, Дженни слилась воедино с упряжкой, с санями, со всем окружающим ее миром.

Звук выстрела грубо вернул ее к действительности.

Она обеими ногами нажала на тормоз и приподнялась на полозьях. Сани резко замедлили ход, оставив за собой облако снежной пыли.

В утренней тиши снова раздался выстрел из винтовки. Натренированным слухом она определила, что эхо выстрела доносилось со стороны отцовской хижины.

По спине пробежал холодок.

«Отец!»

– Эй-я! – скомандовала она, и сани снова помчались на полной скорости.

В сознании мелькали страшные картины произошедшего. На него могли напасть проснувшиеся от спячки медведи, хотя они редко забредали на равнину. Лоси в это время года не менее опасны, а хижина стоит на берегу реки, где молодые самцы нередко лакомятся сочными побегами ивы. Наконец, он мог стать жертвой двуногих хищников – браконьеров или грабителей, временами нападавших на одинокие хижины в лесу. Кому, как не ей, было знать об опасностях, подстерегающих людей в этой заповедной глуши!

Страх подстегивал ее, заставляя забыть об осторожности.

Упряжка влетела в крутой изгиб реки. Впереди гранитная скала нависла над усыпанным валунами берегом. Они неслись слишком быстро. Дженнифер ударила по тормозам, но сани занесло на заледеневшем снегу и бросило в сторону скалы.

Столкновение с гранитной стеной казалось неизбежным.

Дженни перенесла весь вес своего тела на полоз на противоположной от скалы стороне саней. По инерции сани резко наклонились и, задев днищем каменную стену, заскрежетали по граниту, продолжая двигаться вперед.

Дженнифер крепко вцепилась в перекладину и молилась о том, чтобы сани не перевернулись. Собаки рванули сани с удвоенной силой. Дженни с трудом сдержала крик, и в этот момент упряжка вырвалась из каменного плена, тяжело опустившись на оба полоза. От резкого удара Дженнифер чуть не упала с полозьев.

Почуяв близость дома, до которого оставалось метров двести, собаки тянули упряжку изо всех сил. Дженни не пыталась их остановить. Она внимательно прислушивалась к окружающим звукам, ожидая услышать эхо очередного выстрела, но в ушах стоял только стук бешено колотящегося сердца. Из предосторожности Дженнифер расстегнула кобуру, но пистолет вытаскивать не стала, опасаясь, что может выронить его из рук, управляя санями. «Что же там могло случиться?» – с ужасом думала она.