– Чем он хотел заниматься в то время?

– О, куда он только ни пытался пробиться – и в консалтинговую фирму, и в стажеры на Би-би-си. Помнится, он подавал документы и в МИД.

– То есть Джимми манили высокие посты?

– Да, хотя в большинстве случаев его даже на собеседование не приглашали.

– Может быть, это из-за того, что он боролся за права животных?

– Сомневаюсь – он был вне подозрений. Он то и дело давал интервью местной прессе, утверждая, что насилие – ложный путь. Думаю, власти рассматривали Джимми как приемлемого лидера движения. Он был симпатичен и хорошо говорил, что выгодно выделяло его на фоне агрессивных и неопрятных соратников.

– В таком случае Джимми не принимали на работу из-за низких оценок в дипломе.

– Вполне возможно. Да. И вот Джимми, разгневанный из-за того, что на его пути вырастают преграды, винит во всем профессора, и… бабах! Дерек Уайт, а точнее, Дэвид получает бомбу.

– Так чем же все-таки кормился Джимми?

– Судя по информации в Интернете, он работал журналистом на радиостанции в Йорке. По-видимому, он занимался этим не меньше пяти лет.

– Выходит, тогда он не планировал идти в политику?

– Нет. Если бы он нацелился на политическую карьеру, то никогда бы не стал связываться с бомбой – слишком рискованно, – как бы сильна ни была его ненависть к Дереку Уайту. По-видимому, возможность стать политиком подвернулась ему случайно, когда он взял интервью у Джека Стро и получил приглашение поработать в парламенте. Вот тогда-то Джимми и пошел в гору.

– Значит, он начал политическую карьеру, отдавая себе отчет в том, что у него такой жуткий скелет в шкафу. Боже мой, – выдохнула она. – Представляю себе его ужас при мысли о том, что правда может открыться.

– Да. Он мне как раз об этом говорил.

– Должно быть, он молил бога, чтобы никогда больше не видеть тебя.

– Наверное, он надеялся, что я умерла. – Я достала кассету из диктофона, надписала наклейку на ней и аккуратно положила неоспоримое доказательство в сумку.

– Не потеряй кассету, – сказала Дейзи.

– Ну что ты!

– А ты собираешься дать ее Дэвиду?

– Не… уверена.

– Но она ведь доказывает, что ты говорила ему правду.

– К сожалению, Джимми называет там свое имя, а я не хочу, чтобы Дэвид его узнал. Я должна это хорошенько обдумать. – Я отдала Дейзи диктофон. – Спасибо. Спасибо тебе за все.

– Ну что ты, я так рада тебе помочь. – Она скомкала упаковку из-под сэндвича и выбросила ее в корзину для бумаг. – Я мечтаю увидеть Джимми свергнутым с пьедестала.

– Думаю, я бы тоже не отказалась от такого зрелища, но, мне кажется, решать это не мне, а Дэвиду. Посмотрим, как он распорядится.

– А он так и не позвонил?

У меня екнуло сердце.

– Нет. Но скажи мне, а как ты? – спросила я. Тем временем Дейзи достала из сумки два батончика «Марс» и протянула один мне. – Как ты смотришь на девичник в компании лам? Моя мама просто бьет копытом, так ей хочется это устроить.

– Мне понятен ее энтузиазм, но я пока не уверена…

– Но разве ты не собираешься устраивать девичник?

– Боюсь, что нет, – рассеянно ответила Дейзи. Кстати, кольцо невесты она опять не надела.

– Ну а в какой церкви вы будете венчаться?

– О… я не знаю. Не знаю… пока, – уклончиво ответила она. – Найджел хочет, чтобы я решала, но… я не знаю… – Ее голос стал совсем тихим.

– Но в чем дело, Дейзи?

Она не ответила.

– Значит, дело не в стрессе из-за самой помолвки? – с мягкой настойчивостью спросила я.

– Ну, я… – Она вздохнула, и в тот же момент Герман затрусил к ней, причем его мордочка выражала искреннее сочувствие. – Я просто немного… рассеянна, вот и все. – Дейзи взяла Германа на руки и прижала его к груди. – Вот поэтому мне трудно готовиться к свадьбе.

– Как странно, ведь тебе нет равных, когда ты сочиняешь праздники для других.

– Знаю. Но, помнишь, ты сама говорила, что я еще никак не привыкну к статусу невесты. Я почему-то отношусь к этому на удивление… равнодушно. И потом…

– Что потом?

– Видишь ли, Миранда, вчера произошло нечто такое, что мне очень не понравилось. Я могла бы рассказать тебе об этом еще вчера вечером, но ты слишком сильно переживала из-за Дэвида.

– А что случилось?

– Мы ходили в паб с коллегами Найджела, и, как я и ожидала, нам пришлось наслаждаться обществом Мэри.

– Да, об этом ты говорила. И?..

– Во время ланча кто-то вскользь упомянул о нашей свадьбе, и тогда Мэри сказала Найджелу: «Что ж, наконец-то ты станешь акционером». Она говорила об этом в легком, необидном тоне, но подтекст был слишком ясен: женитьба будет способствовать карьерному росту Найджела.

– Чушь собачья! В наши дни это не играет никакой роли.

– Но «Блумфилдз» – довольно консервативная фирма, так что, возможно, они исповедуют вполне патриархальные принципы.

– Да, но начальство все равно не имеет права вставлять палки в колеса сотруднику, даже если не одобряет его образ жизни.

– Однако новый начальник отдела очень консервативен. А Найдж уже давным-давно добивается положения акционера – как ты помнишь, все это время он вкалывал как проклятый. Но я подозреваю, что если начальнику придется выбирать между Найджелом и другим претендентом, который, возможно, и не превосходит Найджела по профессиональным качествам, но зато является мужем и отцом семейства, то наверняка предпочтение будет отдано последнему. А Найджел очень честолюбив и потому решил не упускать свой шанс. Вот на это и намекала Мэри.

– На твоем месте я бы вообще не стала обращать внимания на ее слова – она просто хочет все испортить, потому что ей так и не удалось закадрить Найджела.

– Возможно, но, когда она это сказала, Найдж вспыхнул и мгновенно сменил тему.

– Слушай, Дейзи, Найджел тебя любит и хочет жениться на тебе именно поэтому. У меня нет в этом никаких сомнений.

– Гм, может, ты и права, – пробормотала Дейзи. – Я не знаю. Но в любом случае дело не только в этом. Видишь ли, есть кое-что… посерьезнее. – Она горестно вздохнула, из-за чего Герман тут же сочувственно заскулил. – О господи, Миранда, наверное, даже говорить об этом глупо, но…

– Что?

– Э… помнишь, мы болтали у меня в саду примерно месяц назад, и я сказала, что, как мне кажется, я могу признаться тебе в чем угодно – в чем угодно – и ты никогда не осудишь меня?

– Да. Конечно, я помню.

– Ну вот, есть нечто, что действительно очень меня беспокоит и о чем я хотела бы тебе рассказать, даже если это полный бред и ты решишь, что мне абсолютно не на что надеяться… – Ее голос снова ослабел.

– Ты можешь открыться мне, Дейзи. Что тебя гложет?

– Понимаешь, я долго обдумывала одну фразу, сказанную тобой в тот день. – В нерешительности она взяла в руки пластмассовый стакан для ручек и стала его вертеть. – А в последнее время она меня просто преследует.

– Правда? И что же я такое изрекла?

– Ты сказала, что если с Найджелом ничего не получится, то, возможно, это оттого…

Тут затрезвонил мой мобильник.

– Ой, прости, Дейзи, я только отвечу на звонок и попрошу меня не отвлекать – кто бы там ни был. – Я порылась в сумке и извлекла телефон.

– Да?

– Это Миранда Свит? – спросил незнакомый женский голос.

– Да.

– Говорит Карен Холл. «Кто?»

– Я по поводу конкурса «Стройняжка года».

– О, черт! – Я вскочила. – Это же сегодня!

– Да. Причем сейчас. Где вы?

– Извините меня, пожалуйста! – выдохнула я. Я так запаниковала, что у меня мелькнула мысль: «Кажется, начинается сердечный приступ».

– Мы ждем вас с половины двенадцатого. Ланч подходит к концу. – До меня донеслись отдаленное позвякивание вилок и шум голосов.

– Мне так неловко, – сказала я. – У меня просто выскочило из головы.

– Мы так и подумали, но ни у кого не было номера вашего мобильного телефона. Хорошо еще, кто-то догадался посмотреть его у вас на веб-сайте. Но не могли бы вы как можно скорее приехать к нам, потому что вы должны объявить результаты в два пятнадцать, и вся пресса уже собралась.