– Увы, мы уже и так вышли за рамки бюджета. Встреча с акционерами оказалась делом очень нелегким. Все они ждут, что я, как фокусник, извлеку из шляпы даже не кролика, а чуть ли не слона, но каким образом? Вот и ломай теперь голову… Видишь ли, я вполне успешно управлял гольф-клубом в Палм-Спрингс, но мне никогда в жизни не приходилось начинать все с нуля.

– А ведь в том районе есть и другие гольф-клубы, правда?

– В том-то и дело. Чтобы победить конкурентов, нам просто необходима какая-то изюминка.

– Гм, что бы такое придумать… И когда вы открываетесь?

– В середине августа.

– Ну, а вообще как дела? Привыкаешь к нашей английской жизни?

– Потихоньку. Хорошо хоть погода нормальная.

– Это точно. Она уже довольно долго держится. Но ты, наверное, скучаешь по Палм-Спрингс?

– Конечно – там ведь остались мои друзья. Кстати, и с парковкой там дело обстоит куда лучше, а то я сегодня сорок пять минут искал, где бы оставить машину!

– А новые знакомства уже появились? Пала покачал головой:

– Пока нет. Думаю, на это уйдут месяцы. Вот если бы твоя мама вела себя порадушнее, – вздохнул он, – мне было бы гораздо легче освоиться. – Он разломил булочку. – Я ведь снова ее видел.

– Да ты что?

– Позавчера, на заправочной станции. Не знаю, заметила ли она меня, но подозреваю, что заметила, поскольку тут же уехала. Но я все-таки решил протянуть ей руку дружбы и… – Папа робко взглянул на меня.

– И что?

– Я позвонил ей. Разыскал в местном справочнике номер ее телефона и оставил сообщение с просьбой со мной связаться.

– И она перезвонила?

– Нет. Тогда я позвонил на следующий день, и оказалось, что она заблокировала мой номер. Теперь у меня нет с ней никакой связи. Вот такие пироги… Господи, неужели она не может вести себя хоть немного… разумнее?

– Ох, – вздохнула я. – Ты ведь знаешь маму… К тому же она тоже испытывает некоторые трудности.

– Правда?

– Из-за лам. Маме необходимо больше денег на их содержание. В настоящее время ей удается что-то заработать только по выходным, когда люди участвуют в ее прогулках, а в течение недели интерес к ламам невелик. Это ее очень беспокоит.

– Понятно.

– Надеюсь, она станет более общительной, когда все утрясется.

– И я надеюсь, – со вздохом сказал папа. – Пойми, Миранда, я знаю, что был не лучшим мужем. Знаю, что мама чувствовала себя покинутой.

– Но ты действительно пренебрегал мамой – и мной.

– Да, – снова вздохнул папа. – Ты права. Я был молод, эгоистичен и хотел реализовать свою мечту. Но, знаешь, прошло уже двадцать лет, и мама могла бы смягчиться…

– Гм… Я тебя понимаю.

– Ладно, – сказал папа, посмотрев на часы. – Мне пора – путь неблизкий.

Я пошла провожать папу, и тут проснулся мой мобильник. Звонила Дейзи – она уже вернулась с занятий по самозащите.

– Это просто фантастика! – воскликнула она. – Я в таком воодушевлении! Ты обязательно должна пойти. Мы говорили о том, как победить в себе «потенциальную жертву», а потом трезво оценить возможности нападающего и решить, какую из трех моделей поведения выбрать – «немедленное отступление», «уход от агрессии» или «открытое противостояние». Маркус действительно хороший наставник, – захлебываясь от восторга, добавила она. – Так ты придешь на следующей неделе, да?

– Да.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– А от Дэвида есть известия?

– Есть.

– И что слышно?

– Мы встречаемся в субботу.

– Отлично. Знаешь, Миранда, я много об этом думала, и вот что мне кажется: чем лучше ты узнаешь Дэвида, тем легче тебе будет сказать ему правду. Это так?

– Возможно. – Я совсем не была уверена в правоте подруги.

– А что у вас запланировано на этот раз?

– Понятия не имею. Но он обещал придумать что-нибудь «интересное».

– Может, покатаемся на коньках? – спросил Дэвид, позвонив мне в субботу утром. – Как ты на это смотришь?

У меня заныло в груди. На коньках я буду казаться неуклюжей и нелепой.

– Кататься на коньках? Летом? – вяло откликнулась я.

– А почему бы и нет? Летом даже лучше – народу меньше. И потом – спорим, что ты уже забыла, когда в последний раз вставала на коньки?

– Почему же – я помню. В девять лет.

– Ну что, покатаемся? Мы можем пойти в Куинсуэй на ледовый стадион, а потом поужинать.

Я прикусила губу.

– Ла-адно.

– Ура! Жду тебя в полвосьмого у выхода из метро.

Я приехала в двадцать пять минут восьмого, но Дэвид оказался на месте еще раньше. На нем были джинсы и бледно-желтая рубашка, в руках он держал сумку. Он улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Когда мы обнялись, я снова ощутила приятный цитрусовый аромат. Мы спускались по лестнице, слушая монотонный грохот боулинга и пронзительное повизгивание игровых автоматов.

– От меня не будет никакого проку, – сказала я Дэвиду, когда он покупал билеты.

– Да мы совсем ненадолго сюда пришли – так, на часок. Здесь не очень-то шикарно, но, по крайней мере, каток достаточно большой. Ну что ж, мисс Поведение, вам нужны коньки.

– А тебе не нужны?

Он улыбнулся и достал из сумки пару черных коньков и зеленый джемпер.

– Значит, у тебя есть свои собственные?

– Я много играл в хоккей, когда мы жили в Америке.

– А-а. – Я вспомнила хоккейную клюшку, которую видела в его комнате. – Выходит, ты отличный спортсмен, да?

– И похуже меня найдутся… В общем, я люблю кататься на коньках и думаю, будет славно, если ты составишь мне компанию.

Я оставила свои туфли в гардеробе, а взамен получила пару темно-синих коньков, по виду напоминавших лыжные ботинки. Оказалось, что влезть в них непросто.

– Дай я тебе помогу, – предложил Дэвид.

Он наклонился к моей ноге, а я оперлась на его плечо, чувствуя, как кровь приливает к моим щекам.

– Бабушка, почему у тебя такие маленькие ноги? – сострил он, защелкивая застежки. Потом он надел свои коньки, мы оба влезли в джемпера и осторожно вышли на искрящийся лед.

– Так, давай-ка я сперва найду равновесие, – сказал Дэвид. – Подожди меня здесь.

– Не волнуйся, я с места не сдвинусь.

Я вцепилась в бортик катка обеими руками, пытаясь унять внезапную дрожь. И вдруг Дэвид вихрем пронесся мимо меня, лезвия его коньков сверкнули в разноцветном освещении, и меньше чем за минуту он успел облететь каток дважды. Проделав этот номер, он подкатил ко мне на такой скорости, что едва не врезался в меня, но вовремя затормозил, оставив на льду изысканный росчерк.

– Ого, – выдохнула я. – Да ты действительно мастер.

– Ну, за столько лет можно было кое-чему научиться. Но это несложно. Пойдем, я тебе покажу.

Он подал мне правую руку (на ней не было перчатки), и я опасливо протянула ему левую. Сделав маленький шажок, я тут же поскользнулась и, ощутив мощный выброс адреналина в кровь, снова вцепилась в бортик катка.

– Я не могу, – пробормотала я, чувствуя, как бешено стучит мое сердце. – Я просто не могу. Я очень боюсь упасть. – Под ребром резко кольнуло.

– Но ты не упадешь.

– Упаду.

– Будет проще, если ты дашь мне руку. Я неуклюже повернулась к Дэвиду.

– Дай мне руку, – нежно повторил он.

– Хо…рошо.

Теперь я пыталась удержать равновесие, одной рукой вцепившись в бортик катка, а другую вложив в руку Дэвида. Он осторожно потянул меня к себе, и я стала потихоньку продвигаться вперед.

– Вот и молодец. Вот так. А сейчас мы немного походим вокруг. Вот так – медленно…

– Уф, – выдохнула я, испуганно отпрянув – мимо, скрежеща сталью по льду, промчались трое подростков. – Вряд ли у меня что-нибудь получится. Ой!

Правый конек предательски отъехал куда-то в сторону, и я снова чуть было не упала, но Дэвид вовремя подхватил меня под руки. Он засмеялся, крепко прижавшись ко мне, а потом поставил меня на ноги.

– Извини, – пробормотала я.

– Не волнуйся – я не дам тебе упасть. Но вот мой совет, Миранда: не ходи по льду, попробуй по нему скользить.